Сразу после Первой Мировой войны начались лихорадочные поиски выхода из стратегического тупика, в котором оказалась военная мысль. Развитие военной техники решительно не соответствовало уровню генеральского мышления, что привело к таким чудовищным гекатомбам, как Верденская операция. Даже попытка применить отравляющие газы и танки в первый момент не принесла облегчения. Застывшие многокилометровые линии окопов, окутанные колючей проволокой, стали кошмаром высшего командного состава. Прорыв германской обороны в 1918 году никого не обманывал. К тому времени германская армия уже разложилась и почти потеряла боеспособность. Требовалось принципиально новое решение.

И его предложил в 20–х годах итальянский генерал Джулио Дуэ. Он написал несколько книг, в которых с присущим южанам красочным многословием обосновывал идею стратегических бомбардировок. Зерно упало на благодатную почву. Именно в этот период военные летчики всех стран боролись за создание независимых ВВС. Ведь ранее авиация являлась не более чем армейским подразделением, вроде саперного батальона. И вот появляется пророк, который обещает решить все проблемы одним мановением руки. Не нужно создавать многомиллионные армии, чтобы потом перемолоть их на какой—нибудь «высоте 172,2». Вообще не нужно воевать. Гораздо проще «выбомбить» противника из войны. Но для этого требуется построить несколько тысяч самолетов (что все равно дешевле нескольких сотен дивизий) и полностью развязать летчикам руки.

Но идея стратегических бомбардировок многим казалась слишком жестокой. Дело в том, что она предлагала слишком непривычное решение военных проблем. Раньше все было ясно и просто. Армии воюют, обыватель сидит у окошка и с интересом это разглядывает, не вмешиваясь. Мародеров, которые обывателя обижают, расстреливают. Точно также поступают и с обывателем, взявшимся за оружие. Это партизан и бандит, с которым расправляются по законам военного времени.

Дуэ сразу сказал: целью стратегических бомбардировок станут гражданские объекты. Бомбить будут не окопы, а города. Объектом бомбардировок будут заводы. Если удастся сломить промышленный потенциал, то противнику не останется ничего другого, как поспешно капитулировать. Но у того же Дуэ мелькнула и совсем страшная мысль. Объектом бомбардировок может стать «воля к сопротивлению». То есть, он изначально допускал возможность террористических бомбардировок жилых кварталов. На первых порах генералам это показалось опасно новым, но потом они согласились. Убивать чужих обывателей как—то проще, чем отправлять на бойню собственных солдат. Тем более, что вдруг и получится… Ведь у теории Дуэ имелся один серьезный недостаток — ее никто не проверял на практике. Пока что это были голые рассуждения.

И все страны приступили к созданию мощной авиации. Но… «Если двое делают одно и то же, совсем не обязательно у них получится одно и то же», — мудро замечает пословица. Так оно и вышло. Люфтваффе отличались от Королевских ВВС, наверное, еще сильнее, чем Третий Рейх отличался от Соединенного Королевства.

В начале 1940 года было достроено здание штаб—квартиры Бомбардировочного Командования, расположенное в лесу возле Хай Уайкомба, графство Бэкингемшир. Именно туда перебрался его первый глава сэр Эдвард Ладлоу—Хьюитт. Это было единственное здание одного из штабов ВВС, построенное по специальному проекту. Оно имело прямую связь со штабами авиагрупп и аэродромами, со штабом Истребительного Командования и с министерством авиации. Главной задачей сэра Эдварда было командование бомбардировочными эскадрильями. Но ему еще предстояло решить, каким образом он должен использовать имеющиеся силы, чтобы они принесли максимальную пользу.

Ладлоу—Хьюитт мог положиться на своих командиров групп и эскадрилий, а также начальников авиабаз. Все они были хорошо подготовленными офицерами, прослужившими в авиации долгое время. Большая часть из них была профессиональными летчиками, участвовавшими еще в Первой Мировой войне. Их противники не имели такого опыта. Люфтваффе были созданы совсем недавно, и большая часть немецких высших офицеров являлась пилотами, не имеющими боевого опыта. Другие командиры пришли в Люфтваффе из пехоты и слабо ориентировались в авиации. Однако часть офицеров Люфтваффе воевала в годы Гражданской войны в Испании. Они прекрасно спланировали и отлично провели молниеносную кампанию в Польше.

Летный и технический состав ВВС обоих противников мало отличался. Волшебство полета всегда привлекало самых отважных и предприимчивых молодых людей, как в Британии, так и в Германии. Они добровольно шли служить в ВВС, где могли проявить свою смелость и решительность. В первый период войны большая часть пилотов Бомбардировочного Командования являлась кадровыми офицерами. Однако была начата подготовка к широкому обучению личного состава добровольческого резерва, а также летчиков из доминионов, которые прошли первичное обучение в Имперской Системе Воздушной Подготовки. Чтобы наладить массовую подготовку новых пилотов, Бомбардировочное Командование в начале войны выделило 13 эскадрилий, которые были преобразованы в учебные подразделения. Они были сведены в специально созданную 6–ю Группу со штабом в Абингдоне.

После потери этих эскадрилий у Бомбардировочного Командования осталось для решения боевых задач только 33 эскадрильи. Однако 1–я Группа была вооружена безнадежно устаревшими бомбардировщиками Фэйри «Бэттл», которые уже потеряли всякую боевую ценность. Она была отправлена во Францию для поддержки Британских Экспедиционных Сил. В Британии остались совсем небольшие силы. 2–я Группа, состоящая из 6 эскадрилий легких бомбардировщиков «Бленхейм», базировалась в восточной Англии. Оттуда эти самолеты могли принимать участие в действиях на континенте. 6 эскадрилий «Веллингтонов» 3–й Группы базировались в Саффолке. 4–я Группа состояла их 5 эскадрилий бомбардировщиков «Уитли» и базировалась в Йоркшире. 5–я Группа, состоящая из 6 эскадрилий «Хэмпденов», находилась в Линкольншире. Именно из этого крошечного зернышка проросло огромное дерево Бомбардировочного Командования.

За день до начала войны Барнс Уоллис заглянул на 5 часов на завод Виккерса в Уэйбридже, оставив жену с детьми в тихой бухточке в Дорсетшире, где они устроились в палатках на выходные.

В то утро он с грустью понял, что война не только неизбежна, но и близка, значит ему следует вернуться к своей чертежной доске. Не было смысла возвращать семью. Тем более, что его дом находился рядом с авиационным заводом, поэтому не стоило подставлять их под неизбежные удары Люфтваффе.

Уоллис не выглядел человеком, который может оказать влияние на ход войны. Он больше походил на робкого и застенчивого приходского священника. В свои 53 года он сохранил недурной цвет лица и гладкую кожу, глаза за стеклами роговых очков были мягкими и серыми. Зачесанные назад седые волосы дополняли впечатление благожелательности. Многих людей, с которыми он встречался в последующие 3 года, эта внешность обманывала. Только очертания верхней губы выдавали твердость и решительный отказ отвлекаться от намеченной цели. Даже его друзья не понимали этого полностью. Уоллис непонятным образом отгораживался от суматохи и перипетий обыденной жизни, постоянно размышляя над конструкцией нового самолета, погруженный в свои числа и теории. Они знали его как умного авиаконструктора, хотя и увлекающегося. Лишь позднее они начали использовать слово «гений».

Последнюю мирную ночь он провел в своем доме возле Эффингема, а утром, как и большинство людей, услышал довольно странную речь Чемберлена. После этого он долго сидел в молчании и грусти, не в состоянии даже возмутиться, так как самое сильное словцо не отвечало его чувствам.

Одна мысль владела им с прошлого утра: что может сделать он, авиаконструктор и инженер, чтобы сократить войну? Ни одна из странных идей, посетивших его в это время, не была блестящим озарением. Не было ни одного случая, когда Барнс Уоллис кричал бы: «Эврика! Я нашел!»  Мысль ученого редко работает столь картинно. Идеи медленно зреют в его голове на плодородной почве, подпитываемые учебой и размышлениями. Сначала неясные и бесформенные, они выкристаллизовываются и принимают законченную форму.

Уоллис рассчитывал на бумаге эффект такой бомбы, покрывая цифрами многие страницы. Наконец он решил, что 10–тонная бомба, взорвавшись в воде, проделает в дамбе дыру диаметром около 1000 футов.

Но уйдет ли бомба в грунт так глубоко, как предсказывают вычисления? Уоллис рассчитал эффект взрыва 10–тонной бомбы на глубине 40 футов. В теории она должна выбросить около 12000 тонн грунта, оставив кратер глубиной 70 футов и диаметром 250 футов. Он попытался рассчитать, сколько понадобится людей и техники, чтобы заровнять такую воронку. Оказалось, что при круглосуточной работе это займет не меньше 14 дней! И представьте себе, что такая бомба попадет на сортировочную станцию! Или на важную железнодорожную линию, канал или шоссе!

Однако Уоллис не слишком восторгался. Ни один бомбардировщик в мире не мог поднять бомбу весом 10 тонн. А бомбы по 5 тонн были слишком малы, чтобы уничтожать такие цели.

Он снова взялся за карандаш и бумагу. Ему были известны ограничения в конструкции самолетов 1940 года, и через пару недель Уоллис выяснил, что можно построить 50–тонный бомбардировщик, который будет нести бомбу в 10 тонн на расстояние 4000 миль со скоростью 320 миль/час на высоте 45000 футов. Он набросал примерную спецификацию и назвал его «Бомбардировщик Победы».

Его методический ум не пропускал ничего. А если на высоте 40000 футов будут облака, которые закроют цель? Погода должна быть достаточно ясной 1 день из 3. Этого хватит.

Вооруженный теорией и доказательствами, Уоллис столкнулся с задачей убеждения чиновников. Ему требовалось доказать, что его бомба сработает. Это было нелегко, так как чиновник в принципе не любит новинки. Только одно изобретение из тысячи оказывалось достаточно хорошим, однако и оно обычно было не настолько хорошо, чтобы оправдать отвлечение средств. Самым типичным примером был чокнутый, и Уоллис слишком уж походил на таких людей. Он вызвал профессора Патрика Блэкетта, директора центра оперативных исследований. Блэкетт, худой, но подвижный человек, выслушал его предложения, тщательно проверил выкладки и спокойно сказал:

— Нам потребуется на это 2 года.

Уоллис был заинтригован. Блэкетт добавил:

— Я прошу вас на время оставить мне эти бумаги. Мне нужно кое с кем проконсультироваться.

Блэкетт действовал быстро. Как только Уоллис ушел, он встретился с сэром Генри Тизардом и пересказал ему услышанное. Тизард тоже действовал с необычайной быстротой. Он примчался в Уэйбридж на следующее утро. Уоллис охотно объяснил все еще раз.