— К вам посетитель, лейтенант Форкосиган.

Слегка остекленевшие глаза на традиционно невозмутимом лице санитара выдавали его панику. Он шагнул в сторону, чтобы дать человеку, которого сопровождал, войти в майлзову больничную палату. Майлз заметил, как санитар поспешно ретировался даже раньше, чем дверь с шипением закрылась за визитером.

Вздернутый нос, ясные глаза и открытое мягкое выражение лица вызывали ложное ощущение молодости вошедшего, хотя его темно-русые волосы уже седели на висках. Он был худощав, одет в гражданское и не излучал ауру опасности, вопреки реакции санитара. Собственно, вряд ли у него вообще была хоть какая-то аура. Давняя работа в качестве тайного агента оставила Саймону Иллиану, главе Имперской Службы Безопасности Барраяра, привычку быть незаметным.

— Привет, босс, — сказал Майлз.

— Выглядишь чертовски плохо, — в тон ему ответил Иллиан. — Не трудись отдавать честь.

Поднимаясь по склону от продолговатого озера, Майлз услышал женские рыдания. Он не вытирался после купания, так как утро уже обещало палящий зной. Озёрная вода стекала прохладой с волос на обнаженную спину и грудь, и, что было менее приятно, с рваных шорт на ноги. Ортопедические скрепы на ногах натирали влажную кожу, пока он быстрым маршевым шагом взбирался по едва заметной тропе, продираясь сквозь кусты. Ноги хлюпали в мокрой разношенной обуви. Любопытство заставило его замедлить шаг, когда до него донеслись голоса.

Женский голос, хриплый от горя и усталости. — Прошу Вас, господин, умоляю. Мне нужно только правосудие…

В голосе часового, стоявшего на посту у главных ворот, слышались беспокойство и неловкость. — Я тебе не господин. Ну же, вставай, женщина. Отправляйся к себе в деревню и подай жалобу в канцелярию окружного судьи.

— Я же сказала, я только что оттуда! — Женщина не поднялась с колен, когда Майлз вылез из кустов и остановился, чтобы рассмотреть эту сцену с другой стороны мощеной дороги. — Судья не вернётся еще много, много недель. Я шла сюда пешком четыре дня. У меня, правда, мало денег… — Отчаянная надежда появилась в ее голосе, она согнулась, роясь в кармане юбки, потом выпрямилась, протягивая часовому сложенные лодочкой ладони. — Марка и двадцать грошей, это все, что у меня есть, но…

Сердитый взгляд часового упал на Майлза, и часовой сразу выпрямился, будто испугавшись, что Майлз мог заподозрить его в способности соблазниться такой жалкой взяткой. — Прочь, женщина! — рявкнул он.

— Тебе лучше? — осторожно спросил Иллиан.

— Отчасти, — настороженно ответил Майлз и стал ждать. Теперь он мог ждать дольше Иллиана, о да.

Шеф службы безопасности придвинул себе стул, сел рядом с кроватью Майлза, осмотрел его и сжал губы.

— Приношу извинения, Лорд Форкосиган, что сомневался в вашем слове.

— Вы мой должник теперь, — согласился Майлз.

Майлз пристально рассматривал изображение планеты на головиде и пытался сдержать порывы тошноты. Планета, известная как Единение Джексона, сверкающая, богатая, порочная…

Джексониане заявляли, что их порочность — явление, пришедшее извне; если бы галактика была способна платить на добродетель столько же, сколько она платит за безнравственность, то Архипелаг был бы местом паломничества. На взгляд Майлза, все это было очень сильно похоже на дискуссию, в которой они были самыми умными, а все остальные — тупее дождевого червя. Хотя, если бы Архипелага Джексона не существовало, то галактике, вероятно, пришлось бы его изобрести. Их соседи могут сколько угодно притворно ужасаться, но они никогда не позволили бы существовать подобному месту, если бы не поняли, что это очень удобная ширма для их теневой экономики.

В любом случае, планета была довольно оживленной. Конечно, не такой, как век или два тому назад, когда на ней располагались базы пиратов. А банды головорезов превратились в монополии Синдиката, по своей структуре сильно напоминавшие небольшие «феоды» — в каждом свой правитель. Ну и аристократия, помимо этого. Что было вполне естественно. Но Майлзу было интересно, сколько еще главные Дома смогут противиться наступающей волне честности.

Дом Дайн был универсальным банком для отмывания денег. Дом Фелл — торговля оружием без всяких вопросов. Дом Бхарапутра — любые генетические эксперименты. Но хуже всех был Дом Риоваля, чей девиз: «Мечты, воплощенные в плоть», определенно предлагал самые дьявольские (Майлз использовал наиболее верное определение) услуги в истории. Дом Хардгрейвс, галактический скупщик краденого, самые чопорные посредники при выкупах заложников — надо отдать им должное. С их помощью заложники возвращались домой живыми, большей частью. И дюжина мелких синдикатов, составляющих переменчивые, непрочные коалиции.

Даже для нас вы полезны.