«Час ноль»: глава, примкнувшая к роману

Веллер Михаил Иосифович

Для понятности объясним, откуда взялись нижеследующие тексты.

Кое-кому из читателей еще памятны описания событий осени 1999 года, когда самодеятельными усилиями команды крейсер «Аврора» был переведен верхом Волго-Балтийского пути и Московским каналом под Кремль, куда и засаживал каждый вечер снаряд из бакового орудия, пока, уже к весне, не добился результата. Если, конечно, считать результатом то, что мы имеем сегодня.

Одним из шести офицеров малочисленной команды корабля-музея и командиром его БЧ-2 (артиллерийской службы) был лейтенант Юрий Беспятых, угодивший после философского факультета Санкт-Петербургского университета «трехгодичником» на флот. Малый чин и невразумительное образование лейтенанта объясняются объективно отчаянием военкоматов по поводу падения рождаемости, а субъективно — штатным расписанием, утвержденным Главным управлением кадров ВМФ: крейсер не предназначался для ведения сколь-нибудь активных действий, но лишь для приема экскурсантов.

Подобно многим имеющим душевную склонность к гуманизму и гуманитарности, философ-артиллерист тайно грешил графоманией. Решительные события, коих он оказался участником, подвигли его к попыткам обнародовать свою тайну. Успешность попыток оказалась сомнительной.

Данная публикация объясняется простительным и патриотическим соображением издателя на тот счет, что все, имеющее отношение к «Авроре», принадлежит Истории и тем самым должно при пожаре выноситься первым — сохраняться: не то в назидание потомству, не то просто на всякий случай. История и патриотизм вновь входят в моду.

Укуситель и укусомый

Творческим натурам свойственны спонтанные умственные затмения. Только этим можно объяснить наивную и нелогичную попытку молодого автора напечатать свою «критику критиков» в таком органе, как «Новое литературное обозрение». Ягненок подал в совет стаи жалобу на волков, смеялся позднее сам Беспятых.

Самое забавное, что заметка была принята в рубрику «Письма наших читателей», будучи уже отредактированной и снабженной заголовком «О критике». Однако при сдаче номера на редколлегии ее постигла воинская участь: зарубили.

Поскольку литературная критика, как и профессиональная критика вообще, есть занятие по исходному определению бесплодное; поскольку в мировой литературе невозможно назвать писателя, испытавшего на себе благотворное и позитивное влияние критики, но множество, кому критика в той или иной мере портила жизнь и нервы; поскольку критик исходит из той или иной степени разрушительного осознания своей бесплодности и несостоятельности в каких-либо позитивных, созидательных областях деятельности и делает себе профессией оценку деятельности других — я искренне рад поводу выразить Вам сердечное сочувствие и засвидетельствовать свое глубокое уважение стойкости и мужеству, с которыми Вы превозмогаете свой недуг, стараясь заработать на жизнь умственным трудом.

Критик не может помочь писателю написать хорошую книгу или помешать написать плохую, зато может вовсе отбить ему вкус к жизни. И тем затруднить появление следующей книги, какова бы она ни была. Критик — это тот сосед, который рвется подержать свечку в чужой спальне, отстаивая свое право на свободу информации. Это очень приветствуют те, кому не с кем спать или не получается.

Критик не имеет задачей понять или верно истолковать книгу; задача его заключается в том, чтобы, отталкиваясь от критикуемой книги, явить максимальный блеск собственного ума, эрудиции и таланта. Книга — не предмет критического анализа: книга есть сырье и материал для создаваемого критиком собственного произведения — статьи, рецензии, эссе; и критик, естественно, стремится явить себя в блеске своего произведения.