Древнегреческий город Абдера, расположенный во Фракии, прославился в истории человечества глупостью своих жителей, так же как немецкий город Шильда или швейцарский город Лаленбург. Единственный здравомыслящий человек в Абдере – философ Демокрит. Абдериты обвиняют заезжего Еврипида в том, что он на себя много берет, критикуя постановку своей же пьесы, судятся из-за тени осла, испытывают лягушачьими языками своих жен на верность и разводят квакающих «священных животных» до тех пор, пока из-за расплодившихся лягушек всем жителям приходится перебраться в другое место.
«Все человеческие расы изменяются от переселения, и две различные расы, смешиваясь, создают третью. Но в абдеритах, куда бы их ни переселяли и как бы они ни смешивались с другими народами, не заметно было ни малейшей существенной перемены. Они повсюду все те же самые дураки, какими были и две тысячи лет тому назад в Абдере».
Предуведомление
Тот, кто в какой-то степени заинтересуется достоверностью и характерными чертами фактов, лежащих в основе этой истории, и не захочет сам разыскивать их в источниках, а именно – в произведениях Геродота, Диогена Лаэрция, Афинея, Элиана, Плутарха, Лукиана, Палефата, Цицерона, Горация, Петрония, Ювенала, Валерия, Геллия, Солина и прочих,
[1]
– имеет возможность убедиться из статей
Абдера
и
Демокрит
в словаре Бейля,
[2]
что эти «Абдериты» не принадлежат к числу правдивых историй в духе Лукиана.
[3]
И
абдериты,
и их ученый
Демокрит
представлены здесь в их истинном свете. И хотя, как может показаться, автор использовал неизвестные сведения, заполняя пробелы, объясняя темные места, устраняя действительные и объединяя мнимые противоречия, встречающиеся у вышеуказанных писателей, тем не менее проницательный читатель заметит, что автор следовал одному падежному руководителю, авторитет которого намного превосходит всех Элианов и Афинеев. Его единственный голос делает бессильным свидетельства всего света и приговор всех амфиктионов, ареопагитов, децемвиров, центумвиров и дуцентумвиров, равно как и докторов, магистров, баккалавров
[4]
вместе взятых и каждого в отдельности. Этот руководитель –
сама Природа.
Если это небольшое произведение будет угодно рассматривать как небольшой вклад в историю человеческого разума, то автор будет вполне удовлетворен. Он полагает также, что и за этим, столь приятно звучащим для слуха, заглавием содержится не меньше и не больше того, что должно содержаться во всех исторических книгах, если только они не опускаются до легенд о Прекрасной Мелузине
[5]
и не могут быть поставлены в один ряд с самыми плоскими из всех сказок – творениями госпожи Д'Онуа.
[6]
Книга ПЕРВАЯ. Демокрит среди абдеритов
Глава первая
Предварительные сведения о происхождении города Абдеры и характере его обитателей
Возникновение фракийского города Абдеры теряется в сказочных временах героического прошлого. И не столь уж важно, ведет ли он свое название от Абдеры, дочери пресловутого царя бистонской Фракии
[7]
Диомеда,
[8]
который, будучи большим охотником до лошадей, развел их столько, что, в конце концов, они сожрали и его, и жителей его страны,
[9]
или от конюшего этого царя Абдеры, или же от другого Абдера, любимца Геракла.
Спустя несколько столетий после своего основания, Абдера, здания которой сильно обветшали, почти разрушилась, и Тимесий Клазоменский начал возводить город вновь в пору Тридцать первой олимпиады.
[10]
Но дикие фракийцы, не терпевшие никаких городов, не дали ему насладиться плодами трудов своих.
[11]
Они отогнали его, и Абдера осталась незаселенной и недостроенной до тех пор, пока приблизительно в конце Пятьдесят девятой олимпиады жители ионийского города Теос, сопротивлявшиеся завоевателю Киру,
[12]
не сели на корабли и отплыли во Фракию. Найдя в плодородной области этот город Абдеру, никому не принадлежавший, ионийцы завладели им и столь хорошо укрепились там, вопреки фракийским варварам, что они и их потомки с того времени начали прозываться абдеритами. Подобно многим греческим городам, они образовали небольшое свободное государство – нечто среднее между демократией и аристократией, и управлявшееся так, как издавна управлялись маленькие республики.
– К чему, – воскликнут наши читатели, – эта пустая и пространная история возникновения и судеб фракийского городишки Абдеры? Что нам до Абдеры? Неужто так важно знать, когда, как, где, почему и кем основан город, уже давным-давно и не существующий?
– Минуточку, милостивые читатели! Прежде чем я продолжу свой рассказ, наберитесь терпения, пока мы с вами не договорились вполне. Упаси меня бог предположить, что вы будете читать «Историю абдеритов», если вам как раз нужно делать что-нибудь важное или есть возможность читать что-либо лучшее!
«Мне нужно готовиться к проповеди…» – «Мне необходимо посетить больных…» – «Я должен изложить свое мнение, отдать распоряжение, внести исправление, подать всеподданнейший отчет…» – «Я пишу рецензию…» – «За восемь дней я обязан предоставить своему издателю еще шестнадцать печатных листов…» – «Я купил пару волов…» – «Я женился…» Бога ради! Готовьтесь, посещайте, реферируйте, рецензируйте, переводите, покупайте и женитесь на здоровье! Занятые читатели редко бывают хорошими читателями. То им нравится все, то ровным счетом – ничего. То они понимают нас наполовину, то вовсе не понимают, а то (что хуже всего) понимают неверно. Кто хочет читать с удовольствием и пользой, не должен ничем заниматься и ни о чем, кроме чтения, не думать. И уж если выдался такой случай, то почему бы вам не уделить двух-трех минут для того, чтобы узнать то, что стоило немало часов какому-нибудь Салмазию, Барнсу,
Глава вторая
Демокрит из Абдеры. Мог ли и в какой степени гордиться им его родной город?
Ювенал утверждает, что нет воздуха, столь вредного, народа, столь глупого, места, столь бесславного, чтобы иногда даже в этих условиях не рождался великий человек.
[26]
Пиндар и Эпаминонд родились в Беотии, Аристотель в Стагире, Цицерон в Арпинуме, Вергилий в деревушке Анды близ Мантуи, Альберт Великий в Лауингене, Мартин Лютер в Эисле6ене, Сикст V в деревне Монтальто в Анконской марке, а один из самых превосходных королей, живших на земле, – в По, в Беарне.
[27]
Что ж удивительного в том, что и Абдере случайно выпала честь стать городом, в чьих стенах впервые увидел свет величайший естествоиспытатель древности.
Я не понимаю, почему какое-либо место может использовать подобное обстоятельство и притязать на славу великого человека. Кому суждено родиться, тот ведь где-нибудь и родится, а остальное – дело природы. Весьма сомневаюсь, чтобы, кроме Ликурга,
[28]
существовал какой-нибудь законодатель, который распространял бы свое попечение о человечестве вплоть до ребенка и предпринимал бы меры для того, чтобы государство имело здоровых, красивых и умных детей. Следует признать, что только Спарта имела некоторое право гордиться достоинством своих сограждан. Но в Абдере (как почти и во всем мире), это предоставляли произволу Случая и Гения – па-tale comes qui temperat astrum.
[29]
И если из среды абдеритов вышли Протагор
[30]
или Демокрит, то славный город Абдера был к этому совершенно не причастен, так же, как Ликург и его законы, если в Спарте рождался какой-нибудь дурак или трус.
С такой беспечностью, хотя она и касается в высшей степени важного государственного дела, еще можно было бы примириться и простить ее абдеритам. Если природе дают возможность свободно проявлять свои силы, она делает излишней всякую дальнейшую заботу о том, чтобы ее творения оказались удачными. Редко забывая снабдить свое любимое творение всеми теми способностями, которые необходимы для совершенства человека, она как раз и предоставляет развитие этих способностей искусству. Следовательно, любое государство располагает достаточными возможностями завоевать право на заслуги и достоинства своих граждан. Однако и в этом отношении абдеритам сильно недоставало ума. Трудно было бы в целом мире найти место, где менее заботились бы о воспитании чувства, разума и сердца будущих граждан.
Воспитание вкуса, то есть тонкого, верного и просвещенного чувства прекрасного – лучшее основание для той славной сократовой калокагатии,
В одной греческой пословице (о значении которой, как обычно, спорят ученые) Абдера заслужила прозвище «прекрасной», которое и ныне украшает в Италии Флоренцию. Мы уже упоминали, что абдериты были страстными почитателями изящных искусств. И, действительно, в период высшего расцвета Абдеры, то есть именно тогда, когда абдериты на некоторое время уступили город лягушкам, в нем имелось множество зданий с колоннами, изобиловавших произведениями живописи, прекрасный театр и музыкальный зал (Ωδετου
Глава третья
Кто такой был Демокрит? Его путешествия. Он возвращается в Абдеру. Что он привозит с собой и как его там принимают. Экзамен, учиненный ему абдеритами, – образчик абдеритской беседы
Демокриту, – я думаю, что вы не пожалеете, узнав этого человека ближе, – было около двадцати лет,
[48]
когда он унаследовал состояние своего отца, одного из богатейших граждан Абдеры. Вместо того, чтобы задуматься над тем, как сохранить и приумножить свое богатство или же промотать его самым приятным и смешным образом, молодой человек решил использовать его как средство… для совершенствования души.
Но как же отнеслись абдериты к решению молодого Демокрита?
Добрые граждане Абдеры никогда и не представляли себе, что у души могут быть иные потребности, чем у желудка, брюха и прочих частей человеческого тела. Следовательно, такая причуда их земляка показалась им довольно странной. Но как раз это меньше всего его беспокоило. Он шел избранным путем и провел многие годы в путешествиях по всем материкам и островам, которые возможно было тогда объездить. Ибо кто желал в те времена стать мудрым, тот должен был увидеть все своими собственными глазами. В ту пору еще не было ни типографий, ни журналов, ни библиотек, ни газет, ни энциклопедий, ни словарей и всяких прочих средств, с помощью которых, не ведая того и сам, становишься философом, критиком, писателем, эрудитом. Мудрость тогда была слишком дорогой, дороже чем…
прекрасная Лаис
.
[49]
Число мудрецов было весьма невелико, – не каждый имел возможность побывать в Коринфе, – но зато они являлись истинными мудрецами.
Демокрит путешествовал не ради того, чтобы только наблюдать человеческие нравы и обычаи, подобно Улиссу;
[50]
не только, чтобы разыскивать жрецов и духовидцев, как Платон, или же осматривать храмы, статуи, картины и древности, как Павсаний,
[51]
и не ради того, чтобы зарисовать растения и животных, как доктор Соландер.
[52]
Он совершал путешествия с целью познать природу и искусство во всех их проявлениях и причинах, человека во всей его наготе
[53]
и в различных его обликах, дикого и цивилизованного, татуированного и не татуированного, нравственно цельного и извращенного. Гусеницы в Эфиопии, говорил Демокрит, всего-навсего лишь… гусеницы, и что же такое гусеница, чтобы быть первой и важнейшей ступенью в изучении человека? Но уж раз мы оказались в Эфиопии, то, между прочим, познакомимся и с эфиопскими гусеницами. В стране Серес
Обогащенный всеми этими сокровищами ума и сердца, Демокрит после двадцатилетних странствий вернулся к абдеритам, которые почти забыли о нем. Он был красивый, статный, несколько смуглый мужчина, учтивый и обходительный, каким бывает человек, привыкший общаться с людьми разных стран и обычаев. Из дальних краев он привез чучело крокодила, живую обезьяну и множество других удивительных вещей. Несколько дней абдериты только и говорили о Демокрите, о том, что он возвратился в Абдеру и привез крокодила и обезьяну. Однако очень скоро выяснилось, что они весьма обманулись в человеке, столь много путешествовавшем.
Глава четвертая
Испытание продолжается и превращается в диспут о красоте, причем Демокриту приходится очень туго
Молчание – порой искусство, однако не столь великое, как хотят нас в этом уверить некоторые люди, весьма умные лишь тогда, когда молчат.
Если мудрый человек видит, что он имеет дело с детьми, то зачем же ему считать себя слишком мудрым и не применяться к их образу речи?
– Хотя я откровенно признал, – обратился Демокрит к любопытствующему обществу, – что ничего не видел из того, что всем хотелось бы увидеть, но не подумайте, будто во время моих долгих путешествий по суше и по морю мне не повстречалось ничего любопытного. Поверьте, есть вещи еще более чудесные, чем те, о которых шла речь.
При этих словах прекрасные абдеритки придвинулись ближе к Демокриту и навострили уши.
– Вот это, наконец, речь путешественника! – радостно воскликнул приземистый толстый советник. На лбу ученого морщины разгладились, так как он надеялся, что сейчас начнет порицать или исправлять все, что бы ни сказал Демокрит.
глава пятая
Неожиданная развязка с некоторыми новыми примерами абдеритского остроумия
Демокрит был расположен пошутить над своими абдеритами и давал им воз можность пошутить над собой. Достаточно мудрый, чтобы не обижаться на их невоспитанность абдеритского иди личного свойства, он весьма равнодушно относился к тому, что они считали его чрезмерным умником, природный абдеритский разум которого испарился в долгих путешествиях и не был ни к чему более пригоден, кроме как забавлять сограждан своими странными идеями и причудами. После того как хохот, вызванный остроумным замечанием толстяка-советника, затих, Демокрит продолжал свою речь с обычным для него хладнокровием и как раз с того места, на котором его прервал веселый человек.
– Не правда ли, ведь я утверждал, что если греческое уродство в Эфиопии является красотой, то, по-видимому, обе стороны правы?
– Да, да, вы это говорили, и честный человек должен быть верным своему слову.
– Если я это сказал, то, само собой разумеется, и докажу это, господин Антистрепсиад!
– Если вам удастся.
