Нам не повезло: на свете существуют учителя. Деться от них некуда, так что остается только надеяться, что тебе достанется не злобный хрыч, а какой-нибудь практикант. Новички жизни не знают, так что с рук могут сойти такие фокусы, за которые старики бы тебя по стенке размазали. Вот какая у меня была теория. Поэтому в пятый класс я шел в неплохом настроении. Нам дали нового учителя, какого-то Террапта, и я прямо с порога устроил ему экзамен.

Если пропуск в туалет лежит на месте, все, что требуется, — взять его и выйти из кабинета

[1]

. В этом году туалеты были прямо напротив нашего класса.

Занятия проще всего прогуливать именно там, это я уже давно понял. Ловко придумано, правда? Я постоянно беру пропуск, и учителя никогда ничего не замечают. И, как я уже сказал, мистер Террапт только появился в школе, поэтому я знал, что он меня не поймает.

Ну а в туалете можно и поразвлечься. Все остальные учителя на нашем этаже — женщины, поэтому волноваться нечего, сюда они не сунутся. Хватаешься за перекладину над дверью в кабинку и раскачиваешься. Все сильнее и сильнее — так, чтобы ногами потолок достать. Когда в кабинке напротив кто-то есть, дико смешно качнуться и вышибить дверь, особенно если там первоклашка. Если испугать его как следует — он даже описается. Это прикольно. А того, кто перед писсуаром стоит, можно двинуть в спину и одновременно спустить воду. Тогда он нехило намокнет. Тоже прикольно. Некоторые затыкают унитазы большими комками туалетной бумаги, но я так делать не советую — нарветесь на крупные неприятности. Старший брат мне рассказывал, что его друга как-то за этим делом застукали и тому пришлось отскребать унитазы зубной щеткой. А потом директриса заставила его той щеткой зубы почистить. Наша миссис Уильямс, конечно, тоже тетка жесткая, но я все же сомневаюсь, что она будет так свирепствовать. Впрочем, проверять не хочется.

Первый школьный день. Я нервничала. Ну, немного. Синдром потных ладоней и пересохшего горла. Неудивительно — в конце концов, я шла в совершенно незнакомое место. Мы с мамой только что переехали в Коннектикут, с Тихого океана на Атлантический. Итак, это был мой первый-препервый день в школе Сноу-Хилл. Мама меня провожала.

Мы распахнули стеклянные двери, прошли через внушительный вестибюль и заглянули в канцелярию, чтобы узнать, куда идти дальше. Рыжеволосая женщина, судя по всему, легко справлявшаяся сразу с несколькими делами, улыбнулась нам и слегка кивнула. При этом она зажимала телефон между ухом и плечом и в то же время слушала шатенку, стоявшую рядом, а еще что-то записывала в блокнот. Мы ждали. Я вцепилась в обложку своей книги.

— Здравствуйте. Я миссис Уильямс, директор, — сказала шатенка. Она была затянута в деловой костюм и выглядела очень импозантно. — Добро пожаловать в школу Сноу-Хилл. Я могу вам чем-нибудь помочь?

Школа мне нравится. Я хорошо учусь, получаю одни пятерки. Поэтому я с радостью взялся за первое задание по математике, которое придумал для нас мистер Террапт.

Долларовые слова — это что-то невероятное. Никакого сравнения с типовыми задачками, которые нам давали раньше. В сто раз интереснее! Предположим, что буква «а» стоит один цент, «б» — два цента, «в» — три и так далее, до самой «я», равняющейся тридцати трем центам. Требуется найти слова, состоящие из букв, которые при сложении дадут один доллар. Не девяносто девять центов и не один доллар и один цент, а ровно доллар.

Мистер Террапт дал нам время на разминку. Он хотел убедиться, что мы поняли задание, и сказал, что ему очень интересно, кто же первый найдет долларовое слово.

Я немедленно начертил таблицу, в которой каждой букве соответствовало числовое значение. Так сказать, справочник. Затем я стал записывать все дорогие слова, которые приходили мне в голову.

Довольно

= 114.

Арахис =

72.

Мистер

= 87. Потом я подумал: минуточку, а что, если добавить букву «ы»?

Мистеры

= 116. Опять не то, хотя эта стратегия может пригодиться в других случаях.

Короче, появился у нас этот мистер Террапт. Клевый такой — разрешил нам сдвинуть парты, чтоб из них столы получились вместо рядов. И что круче всего — я теперь сидела со своей подружкой, Даниэль.

А еще к нам новенькая пришла, Джессикой зовут. Ее посадили не за наш стол, но все равно стоило с ней серьезно поговорить. Растолковать, с кем дружить, и вообще. Она вроде ничего, хоть и таскает с собой повсюду книжку, как плюшевого медвежонка.

Нашла ее на перемене. Когда у нас перемена на улице, народ за школой собирается. Там такая здоровенная асфальтовая площадка, где можно в баскетбол играть или в классики, а рядом — еще одна, с горками и качелями. И большое поле, где все просто так носятся или мяч гоняют. А на краю этого поля, значит, стоит беседка. Там я Джессику и отыскала. Она сидела одна на ступеньках и читала свою книжку. Вот лузерша, подумала я, но все-таки подошла к ней.

— Приветики, — поздоровалась я.

Народ у нас в классе нормальный. Вот только опять Алексия со своими шарфами, перьями, леопардовыми прикидами и идиотскими сумочками. Интересно, чем она будет мазаться в этом году? Ну и тупая она. Воображает себя голливудской звездой какой-то.

А еще у нас Люк. Против него ничего не имею. Он умный, и школа для него — это всерьез.

И Даниэль. Она жирная.

Потом Питер. Ловкий парень. Полный нахал, конечно. Я хотел сказать Террапту, что Питер потому вечно в туалете торчит, что дурака там валяет.

Раньше я в школе всегда скучал, но от задания по ботанике, которое мы делали с Тером, я прямо затащился. Сначала мы просто фасолины проращивали. А потом, когда стебли вытянулись, стали устраивать всякие эксперименты. «Переменные», как называл их Тер. Первым делом мы засунули фасоль в ящики с маленькой дырой в стенке — чтобы узнать, что случится с растениями после нескольких дней в темноте.

У Анны от этого чуть крыша не поехала. «Я свою фасолечку в ящик не запру!» — причитала она. Чтобы утихомирить Анну, Теру пришлось вывести ее в коридор. У меня аж челюсть отвисла, обычно-то она молчит. Вот ненормальная, подумал я. Неудивительно, что с ней никто не дружит. Хорошо, по крайней мере, что они были в паре с Даниэль. Даниэль все стерпит. Любой другой человек на ее месте завелся бы. Моей партнершей была Лекси — меня это вполне устраивало. Она ни во что не лезла.

Дальше мы положили фасоль на бок, чтобы посмотреть, что с ней теперь случится. Короче, у меня просто глаза на лоб полезли. Фасоль изогнулась и по-прежнему росла вверх! Это было круто. Но круче всего было последнее задание.

Тер разрешил нам целую неделю кормить растения чем угодно. Было только одно правило — не брать ничего, что могло протухнуть (вроде молока), и ничего, чем вредно дышать (типа бензина).

Волшебная математика сменилась прекрасной ботаникой. Единственное, что мне не нравилось, — совместная работа. Я-то предпочитаю выполнять задания самостоятельно, но мистер Террапт объединил нас в пары. Мы работали с растениями, и он сказал, что, если каждый из нас возьмет по горшку, места на всех не хватит. Моим партнером был Джеффри, и, как ни странно, это оказалось замечательно, потому что он мне не мешал. Ему было наплевать. Единственный его минус — неизменно угрюмый вид.

Мы проходили фототропизм и наблюдали, как наши растения, заточенные в ящики с единственной крошечной дырочкой в стенке, изгибаются по направлению к свету. Затем мы перешли к изучению геотропизма. Фасоль тянулась к потолку даже после того, как горшки несколько дней лежали на боку. И, наконец, мы смогли самостоятельно исследовать еще одну переменную.

Мистер Террапт сказал, что мы должны поэкспериментировать с питанием растений. «Кормите их, чем хотите, — объявил он. — Приготовьте свои собственные смеси».

Джеффри предоставил это на мое усмотрение. Он ненавидел школу и все, что к ней относилось.

Люк готовил кормежку для нашего растения. А потом пошел дым. Я понял, что сейчас грянет. Террапт тоже понял, я видел, как он сразу двинул к окнам. Правда, он все равно не успел. Включилась сигнализация. Так что из-за Люка всю школу выгнали наружу.

Когда нас запустили обратно, в коридоре с нашими завхозами, Люмасом и Радди, ходил какой-то мужик. Террапт отправил нас в кабинет, а сам остался в коридоре. А я под дверью встал, чтоб узнать, о чем они будут говорить.

— Все это! — орал мужик. — Со стен! Снять! — Он тыкал пальцем в наши математические плакаты.

Люмас взглянул на Террапта.

Я не хотела, чтобы моя фасоль погибла. Я не хотела убирать горшок в ящик. А когда все уставились на меня, я заплакала.

Мистер Террапт вышел со мной в коридор.

— Анна, что случилось?

— Не хочу убивать фасоль! — Я сползла по стене вниз, села на пол и закрыла лицо руками.

Каждый день я обедала с Алексией и остальными девочками (кроме Даниэль и Анны). Те сидели в одиночестве, каждая сама по себе. Алексию очень смешило, что Даниэль это так расстраивает. После обеда у нас был перерыв.

Как раз тогда я дочитывала книжку «Белл Тил»

[5]

. Мне нравилась Белл. Я бы хотела с ней дружить. Она была честной и храброй. Что бы сделала Белл на моем месте? Она бы поступила правильно. А поступать правильно значит давать другому еще один шанс. Даниэль совершенно не выглядела такой, какой выставляла ее Алексия. Я поняла, что пришло время поговорить с Даниэль и самостоятельно выяснить, что же она за человек.

Пришел ноябрь. Судя по всему, для мистера Террапта это означало пору очередных математических безумств. Думаю, он вообще поставил себе целью гонять нас время от времени сквозь математический строй (фигурально выражаясь).

Итак, как-то утром мистер Террапт заявил:

— Давайте поговорим о

футболе

(долларовое слово). Точнее, о нашем футбольном поле. Сегодня мы будем считать на нем травинки.

— Что? — завопил Питер. — Вы заставите нас пересчитывать траву? Двинуться можно!

Она нагнулась, считая травинки. Вот это шанс! Тер помогал кому-то еще и нас не видел. Отлично!

Я покрепче сжал картонку, слегка согнул колени и отправил свою фрисби в полет. Она просвистела по воздуху, несясь к цели, как снаряд, выпущенный реактивным истребителем. Прямое попадание!

— Ой! — взвизгнула Лекси. — Моя попка!

Я чуть не помер со смеху. Я смеялся так сильно, что повалился на землю. Я не мог остановиться. Даже дыхание не мог перевести. Народ вокруг тоже покатывался от хохота.

Мы рассыпались по всему полю, кидая картонные квадраты и считая

травинку

(долларовое слово) за травинкой. Питер метал свою картонку как летающую тарелку, хотя мистер Террапт и предупреждал нас: картон — не игрушка, бросайте его аккуратно.

Может, если бы в тот день все обернулось иначе, то и потом вышло бы по-другому. Думаю, случай на футбольном поле стал предвестником несчастья, произошедшего позднее.

Итак, Питер, как всегда, хитрил и отлынивал, швыряя картонку туда-сюда и лишь изредка считая травинки. Заметив, что Алексия наклонилась над квадратом, он пришел в неописуемый восторг и запустил в нее свою фрисби. Идеальное попадание — картон врезался прямо ей в задницу.

— Ой! — пронзительно завизжала она. — Что за фигня!

Как-то все не складывалось. Я предала Алексию, пообщавшись с Даниэль (я думала, что именно так должна поступать Белл Тил), однако после нашего разговора Даниэль почему-то стала меня избегать. Не знаю, что случилось. Я понимала, что за этим стоит Алексия. Я осталась в одиночестве: со мной были друзья из книжек, вроде Белл, — и Анна.

В ноябре мистер Террапт рассказал о повести, которую нам предстояло прочитать, — «Лебединое лето» Бетси Байерс. Я не читала ее — да и вообще ничего из того, что написала Байерс

[7]

.

— В 1971 году эта повесть получила медаль Ньюбери

[8]

, — сказал мистер Террапт. Он поднял книгу. — Она не приключенческая в том смысле, который вы обычно вкладываете в слово «приключение», но великолепно написана и заставит вас о многом задуматься, многому научиться и, быть может, даже кое в чем измениться.

Питер их дебилами назвал, и Алексия расхохоталась, как будто это смешно. Стоило сразу им врезать. Хорошо, что мы в разных группах.

Мы спустились вниз с Джессикой и Анной. Они чуть не дрожали от страха, но я ничего не сказал.

В кабинете мисс Келси мы познакомились с ребятами. Какие они классные! Джоуи просто светился любовью ко всему вокруг, по-другому и не скажешь. Играть и обниматься — все, что ему требовалось для полного счастья. Неважно, выигрывал он или проигрывал. Джеймс читал толстенную книгу. Видно было, что он дико умный. Я сразу понял, что он аутист, потому что он не посмотрел на нас, когда мы вошли в класс, и не проронил ни звука. А маленькая Эмили была очень хорошенькой. Может, сама она мало чего умеет, но кто ж откажется такой помочь? Они напомнили мне о Майкле. Майкл делал счастливым каждого, кто был рядом, — прямо как эти дети. Он тоже светился любовью.

Я про Майкла никому никогда не рассказывал и дальше не собирался, но Джессика поняла, что со мной что-то творится. Умная девчонка, все просекает.

В ноябре Тер велел нам прочесть одну тупую книженцию и сходить в класс к дебилам. Во всяком случае, так я сначала про них думал. Вернее, я всегда их считал дебилами. Интеграционный класс — это место, где отсталые получают школьное образование. Похоже, передумал я из-за Джеймса. Ну то есть «Лебединое лето» было вполне ничего, но главное — интеграционный класс оказался совершенно не таким, как я себе представлял.

Народ там на самом деле очень клевый, особенно Джеймс. Если, например, что-то просыпалось на пол или кучей лежало на столе — он говорил, сколько там чего, просто взглянув разок. Я не вру, он мог тут же назвать количество. И никаких подсчетов. Неважно, сколько их было — триста двенадцать вилок или восемьсот тринадцать кусочков «Лего», — он всегда называл число верно. Да и вообще с Джеймсом круто было тусоваться. Мы пожимали друг другу руки, не встречаясь взглядом (ему трудно было смотреть в глаза), а потом начинали играть. Короче, мне он нравился.

Мне понравилась и следующая идея Тера. Идеи у него никогда не кончались.

— Ну что, план такой, — сказал он нам как-то в декабре, — у нас тоже будет рождественский праздник, как во всех остальных классах, но пройдет он немного по-другому.

Я выбрала Рамадан. Я хотела изучить предмет, о котором знала совсем мало. Наша группа состояла из Анны, Даниэль, Джеффри, Алексии и меня. Алексия хотела быть с Кейти, Венди, Натали и Хэзер, но мистер Террапт не согласился. Что ж, если ему нужны проблемы, он на верном пути.

Задача была понятна. Когда мистер Террапт объяснял нам задание, он сказал:

— Создание центра требует небольшого исследования. Я бы хотел, чтобы каждая группа представила игры, искусства, ремесла и еду. Центры должны функционировать самостоятельно, потому что вы станете ходить друг к другу в гости.

Туалет находится прямо напротив нашего кабинета. Вроде бы какая разница? Вот и я об этом не задумывался до тех пор, пока не оказался там в заточении. Я стал свидетелем неприятного разговора, и все по милости Питера.

Я был в классе, работал над рождественским заданием. Разложив на полу все материалы, высчитывал размеры игровой доски. Мистер Террапт в дальнем конце кабинета проверял, как идут дела у другой группы. Питера я не видел. Я лежал на животе, согнув ноги; вид моих подошв, похоже, его и вдохновил. Я так ничего и не почувствовал — Питер настоящий проныра. Иногда я думаю: какова вероятность того, что он станет знаменитым вором? В общем, я совсем ничего не замечал, пока не услышал хихиканье, а потом и голос Питера:

— Слышь, Люк, а что это за кроссовки такие — пэвэа?

Я поднял голову.

— Алексия, думаю, нам пора поговорить, — сказал мне наш Мистер.

Ну а я что, потащилась за ним в коридор. Выходим, а он дверь за нами закрывает. Ха! Учителя мне уже пытались нотации читать — подумаешь, велика беда.

Так что я ему даже рта не дала раскрыть.

— Они все меня травят! — выпалила я. — Ничего вообще делать не дают! Джессика воображает, что она самая главная!

— Ну что, помогло? — спросил я однажды Джессику. Мы сидели за компьютером и готовились к нашему рамаданскому Рождеству.

— Ты о чем? — уточнила она.

— Рассказать мне тогда, как Ида Б.?

— Думаю, помогло немножко, — ответила Джессика.

Анна жила в белом доме с серыми ставнями и симпатичным крылечком. Он был маленьким и уютным — как раз то, что нужно для двоих. Анна встретила нас, и не успели мы поздороваться, как моя мама жала руку Терри (так звали маму Анны). Терри пригласила маму на чашечку кофе, и они исчезли на кухне. Анна повела меня в свою комнату.

— Надеюсь, наши мамы подружатся, — сказала я.

— Я тоже, — вздохнула Анна. — У моей мамы совсем нет друзей.

Даниэль не смогла выбраться ко мне в гости из-за каких-то домашних дел, а Джессика пришла. Было очень здорово! Джессику привезла мама. Высадив ее, она не уехала, а тоже поднялась на крыльцо. Моя мама пригласила ее на чашечку кофе, и, представляете, мама Джессики согласилась!

Я так радовалась! К маме никто никогда не заглядывал — получается, и к ней гости пришли впервые. Может, наконец, она перестала платить за свою «ошибку»? Очень надеюсь. А поскольку «ошибкой» была я, мне казалось, что я во всем и виновата. Я бы хотела помочь ей найти и подругу, и мужа.

День пролетел незаметно.

Когда мы остались одни, мама обняла меня.

— Классный час, — объявил мистер Террапт.

Мне очень нравились наши собрания. Мы отодвигали в сторону парты, ставили в кружок стулья и рассаживались. Мистер Террапт садился с нами. В руках он держал «микрофон» — конечно, не настоящий. Говорить можно было только тогда, когда микрофон оказывался у тебя. Я ждала, что скажет мистер Террапт.

— Еще день-другой отличной работы, и цепочка коснется пола, — провозгласил он.

Цепочка — это такая система вознаграждения. В первый школьный день мистер Террапт прикрепил к потолку одно звено и за каждое наше достижение добавлял новое колечко. Он сказал, что, когда цепь коснется пола, у нас будет свободный день, то есть день без уроков.

Наконец-то мы дождались нашей награды. Или почти дождались. Я правда надеялся, что Тер не подкачает и выпустит нас на улицу. Поэтому на следующее утро я поднял руку в самом начале первого урока.

— Ну, что теперь, Питер? — спросил Тер.

— Мы пойдем на улицу? Вы уже решили? По сугробам гулять нельзя, так у нас в правилах написано. Мы, конечно, могли бы выйти на площадку, но там всегда куча народу и нечего делать.

Все молчали и внимательно меня слушали. Знали, что я прав.

Класс бурлил. Мистер Террапт только что повесил последнее звено на нашу бумажную цепь, и она коснулась пола. Когда ты в одном классе с типами вроде Питера и Алексии, новые звенья зарабатывать нелегко, но в конце концов у нас получилось.

— Поздравляю! Вы заслужили свободный день, — провозгласил мистер Террапт. — Ваш собственный праздник.

Питер никак не мог в это поверить. Откровенно говоря, никто из нас не мог, но Питер просто голову потерял от восторга. Единственное, о чем он был в состоянии думать, — это о предстоящей снежной экспедиции.