Трагедия капитана Лигова

Вахов Анатолий Алексеевич

Анатолий Алексеевич Вахов — известный дальневосточный писатель, автор книг «Ураган идет с юга», «Вихрь на рассвете», «Пленники моря», многих повестей и рассказов. Дилогия «Трагедия капитана Лигова» повествует о некоторых драматических страницах начала русского китобойного промысла на Дальнем Востоке.

КНИГА ПЕРВАЯ

Обманутые надежды

ГЛАВА ПЕРВАЯ

В пятом часу пополудни дождливого осеннего дня к дальнему причалу санкт-петербургского порта подходили два моряка. Один из них, пожилой, коренастый, в бушлате, обтирая красным фуляровым платком капельки дождя с пышных рыжеватых усов, сердито бурчал:

— Нечего было капитану ходить сюда. Знаю, сердце у него болит: пришлось отдать шхуну. Моряку корабль потерять, что матери дитя родное в сырую могилу опустить. Только зачем заморских купчишек тешить? Небось рады-радехоньки, что русскому китобойству конец пришел.

Тут моряк витиевато выругался, так, что в нем безошибочно можно было признать боцмана. Зло сплюнув, он полез в карман за трубкой.

Его спутник, высокий, широкоплечий, в вязаной шерстяной шапочке и темном плаще, молчал. Лицо, обрамленное аккуратно подстриженной бородкой, было сумрачным. Маленькие, глубоко сидящие глаза печально смотрели из-под крутого нависшего лба.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Контр-адмирал Козакевич, заложив руки за спину, стоял у окна кабинета. Он задумчиво смотрел на Амур. По реке проплывали последние серо-грязные льдины. Весна в этом году наступала ранняя, с юга дули теплые ветры, с чистого июньского неба пригревало солнце.

Но контр-адмирал не радовался теплу. Вчерашняя почта ничего нового из Иркутска и Петербурга не принесла. После нападения пиратов с шхуны «Орегон» на эвенкийское стойбище он трижды писал и генерал-губернатору Сибири, и в столицу о необходимости усиления охраны восточного побережья. Козакевич просил прислать несколько сторожевых судов для борьбы с браконьерами. Петербург молчал.

Козакевич пригладил коротенькую, но густую, плотную и черную, как у цыгана, бородку. Светлые, немного навыкате глаза скользнули взглядом по раскисшей улице, задержались на двух прохожих, которые с трудом перебирались через грязь.

Контр-адмирал недовольно поморщился. В прохожих он безошибочно признал приезжих. Опять какие-нибудь авантюристы, искатели легкой наживы. Весной они каждый год прибывали сюда, чуть ли не со всех концов света. Контр-адмирал встречал их сурово, не жаловал, а бывали случаи — сразу же высылал.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Солнце стояло над головой, но его часто закрывали тяжелые тучи. Они быстро плыли на юг, и их тени скользили по сине-серой воде.

Тяжело груженный баркас «Мария» шел под парусом, медленно переваливаясь с борта на борт. Баркас сидел в воде низко, и, когда поднималась крупная волна, людей обдавало брызгами. На буксире баркас вел шлюпку.

Слева тянулся суровый берег. Крутые, подступавшие к самой воде скалы были изъедены временем и непогодой. У их подножия с шумом разбивались волны, образуя белый кипящий венец. Небольшие скалы, оторванные друг от друга, стояли в воде, недалеко от берега, будто сбежавшие от матери дети.

На берегу, за скалами и долинами, между сопок виднелся густой лес, еще не успевший одеться в листву, и только маленькими островками голубели хвойные деревья.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Алексей и Лигов вышли из здания Ново-Архангельского отделения Российско-Американской компании разочарованные. Их предложение о поставке большой партии китового уса никого не заинтересовало. Весть о продаже Аляски вызвала растерянность и парализовала почти всю деятельность русских учреждений.

Усталый управляющий отделением, с тревогой думавший о том, оставят ли его американцы у себя на службе или придется с многочисленным семейством перебираться в далекую Россию, где нет ни друзей, ни знакомых, посоветовал китобоям:

— Вы лучше обратитесь к кому-нибудь из американских торговцев. Сейчас их здесь стало очень много. Вернее всего иметь дело с компанией Дайльтона. Это новая, но солидная компания. Она монополизирует китобойную промышленность на всем западном побережье Америки.

Вот уже несколько дней бот «Компас» стоял в Ново-Архангельском порту, а дела у Лигова не изменялись. Не нашлось пока покупателя на китовый ус, во всем городе нет в продаже ни вельботов, ни китобойного снаряжения.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Американский клипер «Гудзон» на всех парусах подходил к острову Оаху. Яркое тропическое солнце заливало пышную зелень берега, лазурное море. Над островом поднималась к безоблачному небу серая масса «Пуншевой чаши», вулканической горы, лишенной всякой растительности.

Уильям Джиллард, не отрываясь, жадно смотрел на остров. Вот они, Гавайи, знаменитые «райские острова», о которых ему довелось так много слышать. Советник Дайльтона стоял на капитанском мостике, рядом с командиром клипера, как самый почетный человек на судне.

— Итак, разрешите поздравить вас с прибытием в «страну вечной весны», — любезно сказал командир судна. — Здесь вы сможете чудесно провести время, отдохнуть…

Джиллард молча приподнял свою соломенную шляпу. Он с удовлетворением подумал о том, что в службе Дайльтону есть немало приятных моментов. Взять хотя бы это путешествие на Гавайи. О! Он воспользуется им и послушает, как звенит здесь знаменитая гавайская гитара, посмотрит, как танцуют девушки в юбочках из травы и…

КНИГА ВТОРАЯ

Шторм не утихает

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Крепко штормит, капитан! — стараясь пересилить рев разбушевавшегося моря и свист ветра, прокричал Ходов Клементьеву. — Позлее бискайки будет.

Капитан и боцман, вцепившись в поручни мостика, точно вросли в палубу. Они кланялись в такт движению судна, которое бросало из стороны в сторону.

Георгий Георгиевич ничего не ответил. Высокий, широкоплечий, в темном, блестевшем от воды плаще и низко надвинутой на глаза зюйдвестке, он всматривался в море и, казалось, грудью встречал бурю.

Бушующее море врывалось на палубу китобойца длинными шипящими языками. Судно под тяжестью возникавших водоворотов то погружалось по самый фальшборт, то вырывалось из цепких объятий беснующейся пучины.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Последнее воскресенье октября во Владивостоке выдалось таким солнечным, что жители молодого города в этот день были настроены особенно празднично.

К тому же горожане готовились встретить капитана Клементьева, который решил продолжать дело Лигова. Об Олеге Николаевиче все как-то думали со снисходительным сожалением. Ну разве нормальный человек будет сжигать свое судно, да еще с трюмом, полным товаров? Этого многие не могли простить Лигову, словно он ограбил их.

После отъезда Клементьеву стали предсказывать такую же судьбу, и мнение о Лигове незаметно распространялось и на молодого офицера. Но неожиданно все изменилось.

Сначала из столицы дошли слухи о том, что Клементьев получил поддержку правительства. Это заставило насторожиться, строились всякие предположения, а когда из Петербурга вернулся амурский генерал-губернатор Корф и заявил, что монополия, на китобойный промысел никому дана не будет, кроме господина Клементьева, симпатия общества не замедлила оказаться на стороне Георгия Георгиевича. О нем стали говорить с уважением, он приобрел большой вес. Кое-кто из местных коммерсантов уже прикидывал, как бы стать участником нового предприятия, обещающего большие барыши.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Георгий Георгиевич проснулся с ощущением огромного счастья, вошедшего в его жизнь. Осторожно, чтобы, не разбудить Тамару, он повернул к ней голову. Она спала, прислонившись лбом к его крутому плечу. Георгий Георгиевич смотрел на дорогие черты, и ему не верилось, что вот Тамара здесь, рядом с ним… Какое у нее спокойное выражение лица. Георгий Георгиевич ощутил к жене нежность, жалость, которые тут же сменились чувством любви. Вот Тамара с ним, рядом. Такая доверчивая, беспомощная, нуждающаяся в защите. Он никому ее не отдаст, он оградит ее от всех бед, волнений, он сделает все, чтобы она была счастлива с ним… Клементьев наклонился над женой и нежно поцеловал ее. Тамара открыла глаза, застенчиво улыбнулась, но тут же ее руки крепко обняли мужа, и Клементьев услышал только одно слово:

— Георгий!

…Капитан вышел на палубу. Погода по-прежнему держалась хорошая. Клементьев счастливыми глазами смотрел на город, бухту, суда, и все ему нравилось, все казалось хорошим, красивым, даже вон тот человек в лохмотьях, что сидел на борту, старой баржи и удил рыбу. Вот он взмахнул удилищем, из темной синей воды вырвался пучеглазый бычок и заплясал на леске, а по воде пошли круги. Рыболов ловко снял с крючка добычу, бросил в ведро и вновь забросил удочку.

Ходов уже хозяйничал на китобойце. Шоркали швабры, то и дело на шкертиках выбрасывались за борт ведра и палуба обдавалась студеной водой. Фрол Севастьянович подошел к капитану. Тот взглянул на него лучистыми глазами, улыбнулся.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

«Геннадий Невельской» входил в бухту Гайдамак. На мостике по одну сторону Клементьева стоял Лигов, по другую, слева, — Северов. Моряки молча осматривали открывавшиеся им берега, и только Олег Николаевич время от времени коротко отдавал команды Абезгаузу:

— Лево руля! Еще лево! Так держать!

Петер Абезгауз, перекладывая штурвал, шумно вдыхал воздух. Злоба душила его. «Какого черта я должен подчиняться кому угодно?» — думал он.

Абезгауз был из тех людей, которые с трудом выносят распоряжения, считая себя лучше, умнее, способнее других, но несправедливо обиженными судьбой. Да, она не только его обошла, но и насмеялась, загнала на русское судно.

ГЛАВА ПЯТАЯ

— Сильнее! Сильнее! Так его, так! — подавшись вперед и крепко сжимая ручки садового кресла, выкрикивал Дайльтон, одетый в шелковую пижаму и панаму. Его лицо покраснело, а глаза смотрели возбужденно.

На залитой утренним солнцем лужайке, окруженной кокосовыми пальмами, шла очередная боксерская схватка. Два подростка — один сын Дайльтона Рандольф, другой — такого же высокого роста, но шире в плечах, с черными вьющимися волосами, — ходили друг возле друга, боксировали. Рандольф, разгоряченный, но осторожный, пытался дотянуться до подбородка своего противника. Тот или ловко уходил от удара, или умело защищался, и тогда с треском встречались перчатки противников.

Отшвырнув окурок сигары, президент скомандовал:

— Нокаутируй! Ну, бей, бей!