Он – раб, родившийся глухонемым ущербным калекой, он не ведает своего рода и племени. В жилах этого человека течет смертельный яд, сжигающий его изнутри.
Он – древний демон, воинственный и кровожадный, коварный и жестокий, водивший за собой целые народы на поле брани, возвеличенный людьми, как бог войны, и ими же низвергнутый в годы отчаяния. Он лишен своего тела, и не в его власти более оставаться в мире живых.
Каждый из них обречен на смерть, но человек принял демона в свое сердце, и оба получили новую жизнь. В час, когда над миром взошла Тень и древние царства обратились в прах, на защиту справедливости встал Бельфеддор.
Часть первая
ЖИЗНЬ НА ДВОИХ
Копыта гиппарионов
[1]
и волов гулко стучали по утоптанному грунту лесной дороги, поскрипывали колеса кибиток. Большой торговый караван ногарского купца Ксеттоса возвращался из дальних странствий в родной Отоммосо. Сундуки ломились от золотых и серебряных самородков, вырученных за меха, вина и зерно в предгорьях полуночных гор и степях Хингары, повозки были забиты тюками с тончайшими ардонайскими тканями, мешками и амфорами со специями и пряностями из Каттана и Акатании.
Паланкин, в котором восседал сам Ксеттос, мерно покачивался на плечах дюжих носильщиков-рабов. Рядом шагал босоногий смуглолицый парень лет двадцати, верный раб купца, преданный ему душой и телом. Раб заметно прихрамывал, его левая нога была чуть короче правой. Это был не единственный его физический недостаток: парень ничего не слышал и не мог говорить, ибо родился глухонемым. Только один купец умел разговаривать с ним – он отлично понимал все жесты глухонемого, тот же, в свою очередь, понимал все приказы хозяина и исполнял их в точности.
К паланкину подъехал верхом на буланом гиппарионе начальник стражи, оттеснив глухонемого раба. Начищенная бронза доспехов всадника отражала последние лучи заходящего солнца, слепя глаза.
– Не пора ли нам встать лагерем, хозяин? – осведомился начальник стражи. – Мы все равно не успеем к Абатуру до темноты.
– Ты прав, Омминос, – нехотя согласился купец.
Часть вторая
ДИТЯ СВЕТА
Ночь, окутавшая джунгли непроницаемой пеленой мрака, внезапно озарилась тысячами огней. Повинуясь заклятию ногарского мага, разом вспыхнули все факелы, что держали в руках чернокожие жрецы.
В эту ночь в глубине джунглей собралась многочисленная армия жрецов всей Акатании. Их действительно по праву можно было назвать армией. Представители древнего воинственного народа, облаченные в золотистые накидки служителей культа, носили на поясах длинные прямые ножи, которыми владели мастерски, а в случае необходимости могли бы с успехом противостоять профессиональным воинам.
– Твоя сила воистину велика, брат, – с благоговейным трепетом произнес верховный жрец Акатании Гованга, обращаясь к чужеземцу.
Лицо ногарского жреца скрывал капюшон его белого одеяния: он не открывал своего лика никому и никогда. Насколько возможно было судить по его фигуре и голосу, жрец был еще очень молод. Однако он обладал могучей магической силой, которую являл не раз, чем заслуживал уважение чернокожих священнослужителей Акатании.
– Это не моя сила, – ответил ногар. – Это сила богов Аддата, которые скоро станут и вашими богами.
