Моя цель — звезды

Бестер Альфред

Один из лучших фантастических романов двадцатого века.

Яркий, энергичный, полный отсылок и скрытого смысла текст самого «Мастера пиротехники» — Альфреда Бестера. Роман, совершивший прорыв из «Золотого века» в «Новую волну» и ставший прообразом «киберпанка». Публикуется в новом переводе.

Межпланетный корабль «Кочевник» был атакован и уничтожен. «Ворга» прилетел на сигнал бедствия, но не оказал помощь. Гулливер Фойл, единственный оставшийся в живых, брошен на верную смерть. У Фойла появляется цель — отомстить экипажу «Ворги». Месть станет легендарной и отправит человечество к звездам.

Часть первая

Пролог

То был золотой век, время захватывающих приключений, щедрое на жизнь и жестокую смерть… Правда, никто так не считал. То было будущее богатства и воровства, разбоя и насилия, культуры и порока… Правда, никто его таким не признавал. То был век всего чрезмерного, великолепное столетие фриков… И никому оно не пришлось по вкусу.

Были обжиты все пригодные для этого миры Солнечной системы. Три планеты, восемь спутников, одиннадцать миллиардов человек; они роились в одной из наиболее увлекательных эпох в истории человечества, но мечтали, как обычно, о других временах. Солнечная система кишела жизнью. Люди питались, воевали и размножались, создавали новые технологии, которые выскакивали, подобно семенам из стручка, но вскоре их место занимали более совершенные; люди готовились выбраться в глубокий космос, снаряжая первую экспедицию к дальним звездам; но…

— Где же новые фронтиры? — вопили Романтики, и знать не знали, что новый фронтир — фронтир человеческого сознания — уже открыт.

Это произошло в каллистянской лаборатории на рубеже двадцать четвертого века. Исследователь по имени Джонт ненароком устроил пожар. Загорелись и лабораторная установка, и он сам. Так уж вышло. Он в отчаянии возопил о помощи, и все его мысли в этот момент были только об огнетушителе. Не было предела изумлению и самого Джонта, и его коллег, когда бедолага внезапно обнаружил себя рядом с вышеуказанным огнетушителем, в семидесяти футах от лабораторного стола.

Джонта расспрашивали и обследовали так и сяк, пытаясь в точности воссоздать обстоятельства мгновенного перемещения на семьдесят футов. Телепортация… транспортировка через пространство силою одной лишь мысли… Это была давняя теоретическая придумка. Нельзя было исключать, что такое уже случалось в прошлом: тому имелось несколько сотен скверно документированных подтверждений. Но в данном случае все отличалось: акт телепортации впервые возымел место в присутствии профессиональных наблюдателей. Ученые с дикарским азартом набросились на эффект Джонта. Слишком уж потрясающие перспективы он открывал, чтобы ходить вокруг да около, да и сам Джонт только и мечтал увековечить свое имя. Он с готовностью согласился и на всякий случай простился с друзьями. Джонт понимал, что риск смерти очень велик: если понадобится, коллеги его убьют. Уж в этом-то не было сомнений.

Глава 1

Он умирал уже сто семьдесят дней и все же не был мертв. Он сражался за жизнь с яростью зверя, угодившего в ловушку. Он был в умопомрачении, гнил заживо, но время от времени примитивный его разум восставал из пылающего кошмара битвы за выживание и обретал некое подобие нормальности. Тогда вздымал он ничего не выражавшее лицо свое к Вечности и бормотал:

— Ну что такое со мной-то? Помогите, ядреные боги! Помогите, и всё.

Богохульство ему легко давалось: так он говорил всю свою жизнь. Он рос в сточной канаве двадцать пятого столетия и привык изъясняться языком помоек. Из всех отбросов общества он казался наименее ценным и обладал наибольшими шансами выжить. Он цеплялся за жизнь и молился, пользуясь богохульным наречием, но время от времени мятущийся разум его перескакивал лет на тридцать назад, в детство, и тогда ему вспоминалась старая песенка-нескладуха:

Он был Гулливером Фойлом, помощником механика третьего класса, тридцати лет от роду, крепкого телосложения и вспыльчивого нрава. Он дрейфовал в космосе уже сто семьдесят дней. Он был Гулли Фойлом, смазчиком, уборщиком, бункерным грузчиком. Чересчур легкомысленный, чтобы о чем-то тревожиться, слишком туповатый, чтобы чему-то радоваться, слишком пустой, чтобы с кем-то дружить, чересчур ленивый, чтобы в кого-то влюбиться. Летаргическое состояние его характера хорошо иллюстрируется записью в официальном реестре Торгового флота:

Глава 2

Между Марсом и Юпитером раскинулся обширный астероидный пояс. Из тысяч известных и неизвестных объектов его наибольшее значение в век фриков приобрел Саргассов астероид, крохотная планета, созданная собственными обитателями за двести с лишним лет из камня и корабельных обломков.

То были дикари, единственные настоящие дикари двадцать четвертого века, потомки исследовательской группы, затерявшейся в астероидном поясе за два столетия до того, когда корабль, перевозивший ученых, потерпел крушение. К тому времени, как потомков обнаружили, у них успел оформиться собственный мирок и выработалась своеобразная культура. Они предпочли остаться в космосе, перебиваясь случайными находками и грабежами, а научный метод предков, память о котором ими сохранялась, превратили в бурлескную варварскую пародию. Себя они называли Науконародом. Мир о них успешно позабыл.

Космический корабль «Кочевник» описал петлю в пространстве, направленную ни к Юпитеру, ни к дальним звездам, но сквозь астероидный пояс: медленную спираль агонии маленького зверька. Он проследовал на расстоянии мили от Саргассова астероида и был немедленно захвачен Науконародом, чтобы стать частью искусственной планетенки. Они нашли Фойла.

Один раз он очнулся и увидел, что его триумфально тащат на носилках через естественные и искусственные полости в толще астероида, построенного дикарями-мусорщиками. Состоял астероид главным образом из метеоритного металла и камня с включениями старых корпусных плиток. На некоторых еще можно было различить имена кораблей, откуда их содрали, давно затерянные во мгле истории космофлота: «Королева Индии», Терра; «Сыртианский бродяга», Марс; «Цирк трех колец», Сатурн. Из прибившихся к астероиду кораблей выстроили соединенные проходами залы, склады, апартаменты и прочие жилые помещения.

Фойла проволокли последовательно через древний ганимедянский шаландовик, ласселлский ледобур, капитанскую баржу, каллистянский тяжелый крейсер, топливный транспортник двадцать второго века с баками, где продолжало медленно дымиться ракетное топливо. Изнутри астероид смахивал на исполинский муравейник, строившийся два века напролет. Здесь были арсеналы, библиотеки, музеи костюмов, склады разномастной машинерии, инструментов, выпивки, химических реактивов, синтетики и полуфабрикатов.

Глава 3

— Браво, мистер Харрис! Отлично! МВО, господа. Никогда не забывайте про МВО. Местоположение, высота, окружение. Единственный способ запомнить свои джонт-координаты.

Etre entre le marteau et l’enclume,

по-французски

[4]

. Еще рано джонтировать, мистер Питерс. Дождитесь своей очереди. Терпение, терпение, мало-помалу вы прокачаетесь до класса С. Кто-нибудь видел мистера Фойла? Он куда-то делся.

Ой, вы только посмотрите на этого шоколадного симпатягу, что он мелет. Вы только послушайте.

Простите, я что, все это время думала? Или говорила вслух?

— Поровну то и то, мэм.

— Нечестно как-то. Односторонняя телепатия — такая досада. Простите, что все время осыпаю вас мыслями, как шрапнелью.

— А нам нравится, мэм. Вы классно мыслите.

— Как лестно от вас это слышать, мистер Горгас. Так, класс, вернулись в школу и начали сначала. Мистер Фойл уже джонтировал? Я за ним все не услежу.

Глава 4

Звездная палата

[8]

замка Престейнов представляла собой овальное помещение с позолоченными стенными панелями из слоновой кости, высокими зеркалами и застекленными окнами с жалюзи. В палате имелся золотой орган с роботом-органистом производства Тиффани, золотой же библиотечный стеллаж с андроидом-библиотекарем на библиотечной лестнице, письменный стол времен Людовика XV, за которым перед ручным мнемографом сидел андроид-секретарь, и американский бар с роботом-барменом. Престейн предпочел бы биологических слуг, но андроиды и роботы тайн не выдавали.

— Садитесь, капитан Йеовил, — пригласил он. — Это мистер Регис Шеффилд, мой представитель в данном деле. А этот молодой человек — ассистент мистера Шеффилда.

— Кролик — моя переносная юридическая библиотека, — усмехнулся Шеффилд.

Престейн коснулся тумблера. Застывшая экспозиция Звездной палаты ожила. Органист заиграл, библиотекарь принялся сортировать книги, секретарь начал печатать, бармен — встряхивать коктейли. Зрелище было впечатляющее. Промышленные психометрики организовали экспозицию таким образом, чтоб она приводила посетителей в некоторое смятение и позволяла Престейну установить контроль над их настроением.

— Капитан Йеовил, — напомнил Престейн, — вы говорили о некоем Фойле, не так ли?

Часть вторая

Глава 8

Старый год умирал, а по планетам неслось моровое поветрие. Война набирала обороты, превращаясь из далекой романтической аферы с пиратскими рейдами и баснословными грабежами в космосе в холокост на вашем дворе. Стало очевидным, что последней из мировых войн положен конец, а первой из войн Солнечной системы — начало.

Воюющие стороны понемногу накапливали людские и материальные ресурсы. Внешние Спутники объявили всеобщую мобилизацию. Внутренние Планеты волей-неволей были вынуждены ответить симметрично. На военные нужды реквизировались и рекрутировались промышленные предприятия, торговые площадки, ученые, инженеры; последовали регуляторные меры и репрессии. Армия и флот каждой из сторон были приведены в полную боевую готовность.

Коммерсанты, пользуясь моментом, обогащались, ибо война эта (как и все остальные) явилась фазой обострения экономической депрессии. Население, однако, бунтовало. Обычным делом — и критически важными проблемами — стали похищения людей и имущества путем джонтирования. Сеть шпионажа и сопутствующей дезинформации раскидывалась все шире. Люди истеричного склада характера превращались в доносчиков и линчевателей. Угрюмые предчувствия парализовали жизнь в каждом доме от Баффиновой Земли до Фолклендских островов. Умирающий год несколько скрасило лишь явление Четырехмильного цирка.

Так в народе прозвали гротескную свиту Джеффри Формайла с Цереры, богатого юного буффона с крупнейшего из астероидов Солнечной системы

[18]

. Формайл с Цереры был невероятно богат и столь же невероятно эксцентричен. Классический нувориш, каких много во все времена. Свита его являла собою гибрид деревенского цирка и пародии на двор болгарского царька в изгнании. Это хорошо прочувствовали на своих шкурах в Грин-Бэй, штат Висконсин.

Рано утром адвокат с высоким стереотипным цилиндром клана законников на голове и списком желательных мест для размещения палаток явился туда, располагая маленьким состоянием в кармане. Он выбрал луг площадью четыре акра на берегу озера Мичиган и арендовал его за баснословную сумму. За ним явилась группа геодезистов из клана Мэйсонов — Диксонов. Через двадцать минут геодезисты разметили лагерь, и по местности разнесся слух о прибытии Четырехмильного цирка. Со всего Висконсина, Мичигана и Миннесоты потянулись зеваки.

Глава 9

В канун Нового года Джеффри Формайл с Цереры предпринял наступление на высшие круги общества. Начал он с того, что объявился в Канберре на балу в Доме правительства, за полчаса до полуночи. Мероприятие было до крайности формальное, но красочное и великолепное: на формальных собраниях было принято облачаться в вечерние костюмы и платья, соответствующие эпохе учреждения торговой марки или основания бизнес-клана.

Итак, Морзе (потомки изобретателей телефона и телеграфа) надели сюртуки в стиле девятнадцатого века, а их женщины — викторианские блузы с кринолиновыми юбками. Шкоды (порох и пушки)

[27]

остановили свой выбор на позднем периоде восемнадцатого столетия, облачившись в узкие сюртуки и кринолиновые юбки времен Регентства. Смельчаки-Пенемюнде (ракеты и реакторы), возводившие свою историю к 1920-м, предстали в смокингах, а женщины их, бесстыдно обнажая ноги, руки и шеи, — в платьях с глубокими декольте, словно бы от Уорта и Мэйнбокера

[28]

.

Формайл с Цереры явился в вечернем костюме, очень современном и крайне черном, и лишь ослепительно-белый протуберанец на лацкане, логотип церерского клана, оживлял его одеяние. При нем была Робин Уэнсбери в сверкающем жемчужинами белом платье, перехваченном в осиной талии китовым усом, и ниспадавшее до пола платье это выгодно подчеркивало ее стан, осанку и грациозную походку.

Контраст белой и черной фигур был настолько необычен, что распорядители торжества приказали на всякий случай проверить эмблему в альманахе дворянских титулов и торговых марок. Посланный вернулся с известием, что протуберанец действительно атрибутирован с Церерской компанией рудных разработок, созданной в 2250 году для эксплуатации природных ресурсов астероидов Цереры, Паллады и Весты. Особых природных ресурсов там не обнаружилось, вследствие чего Дом Цереры мало-помалу сошел со сцены, но официально так и не исчез. По всей видимости, нынче для него настали добрые времена.

— Формайл? Этот клоун?

Глава 10

На костюмированном балу в Шанхае Формайл с Цереры эпатировал общество, явившись в образе Смерти с дюреровской «Смерти и девы», в сопровождении ослепительно прекрасной блондинки в прозрачной вуали. Неовикторианское общество, державшее женщин под замком и мнившее платья 1920-х годов клана Пенемюнде исключительно смелыми, было повергнуто в шок, хотя пару сопровождала Робин Уэнсбери. Впрочем, когда Формайл объявил, что его спутница на самом деле андроид, общественное мнение не замедлило развернуться в его пользу. Такие вот трюки пользовались всеобщим восхищением. Обнажать тело считалось постыдным для людей, но бесполый андроид вызывал лишь слабое любопытство.

В полночь Формайл выставил андроида на аукцион.

— Деньги вы намерены пожертвовать на благотворительность, Формайл?

— Отнюдь! Вы же помните мое кредо: ни цента энтропии. Ну что, услышу ли я, как за это прекрасное и драгоценное создание предложат сотню кредитов? Сотню, господа! Она прекрасна и высокоадаптивна. Двести? Спасибо. Три с половиной сотни? Спасибо. Раз… Пятьсот? Восемьсот? Спасибо. Есть еще желающие поторговаться за обладание этим превосходным изделием моего придворного изобретателя из Четырехмильного цирка? Она умеет ходить, говорить и приспосабливаться к желаниям хозяина. Она будет запрограммирована ответить взаимностью предложившему наивысшую цену. Девятьсот? Есть еще предложения? Нет? Все сдались? Продана! Продана лорду Йелю за девятьсот кредитов.

Бурные аплодисменты и озадаченные шепотки:

Глава 11

Особняк Престейна из Престейнов в нью-йоркском Центральном парке готовился ко встрече Нового года. Чарующие старинные электролампы с нитями накаливания и заостренными, как свечные фитили, кончиками источали приятный желтый свет. Джонтоустойчивый лабиринт разобрали. По особому случаю открыли главные ворота. Интерьер же дома от непрошеных взглядов защищала теперь штора поперек дверного проема, инкрустированная драгоценностями.

Зеваки восторженно встречали появление каждого следующего нотабля. Гости прибывали на машинах, в двуколках, на санях и вообще самыми разными средствами наземного транспорта. Сам Престейн из Престейнов стоял в дверях, статный, седовласый, безукоризненно выдержанный, с улыбкой василиска на устах, и приветствовал вновь прибывших. Не успевала очередная знаменитость переступить порог и исчезнуть за покровом, как являлась следующая, еще более известная, в еще более замысловатом транспорте.

Клан Кока-Кола прибыл на грузовике. Семейство Эссо (шестеро сыновей, три дочери) во всем своем великолепии явилось на автобусе «Грейхаунд» с прозрачной застекленной крышей. Сами же Грейхаунды притащились на какой-то таратайке с эдисоновским электромотором и тем вызвали бурные аплодисменты развеселившейся публики. А когда Эдисон из Вестингаузов выбрался из заправленного бензином от Эссо «жука» и тем замкнул круг, смех на крыльце особняка перерос в громогласный хохот.

Когда очередная группка гостей повернулась заходить в дом, внимание присутствующих отвлек далекий звук — частое пневматическое клацанье и металлический скрежет. Источник звука стремительно приближался. По ту сторону толпы зевак простиралась широкая лужайка, и по этой-то лужайке к дому подъехал тяжелый грузовик. Шестеро человек сноровисто выгрузили из кузова рельсы и шпалы. Двенадцать помогли их уложить ровными рядами.

Глава 12

Капитан Питер Ян-Йеовил обрабатывал рапорты в лондонскую штаб-квартиру Центральной разведки со скоростью шесть донесений в минуту. Информация поступала по телефону, телеграфу, проводам и джонту. Картина разрушений мало-помалу прояснялась.

— Если бы не джонт, — заключил Ян-Йеовил, — потери были бы пятикратно выше. В то же время приходится признать, что это практически нокаут. Еще одного такого удара Терра не перенесет.

Он обращался к своим ассистентам, джонтировавшим по офису и за его пределами. Они появлялись и исчезали, швыряли распечатки на его стол, вычерчивали результаты и уравнения на гладкой доске, в которую была превращена стена кабинета.

Здесь царила озабоченная неформальность, и когда ассистент подчеркнуто-официально постучал в дверь, испрашивая разрешения войти, Ян-Йеовил насторожился.