Джеймс Блиш, «More light». Фантастический рассказ о таинственной и ужасной пьесе «Король в Жёлтом», прочитав которую, люди сходят с ума. Пьеса приводится в рассказе почти полностью, также автор добавил и стихотворение Роберта У. Чемберса «Песнь Кассильды».
Источник текста: антология «The Hastur Cycle: 13 Tales that Created and Define Dread Hastur, the King in Yellow, Nighted Yuggoth, and Dire Carcosa», 1993.
Предисловие Роберта М. Прайса
Почти всё из того, что вы прочтёте ниже о писателе Джеймсе Блише (1921–1975), который в юности переписывался с Г.Ф. Лавкрафтом, вполне достоверно. Письмо, процитированное в рассказе, настоящее — по большей части. По крайней мере, оно основано на подлинном письме ГФЛ к Блишу и Уильяму Миллеру младшему (3 Июня 1936 года). Соответствующая часть настоящего письма Лавкрафта гласит: «Что касается объективного существования „Некрономикона“, то мне бы очень хотелось, чтобы у меня появилось время и воображение для участия в таком проекте… но боюсь, это довольно большой заказ, тем более что объём этой страшной книги должен составлять около тысячи страниц! Я „цитировал“ страницу 770 и дальше. Более того, никогда нельзя произвести ничего, даже на одну десятую настолько пугающего и впечатляющего, чем ужасные
намёки
. Если кто-нибудь попытается
написать
„Некрономикон“, это разочарует всех тех, кто содрогнулся от загадочных ссылок на эту книгу. Максимум, что можно сделать — и я могу попробовать как-нибудь, — это „перевести“ отдельные главы из чудовищной книги безумного араба… менее страшные главы, которые обычные люди могут читать, не опасаясь подвергнуться осаде со стороны Призраков из Бездны Азатота…
Собранная серия таких выдержек может быть позже представлена как сокращённый и подчищенный „Некрономикон“.»
Первое появление рассказа «Больше света» — антология Энн МакКафри «Alchemy & Academe», 1970.
I
Я никогда не доверял Биллу Ателингу. Как и я, он способен на подлость (так, однажды он в своей рецензии разнёс в клочья мой рассказ; для этого и нужны критики, так что я не жалуюсь). Но возможно, что и нравится он мне из-за своей подлости. Два года я провёл вдали от Нью-Йорка, занимался лоббированием в Сенатских комитетах, поэтому, когда я вновь увидел Билла, то меня шокировал его внешний вид. Моим первым впечатлением было, что он при смерти.
Сначала я подумал, что это всего лишь эффект от бороды, ведь даже двухнедельной щетины на лице достаточно, чтобы любого мужчину сделать неопрятным. Отчасти так и было, но его борода выглядела почти белой, хотя Биллу исполнилось всего 47, и седина у него у него проступала лишь на висках.
Но тут произошло нечто большее. Билл потерял около десяти или пятнадцати килограмм, что не мог себе позволить, поскольку никогда в лучшей своей физической форме не весил больше семидесяти. Он мог сбросить не больше двух килограмм или около того. Его кожа посерела, особенно жутко она выглядела на шее, руки дрожали, глаза потеряли цвет, он кашлял как туберкулёзный больной; постоянно смотрел куда-то за моё плечо, пока мы разговаривали, и приглушал голос в середине фраз. Если он не был серьёзно болен, то к бутылке спиртного он отнёсся серьёзно, что тоже наводило меня на неприятные мысли.
Вряд ли это было то состояние, в котором я ожидал найти мужчину рядом с новой, молодой женой (художницей Самантой Брок) и с прекрасным новым домом на Бруклинских Высотах (когда-то этот дом имел дурную славу Беспечных Девяностых, и Саманта украсила его в таком стиле: красный плюш, бисерные шторы, хрустальные светильники, золотая ветвь на коринфских деревянных колоннах, древняя виктрола с рогом в гостиной — место отдыха высшего уровня). Но я постарался сделать наше общение как можно более лёгким.
— Ты выглядишь ужасно, — сказал я Биллу, когда мы стали пить бренди. — Что, во имя Бога, ты с собой сделал? Прочёл «полное собрание сочинений» Сэма Московица? Или ты принял ЛСД?
