Возвращение Мастера и Маргариты

Бояджиева Людмила

Роман "Возвращение Мастера и Маргариты" относится к жанру сиквелл – продолжение любимой истории.

Соприкосновение с классическим материалом предопределило предельно деликатное и уважительное отношение автора к первоисточнику, стремление по возможности сохранить идейную и стилистическую верность ему, а все старания сводились к попытке привить "генетический код" романа М. А. Булгакова новой социокультурной ситуации.

Отважившись на продолжение культового романа, автор создал по сути новое, занимательное и в то же время общественно значимое произведение, затрагивающее серьезные вопросы прошлого и настоящего страны.

Для широкой читательской аудитории.

ПРОЛОГ

Огромное солнце, наливаясь рубином, медленно скользило к елкам. Они темнели, редели, расступались, пронизанные прощальными, ласковыми лучами. Со всех сторон – из глубины цветущих каштановых крон, из зарослей темнолистых кустов, усыпанных дикими розами, из ароматной белизны черемухи подкрадывались сиреневые сумерки, а вместе с ними начиналась затейливая перекличка птичьих голосов. На лужайке среди окутанных розовой кипенью яблонь стоял увитый виноградом дом. В его распахнутых венецианских окнах ослепительно сияло изломанное солнце, над островерхой черепичной крышей поднимался дымок – в Вечном приюте все проистекало так, как было обещано. Ничего лучшего Мастер и Маргарита, глядя в мутное от подтеков дождя и грязи окошко их арбатского убежища, вообразить не могли.

Здесь никогда не бывало ни холода, ни изнурительного зноя, ни беспокойства, ни скуки. Бороться с пылью, грязью, гнилостью, разрушением, мыть посуду, пропалывать сорняки, поливать цветы, заботиться о пропитании, одежде и вещах не было никакой нужды. Время отсутствовало, а следовательно – ничего и никогда не приходило в негодность, не теряло устойчивого равновесия порядка. Ровно тогда, когда нужно, массивный овальный стол покрывала сервировка чеканного серебра, а в случае гостей из чистого золота. В канделябрах вспыхивали свечи, затевая в хрустале радужную игру. Еда и питье были отменны, но лишь те, что когда–либо пробовали или воображали хозяева – из запасов их собственной памяти и приятных мечтаний.

Дожди и грозы приходили в Вечный приют только тогда, когда их ждали и продолжались столько, чтобы не повергнуть в тоску и уныние. Осень и зима пролетали в несколько дней, дав возможность похрустеть пышным сугробом, вобрать ноздрями запах осенней земли, пошептаться у огня, слушая завывания вьюги в трубе, сладко повздыхать. Один, два, три вечера – и довольно. Мастер и Маргарита предпочитали весну, лето. И опять весну. Сирень, розы, ландыши, стремительные летние ливни, светлые прозрачные ночи, теплые, расплавленные солнцем дни, тихие вечера – все то, что сопутствовало их земному счастью.

Что вспоминали они, держась за руки и заглядывая друг другу в глаза? – Многое, очень многое. Но вовсе не так, как делали это прежде. Ушли горечь, обида, отчаяние. Ушли горячие мечты, мучительные сомнения, дрожь риска, хмельная отрава дерзания. Их место заняло тихое понимание простейших истин:

Каждый, рожденный на Земле, проходит свой тернистый, полный ошибок путь, чтобы в конце его осознать: быть Богом – трудно. Сатаной невыносимо. Тяжко малому, немощному, сирому и еще горше тому, кто родился с душой Мастера.