Утро. Давайте окинем взором нашу вечно вертящуюся планету. Вот лучи с огромного желтого шара достигают поверхности голубого, пробуждая его. Вот в пустынях Мексики маленькие ящерки вылезают из нор, подмигивают солнцу и слизывают с глаз его лучи, пробуя на вкус. Вот, похожие на пожарные шланги, толстые анаконды в низовьях Амазонки начинают шевелиться и переваривать жертвы чуть быстрее, чем делали это ночью. Огромная белая медведица выкарабкивается из-под сугробов, вместе с ней просыпаются детеныши. Она кормит их молоком.

Пока еще рано, и звери, захватившие эту планету, не проснулись. Но Земля продолжает вертеться, и наконец, солнечные лучи проникают в дома человека, закованные стеклом и деревом. Они просыпаются гораздо медленнее и мучительнее, чем ящерицы, медведи и змеи. Они позволяют себе еще несколько минут поваляться в кроватях и, быть может, бросить последний взгляд на бесконечные просторы Алям-аль-Металя. Но вот и им надо вставать. Мыться, бриться, есть, выпить кофе, сесть в машину и поехать на работу. Солнце постепенно заставляет их жить, а рады они жизни или нет — это сугубо их проблемы. Солнцу на это наплевать. У него тоже есть работа, и надо сказать, делает оно ее куда лучше, нежели человек.

Солнце бежит по западному полушарию и с грустью думает о восточном. Его пока приходится оставить в покое. Такой трудоголик как солнце не может представить, что кому-то надо отдыхать. Оно работает всегда и ему непонятно, почему эти мельчайшие создания прекращают шевелиться, когда оно оставляет их. Но ничего. Солнце уверено, когда-нибудь оно научит людей работать всегда. А пока оно, как надсмотрщик над рабами, подгоняет американцев, бразильцев, мексиканцев, канадцев и иже с ними. Но Солнце даже не подозревает, что там, откуда оно ушло, некоторые люди уже живут так, как оно хочет. Для них, его уход и есть тот самый сигнал к действию. Для них, как раз сейчас начинается работа.

Давайте посмотрим на них. Проплывем Тихий океан, взглянем на прекрасные яхты у берегов Лос-Анджелеса, на синих китов, мечтающих о весне, когда можно будет начать брачные игры, и поплывем, поплывем…. И вот мы уже выпали из зоны видимости нашего светила. Теперь оно не может за нами подсмотреть, зато ее отражатель, словно прибитый гвоздями, зловеще висит на небе, пробуждая позывы к вою. И вот мы выплываем возле первой стоянки. Это величественный по омерзению Гонконг. Почему омерзению? Да потому, что, прикрывшись мириадами огней, он, как грабитель в подворотне, прячет в кармане пистолет. Такого количества порока вы навряд ли найдете на нашей планете. Гонконг скрыл убийц и насильников, проституток и наркоманов, сексуальных маньяков и извращенцев. И как раз сейчас они выползают из нор, чтобы при свете полной луны, насладиться дарами города порока. Сюда приезжают богачи из всего мира, чтобы взглянуть, что он может им предложить. А предложить он может действительно много. Гомосексуалисты и педофилы прилетают сюда, чтобы ублажить извращенную плоть, а за дополнительную плату, хозяева местной ночи могут предложить вам и более изощренные развлечения. Так, например, вы может убить здесь человека, забив до смерти специально выданной бейсбольной битой. Если заплатите, конечно. Или поучаствовать в оргии, не виданной со времен Калигулы. Все зависит только от вашего кошелька.

Взглянем на улицы Гонконга. В центре мы увидим очень респектабельных людей. Это и богатые мужчины, и красивые женщины. Краса и цвет Гонконга, и к ним у нас нет никаких претензий. Но оторви взгляд от освещенного центра, и загляни в любой из многочисленных проулков, и сразу нарвешься совсем на другую компанию. Вон кого-то насилуют, вон типичное ограбление подзагулявшей парочки. Тут встречаются самые мрачные и непривлекательные типы, и в таком количестве их можно встретить только в Гонконге. На такого посмотришь, и сразу хочется проверить бумажник. Хотя, подобные личности обитают не только в закоулках, иногда на них можно наткнуться и в культурном центре города. Ну, вот хотя бы эта подозрительная компания молодых людей неподалеку от консерватории. С первого взгляда понятно, кто они такие. Их восемь, всем не больше двадцати пяти, в грязных засаленных плащах и у одного в руках наточенный до бритвенной остроты нож. Он играет им в пальцах, как бы говоря прохожим: 'Лучше не подходите ко мне'. Эти люди похожи друг на друга, как клоны. У всех длинные немытые волосы, почему-то длиннющие плащи, что вышли из моды уже лет двадцать назад, на руках перчатки без пальцев и мрачные лица. Все курят одну сигарету за другой, и давайте хотя бы порадуемся, что это не 'травка'. Они донельзя худые, но видно, что подвижные, как расплавленный свинец. Если мы их мысленно разденем, наверняка обнаружим, что они покрыты мышцами, как профессиональные пловцы. Но у всех синяки под глазами, а сами глаза все время бегают и ищут кого-то. Один, по всей видимости, все-таки одурманен, потому что то и дело закрывает глаза, и друзья поддерживают его, чтобы не упал. Мимо проходят мужчины в дорогих костюмах и женщины невиданной красоты в великолепных вечерних платьях. Контраст между ними настолько огромен, что становится жаль молодых людей. Перед нами те, кто ушел по развитию вперед от остального общества, и те, кто безнадежно от него отстал. Люди, идущие в оперу, смотрят на них с легким презрением, но только не глаза в глаза. Богачи никогда не посмотрят никому из молодых людей в лицо, потому что слишком боятся за кошельки, наряд и здоровье. В конце концов, последнее не купишь ни за какие сокровища. А молодые люди ищут кого-то в толпе, но не находят.