Юрий Васильевич Бондарев – автор всемирно известных романов, повестей, сценариев и рассказов, переведенных на многие и многие языки народов нашей планеты. Произведения признанного мастера прозы всегда отмечены социальной остротой, духовными исканиями, мучительными раздумьями о смысле жизни, о бытие, о времени.
Издательство «Молодая гвардия» опубликовало основные произведения писателя, здесь выходили его собрания сочинений.
Представляем читателю новый роман писателя «Бермудский треугольник», посвященный России на исходе XX века.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
И был тогда октябрь девяносто третьего года…
В провонявшем нечистой одеждой, табаком и потом милицейском УАЗе, оборудованном скамейками, их было пятеро.
Сначала их подвели к группе милиционеров, которые мельком оглядели всех и начали поочередно вталкивать в УАЗ небрежными толчками дубинок. Девушка с прозрачным лицом подростка споткнулась, влезая в машину, жалостно вскрикнула: «Что вы делаете? Вы же милиция! Как вам не стыдно!» И сопровождающий милиционер, плоскогрудый, с заносчивыми, немигающими глазами, крикнул ей: «Давай, давай! Не то еще получишь, зеленая сучка! Молчи, пока дышишь! Всем молчать!»
Он победоносно уселся рядом с Андреем, обдавая сивушным дыханием, хищно выпячивая нижнюю челюсть. Он раздувал ноздри узенького, подобно спичке, носа, выражая обликом своим неприступный вид, а Андрея, все время помнившего дергающееся на земле тело казачонка, корежило нестерпимое желание ударить со всей силы по этому спичкоподобному носу, услышать вскрик, визг, стон, увидеть кровь на лице. Но у сопровождающего было оружие – непустая кобура, дубинка на коленях – уже в эти дни действовал приказ, разрешающий ОМОНу и милиции применять оружие.
– Почему молчать? Вы превышаете свои обязанности! – поднял надтреснутый голос мужчина измятого переутомленного вида, не отнимая от плеча испачканную в грязи руку. – Вы распоясались, как фашистские молодчики в Германии после поджога рейхстага! Вы понимаете, что творите? Вы избиваете и стреляете в свой народ! Вы… оглохли и ослепли!…
ГЛАВА ВТОРАЯ
Он вошел в комнату и увидел ее в кресле-качалке перед телевизором – заложив ногу за ногу, она грызла яблоко и сердито смотрела на экран. Поздний августовский закат угасал на стене теплым оранжевым пятном.
– С глаз долой, – вдруг сказала она возмущенно и выключила телевизор. – Бесстыдник какой! Сам, как бык, а поет про какую-то синеглазку и притворяется влюбленным голубком. Соблазнитель!
Он взглянул на нее с веселым любопытством:
– Вы беспощадны, Таня. Уничтожили певца, и что же? А он ведь заслуженный.
– Да пусть хоть перезаслуженный. Бык – и все! Она, с беззаботным видом продолжая грызть яблоко, украдкой стала рассматривать Андрея из-под ресниц.