Не-Русь

Бирюк В.

Это — альтернативная история. Не сколько об истории, сколько о человеке в ней. Детям — не давать. Лохам, терпилам и конформистам — противопоказано по мед. показаниям. Не рекомендовано: фрустрирующим, верующим, ностальгирующим, эстетствующим, рафиноидным, ксенофобнутым, ретросдвинутым, нацикам и поцикам. Слишком много здесь вбито. Из опыта личного и 'попаданского'. Местами крутовато сварено. И не все — разжёвано. Предупреждение: Тексты цикла 'Зверь лютый' — ПОТЕНЦИАЛЬНО ОПАСНЫ. Автор НЕ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ за изменения психо-физических реакций читателей, произошедшие во время и/или в результате прочтения этих текстов.

Часть 61. «Прощай, радость, жизнь моя. Знать, уходишь без меня. Знать, один должон остаться…»

Глава 332

Нашу «рязаночку» поставили довольно далеко места боя. Пришлось тащить туда Лазаря.

Бой — Бряхимовский. Место — Дятловы горы на Окской Стрелке. Событие — великая победа русских ратей над булгарским воинством.

Уточняю: волжских булгар в их «булгарском воинстве» — десятая-двадцатая часть. Остальное — лесовики, племенные ополчения различных лингвистических семейств.

«И одолели воины православные — магометан безбожных».

Факеншит! Уелбантуриваю по слогам: магометане — не безбожные! Они — алахнутые. Или правильнее — мухамедованные? Не-не! Не в смысле «для мух мёдом…», а просто по правилам словообразования.

Глава 333

Хорошо, что я сразу предпринял меры безопасности: выпрямился и отодвинулся от костра с кипящим котлом на пару шагов в сторону.

Отрок, отшвырнув в сторону шапку и сдёрнутую вместе с ней бандану, отчего русая коса на голове развернулась, рухнула во всю длину и мотнулась из стороны в сторону, радостно визжа, метнулся мне на грудь.

О-ох… Прошлый раз, когда она так сделала… я радовался, что она не метательница молота. Поскольку, если бы метательница, вместе со своим молотом, так метнулась бы ко мне на грудь, то я бы даже и собственные внутренности метнуть никуда не смог бы.

И не надо. И не вспомнил бы! О внутренностях. На радостях. От счастья. Это ж — она!

Сколько ж прошло? Четыре года? С тех пор как она ко мне в Пердуновке на покосе так прибежала. Конечно, я с тех пор вырос и силушки поднабрался. Так и она… Подросла, похорошела. Потяжелела. О-хо-хо…

Глава 334

— Тама… эта… сеунчей к Лазарю прискакал. Ну. К князю зовут. Вот. А он же… того…

— Ладно. Сейчас подойду. Иди.

Пришлось осторожно оттянуть за косу голову Любаве, плотно забившуюся в моё плечо. Какая удивительная метаморфоза! Только что на меня смотрела взрослая страстная решительная женщина. Повелительница мира и окрестностей. «Я — решила» и «пусть весь мир отдохнёт». А теперь — очень смущённая девчушка. Старательно скрывающая лицо, отводящая глаза…

— Я… ну… извини… я пошла!

И суетливая попытка быстренько соскочить с моих коленей.

Глава 335

Дальше пошло застолье — «пир победы». Нас с Чарджи посадили куда-то в середину дастархана — родовитых да достославных и без нас хватает. Но и к обычным «вятшим» отнести нельзя — иностранцы, «заморские гости». Пытались резвенько напоить и разговорить. Но я старательно чавкал, демонстрируя нормальную реакцию юношеского организма на сегодняшние… приключения. А Чарджи высокомерно хмыкал, подтверждая общее мнение, что «торкский инал… такая сволота чёрношапочная — слова по простому не скажет». Так, высокомерно хмыкая и презрительно разглядывая соседей, он и нажрался до отключки. Я-то хоть закусывал.

Вообще, выпито было… много. Первые здравницы ещё шли под красное вино, а потом на нас полилась бражка. Ну, я не знаю… не вёдрами — бочками. Народ, толком поевший только позавчерашним вечером: день — спешный поход, день — кровавый бой — загружался стремительно. Особенно этому способствовал непрерывный поток обязательных к принятию внутрь здравниц. Не в смысле санатория, а в смысле стакана.

Пока говорят — есть неприлично, пока пьют — уже поздно. Так только, урывками. Шесть князей… за каждого отдельно. Начиная с Андрея. И за папу его. И за маму. И за дедушек. Отдельно за каждого. За их предков. За Рюрика, за Игоря, за Святослава… Почему Олега Вещего пропустили? — Достоин. Выпьем. За Володю-Крестителя. Отдельно — за Бориса, отдельно — за Глеба. Вспомнили, что одного крестили Романом, другого Давидом. Повторили. Кто-то уже песен попеть собрался, но торопыгу уняли, увели к Оке писать — блин, бражка ж эта… такое мочегонное… и мозгостукальное… и ногозаплетыкное… Но Мономаха… Без Мономаха — никак. А Ярослав?! Который Мудрый. Хотя, конечно — Хромой. Долгорукого — само собой. По второму разу? Ну и что? Человек-то был… хороший? А какая рука у него — длинная была…? Обмыли. И его шуйцу, и его десницу.

Тут выяснилось, что Муромский и Рязанский князья хоть и скалятся злобно друг на друга, но очень обижаются, что их родню не почествовали. Они же двоюродные! Тогда и Гориславича с его братьями. Само собой — за Святую Церковь. Не за Христа конечно. Какой дурак будет на Руси пить за еврея? За маму его. И за её платок. В смысле — Покров. И — за чудеса. Это однозначно. И не только за медицинские, типа прозрения, излечения геморроя или прямохождения, но и за хозяйственные. Вроде бездонного медвяного сыта у Феодосия Киевского. Вот живут же люди! Сколько не черпай, а у них — всегда…! Монахи, ить их коромыслом, божьи люди… хи-и-итрые… Тогда — за епархию Ростовскую… Нет. За Федю я пить не буду. С-сука гадская. Всё ребята — мне хватит. Чарджи, ты живой? Эк как тебя бедненького… А ведь говорил я — закусывай. Слушай ты, хан… Асадук? — Ас-с-сади… А пошёл бы ты отсюда… Сары-кыпчак? Сары от моего торка… Быстренько. Кипчакуёвина желтомордая. Подымайся, джигит мой плохоползующий… Коня? Какого нам с тобой сейчас коня? Двухместного? Дайте иналу коня. Как он доедет? А как он дойдёт? Будешь мявкать — он тебя так отъягбёт… отъябгёт… Как же правильно-то от «ябгу»? Отъиналит. Торки — гордый народ! Они умирают в себе. Виноват — в седле. С саблей — в руке. Ох… Это я зря сказал… Отдай. Отдай дядя нахрен сабельку. Чарджи! Ты меня видишь?! Это я — Ванька. Лысый ублюдок. Помнишь? Распознаёшь? Не-не-не — целоваться не будем! Я ещё с Пасхи не отплевался… Давай мы эту железячку оставим… нефиг её таскать… и так — тяжело… и пойдём мы с тобой… разгуляемся… вдоль по бережку… Оки-матушки… Мужики, отойдите с дороги… дальше отойдите — не видите как нас… заносит? Брысь! Брысь нафиг! Охо-хо-хо. Первый банкет после первого боя. А впереди ещё целая война… Господи, как же они это выдерживают! Не, легче мордву резать, чем с княжатами пьянствовать. А ведь я ещё… закусывал.

Полверсты до своего лагеря мы шли… долго. Очень важно было не потерять Чарджи. Потому что — темно. Он в своём черном. На чёрном… «Ой, чорная я, чорна, чорнява, як цыганка…»… Хорошо хоть — пыхтит. Идентифицируем торка по пыхтению… И не забрести в Оку. Потому что там мокро и можно утонуть. И не наступить на воинов. Потому что они просыпаются и хотят драться. А полоса-то бережка… у-у-узенькая! Шагов двадцать всего. Но я ж — не торк! Это инал — только на коне может, а я и сам… передвигаюсь. И не только на четырёх! Я и на двух… могу. Только — не стоять. Наклонение должно быть как у матушки. В смысле — у Земли. Примерно 7 градусов к солнечному экватору. Хотя где я его тут ночью найду? На Оке не только экватора — и солнца нету! Ночью. Ну ничего здесь нет! Куда не плюнь — везде нет… экватора. Плюнь — ты его не знаешь. Лучше полтора градуса к инвариантной плоскости. О! Инвариант уже пришёл! Здравствуй Ивашка! Как я рад тебя видеть! Дай я за тебя… подержусь. Какой ты у меня… инвариантный. В смысле — неизменный. Неизменяемый. Неизменяющий. Снимите с меня ханыча и разденьте. Заранее. Потому что… костюмчик у него хороший — испортит. Любава? Что Любава? А где это тут моя Любава…?

Глава 336

«Жизнь — это то, что происходит пока ты строишь планы» — есть такая мудрость. Пока я строил планы — вокруг шла жизнь. Которая заставляла эти планы менять: сразу же после обеда приехал Сигурд. Сам.

Именно так: совершенно нагло прискакал к нашему лагерю. Осмелился. Правда, в полном доспехе и семью одоспешенными нурманами. Оглядел внимательно наш абсолютно мирный воинский стан, слез с коня, снял шлем. И высыпал передо мной мешочек с серебром. Среди разнообразных монет и кун были несколько простеньких украшений. Серёжки Цыбы, серебряный крестик Любавы… Сам дарил… Цацки живут дольше своих хозяек…

— Двое моих людей… они нарушили приказ… они мертвы.

Вот так.

Радость? Нету у меня радости по этому поводу. Скорее — раздражение. От непонимания.

Часть 62. «И под звёздами булгарскими…»

Глава 337

После Бряхимова русское войско двигалось вниз по Волге, громя и грабя крепостицы булгар и поселения их союзников.

Ибрагим, эмир булгар, убежал в свою столицу — Булгар Великий и теперь спешно собирал армию. Брошенные без защиты селяне из разных поволжских племён — разбегались от реки, немногочисленные булгарские гарнизоны и торговые факторы — следовали за ними. От устья Казанки Волга почти под прямым углом повернула на юг, на берегах вместо союзников эмирата пошли данники, но серьёзного сопротивления не было. Два городка русская армия уже сожгла, теперь мы выкатывались к главному рубежу защиты каганата с севера — к Янину.

Так называли столицу Эпира, хорошо укреплённый полис, построенный Юстинианом. Мне оно знакомо по «Графу Монте-Кристо». Там вспоминают правителя этого города Али-пашу и его дочку. Но откуда оно «здесь и сейчас»?

В здешней географии есть несколько деталей, которые для меня неожиданны. Кажется, что география от эпохи мало зависит: «Волга впадает в Каспийское море» — разве это может измениться? — Может.

Каспийского моря здесь нет — есть Хазарское. Хотя в последнее время его часто называют Болгарским — множество булгар расселилась в низовых городах. Ещё при хазарах основную часть населения столицы каганата — Итиля составляли булгары. Почти вся глиняная посуда делалась ими. Почему кочевники-булгары стали горшечниками — не знаю.

Глава 338

«Погибель земли Русской» началась с «погибели земли Булгарской».

«Булгарская погибель» была куда погибельней русской. На то было несколько причин.

Месть. До 11 августа 1378 года, когда мурза Бегич был убит, а его войско разгромлено на Воже, русские никогда не побеждали существенных отрядов татаро-монгол. Соответственно, и кровной мести у степняков к русским не было.

А булгары перерезали три четверти корпуса Субудея сразу после Калки. Монголы должны были взять долг крови, отомстить. «Монголы» — означало для булгар не подчинение, но уничтожение, геноцид. Причём булгары, в отличии от русских и европейцев куда лучше это понимали — сами степняки.

Вера. Булгары были мусульманами. Чингисхан и его окружение, обычно довольно нейтральные к религиозным отличиям, прямо благоволившие христианам, по опыту своего общения с несторианами в Великой Степи, были крайне враждебны исламу.

Глава 339

Кама впадает в Волгу широко — шестью-семью рукавами. Огромное пространство камышей, болот, плоских островов, отмелей. Житница. Выше по Каме и южнее — зона устойчивого мотыжного земледелия. Количество мотыжек, найденных археологами в только одном Биляре приближается к четырём сотням.

Янин лежит напротив самого северного Камского рукава. Местность… дрянь. Для боевых действий.

У реки — узкая полоска галечного пляжа. Галька — где мелкая, а где здоровенные валуны лежат. Бегом не проскочишь — ноги поломаешь.

Сам городок — на косогоре. Широкая ложбина, слегка наклонённая к Волге, разрезается двумя узкими промоинами-оврагами. Метра 4–5 глубины-ширины. И берег между их устьями — такой же обрыв. С трёх сторон — естественные препятствия.

Выше городка по реке береговая стенка уменьшается и через версту совсем исчезает — там водопой для скота и пристань. Здесь наше войско к берегу и причалило. Потому что ещё выше по реке — береговая стенка опять появляется и всё выше поднимается. А ниже городка и вовсе гора стоит.

Глава 340

Сигнал к атаке, как и положено, прозвучал неожиданно. Мы как-то уже и ждать перестали. Тут оно как завопило… Противно. Где-то. Тут все ка-ак вскочили, ка-ак побежали…! А мы ещё — и покатили. Со всех сторон бегут, вопят, лестницы тащат. Муромские — цепкие: один в колдобину попадёт — падает, но свою лестницу не отпускает. Так они всей толпой и заваливаются!

А мы мимо катимся! Телега, хоть и смазывали, а скрипит, орёт. Мы орём. Всё быстрее, всё громче. Аппарат с горки разогнался… Даёшь! Итить-разъедрить! С ветерком!

Ночь тёмная, звёздная, глухая. Но на стене быстро, один за другим, вспыхивают факела. Это у нас что — внезапная атака?! Для кого? Для нас?! Потому что супостаты уже изготовились. И начинают метать огненные стрелы. Траву, что ли, у нас под ногами пытаются зажечь?

Тут оно как бубумкнуло! Ребята заранее в темноте притащили здоровенное бревно. Положили его вдоль края оврага. И вот наша супер-телега в то бревно со всего маха…! А сзади наши тормоза-лопаты-плугами — в землю воткнули. И мостик решетчатый, который на телеге незакреплённый лежит, согласно тому самому пресловутому английскому Исааку и мировому закону инерции — вперёд п-ш-ш-шел… И на дыбы! Поскольку к морде у него — верёвки привязаны, через вороток на портале перекинуты. А я ору ребятам. И они как хором вдоль бортов телеги вперёд бежали — так и назад. С верёвками! Которые к заднице мостика привязаны, впереди стоек портала через блоки пропущены.

«Шишка! Забегай!» — слышали такую морскую команду? «Шишке» забегать не надо — мы ж не на судне. И даже — не на корабле. Но бежать надо всем, быстро и дружно.