Змееловы

Безуглов Анатолий Алексеевич

Приключенческая повесть, рассказывающая о событиях, происшедших в герпетологической экспедиции.

Часть первая

Факты, только факты

1

Долгий летний день основательно пропарил тайгу. Солнце уже склонялось к пологой хребтине распадка — ущелья, густо заросшего кедром, пихтой и багульником. Воздух был напоен острым ароматом цветов, травы и хвои. Уставшие за день, лениво перекликались птицы, монотонно плескалась речушка на каменистом, извилистом ложе.

Степан Азаров и Леня Клинычев возвращались домой по едва заметной тропинке, проложенной таежным зверем, нагруженные нехитрым снаряжением для ловли змей. Они шли не спеша, вглядываясь в заросли кустарника, изредка перебрасываясь словами. Степан шагал впереди с охотничьим ружьем за спиной. Леня Клинычев поигрывал кронцангом — деревянным зажимом, основным инструментом змееловов, что-то бубня себе под нос. Он был доволен: в двух белых полотняных мешочках покоилось шесть гадюк — больше, чем у бригадира Азарова.

Вдруг Степан остановился, приглядываясь к кустикам травы с небольшими желтыми цветами, словно веснушками запятнавшими крохотный лужок возле дороги.

Леня тоже остановился, напряженно отыскивая глазами змею. Но Азаров положил на землю рюкзак, кронцанг, ружье, мешочки и стал рвать цветы.

— Букет моей тете, — насмешливо сказал Клинычев, складывая тут же свою ношу и растягиваясь на траве.

2

В экспедиции существовало правило: если кто не вернулся с отлова, один из членов бригады змееловов не спал, дожидаясь возвращения товарищей.

Графика дежурств не устанавливали. Бодрствовал тот, у кого были какие-нибудь неотложные дела: письмо домой, порванная куртка. Чаще всего это был Христофор Горохов, фармацевт владивостокской аптеки, студент вечернего отделения фармацевтического института, прозванный ребятами Колумбом. В любую свободную минуту он зубрил латынь.

Из жилого вагончика Христофора гнали: свет привлекал комарье, ухитрявшееся просачиваться через тройной слой марли, натянутой на оконные рамы.

Занимался Христофор в служебном вагончике, за операционным столом, на котором днем брали яд у змей или препарировали погибших по какой-либо причине рептилий.

Пока работал движок, еще куда ни шло. А вот сидеть с трехлинейкой было истинным героизмом. Мошка гибла тысячами, усеивая стол толстым сероватым слоем вокруг лампы, набивалась за стекло. Каждые полчаса приходилось вытряхивать горку обгоревших насекомых.

3

Раньше всех вставала Зина. Тихо, стараясь не шуметь, она ходила по лагерю, приносила воду из небольшой протоки, вытекающей из распадка, кипятила чай, готовила завтрак. Он не отличался разнообразием — каша. Гречневая или овсяная.

Потом поднимался Василий. Если это случалось с похмелья, он просыпался раньше Зины и возился с движком, хмурый и неразговорчивый.

Зина любила эти часы, когда прохлада волнами струилась из тайги, а воздух наполнялся гомоном птиц и стрекотанием кузнечиков.

Убедившись, что Клинычев спит, она бесшумно выскользнула из вагончика. Из кузова доносилось негромкое позвякивание железок: Пузырев хлопотал над своей механикой.

Зина взяла ведра, навесила на коромысло. Вася, заметив девушку, спрыгнул на землю и подошел к ней, виновато отворачивая в сторону помятую, затекшую физиономию.

4

До райцентра добирались около часа. Талышинск только просыпался. На окраине им встретилось стадо разномастных коров, подгоняемых пареньком с маленьким транзистором на груди.

В приемном покое Клинычева осмотрел пожилой врач. Две санитарки, узнав, что ребята змееловы, смотрели на них во все глаза. Веня им незаметно подмигнул. Девушки залились краской.

Обследовав ногу Клинычева и выслушав сердце, врач деловито записал все в карточку и в заключение сказал:

— Возьмем денька на два-три. Проследим за сердцем, общим состоянием… — Заметив напряженный взгляд больного, он успокоил: — Ничего опасного я не вижу, но для профилактики полежать надо. Организм получил небольшую дозу токсичного вещества… Есть можно все, побольше жидкого. Лучше всего — минеральной воды. Можно чай, соки, лимонад. — Последние слова врач адресовал Азарову.

Степан кивнул.

5

По приезде в лагерь Кравченко первым делом направилась к змеям. Узнав, что часть из них находится в клетках уже который день, она сделала Азарову выговор:

— Ты же знаешь, что весь смысл нашего эксперимента в том, чтобы взять яд у животных и тут же отпустить в естественные условия. Держим мы их долго, вот они и того…

— Ничего страшного, — оправдывался бригадир, — подохло всего три гадюки и один щитомордник.

— Как это ничего страшного! — вспылила Кравченко. — Чем тогда наша экспедиция будет отличаться от змеепитомника, где животные гибнут одно за другим!

Степан промолчал, прикусив губу.

Часть вторая

Следствие по делу

19

Талышинская районная прокуратура находилась в старом одноэтажном здании, выстроенном еще в конце прошлого века. Казенный вид придавали ему узкие окна, стены, сложенные из красного кирпича в расшивку и потемневшие от времени, и тяжелое крыльцо. Отапливалось помещение печами. И хотя раз в два года белились потолки и стены, свежий вид держался до первого отопительного сезона.

Алексей Владимирович Холодайкин, помощник прокурора, юрист первого класса, в настоящее время врио районного прокурора, каждый раз с завистью проходил мимо райотдела внутренних дел, расположившегося в нижнем этаже новенького, с иголочки жилого дома. Заходя в свое учреждение, он воспринимал как укор лично себе темный коридор, старую скамейку вдоль стены, простенькую обстановку кабинета, который уже не раз занимал «ио» и «врио», но никогда не располагался полновластным хозяином.

Без четверти девять он поднялся по гулкому крыльцу, поскорее миновал мрачный коридор и, поздоровавшись с секретарем и делопроизводителем Земфирой Илларионовной, прошел к себе. От приемной кабинет отделяла тонкая стена, через которую было даже слышно, как скрипит перо секретаря.

Холодайкин пробежал глазами «Талышинское знамя» и с удовлетворением отметил, что все новости знал еще вчера. Он слышал, как поздоровалась с Земфирой Илларионовной следователь Седых и как хлопнула ее дверь.

В девять ноль-ноль Алексей Владимирович нажал кнопку звонка. На пороге появилась молчаливая секретарша-делопроизводитель.

20

Первой следователь Седых вызвала руководителя экспедиции. Веру Петровну поразило то, что Анна Ивановна приехала в красивом платье-миди, в туфлях на платформе, с модной прической и слегка накрашенными губами. Словно не из тайги на грузовой машине, а прямо с самолета из Москвы.

Следователь невольно застыдилась своей скромной и не столь ухоженной внешности, хотя ее благоустроенная квартира находилась в трех минутах ходьбы от работы.

Зная, что Кравченко курит, Вера Петровна предложила:

— Здесь можно курить.

— Благодарю вас. — Анна Ивановна достала из сумочки пачку «Явы» и зажигалку. — На все хватает силы воли, а вот курить бросить не могу, — сказала она.

21

Когда Геннадий работал в утро, Вера Петровна возвращалась позже него.

В квартире ему одному не сиделось. И хотя они жили в четырехэтажном доме, жильцы сохранили крестьянскую привычку коротать время во дворе. Поэтому особой заботой всех жителей пользовались деревянные скамеечки, врытые в землю около подъездов и всегда свежевыкрашенные. Вечерами они никогда не пустовали.

Завидев жену, Геннадий, в своих неизменных галифе, оставшихся от военной службы, и в застиранной, но опрятной ковбойке, как обычно, поднялся навстречу, и они медленно, молча прошли к себе, на последний этаж. Теперь он уже не спустится вниз: они были вдвоем.

Вера Петровна тут же стала собирать на стол, разогревать обед. Так у них повелось — это делала только она, какой бы усталой ни приходила.

Сидя напротив мужа, спокойного, молчаливого, она думала о том, что поступила когда-то опрометчиво, выбрав профессию следователя. Геннадий не умел готовить. Не умел, а скорее не любил возиться с рубашками, майками, носками, платками, даже когда жил один. И теперь все делала Вера Петровна. Ей нравилось его пренебрежение к хозяйству. Она же любила хозяйничать, ухаживать за ним.

22

— Степан Иванович, у вас существует инструкция о порядке хранения ядов? — спросила Седых у бывшего бригадира змееловов на допросе.

— Существует.

— Пожалуйста, расскажите мне об этом подробней.

— Уже когда он сушится в эксикаторе… вы видели, знаете, о чем я говорю?

— Да, знаю.

23

Через некоторое время после того, как ушел Азаров, в кабинет следователя кто-то несмело постучался.

— Войдите! — сказала Вера Петровна.

Осторожный стук повторился.

— Войдите, говорю!

Вася Пузырев приоткрыл дверь и посмотрел на Седых долгим грустным взглядом.