При первых же звуках органа Яан проникся чувством благоговейной растроганности. В душу его вошла та детская жалость к себе, которая знакома каждому человеку, когда он только что оправился от тяжелой болезни и еще ощущает слабость и упадок сил. Яану казалось, будто он должен просить людей, что стоят рядом и смотрят на него, о тихом сочувствии, как маленький, беспомощный ребенок. Он устало опустился на скамью, прислушиваясь к грустному мотиву органного хорала, и глаза его увлажнились. Сердце растворялось в чувстве горячей благодарности к незримому избавителю, который вырвал его из когтей мрачного чудовища и которого он, как всякий человек, привык бояться. Яан долго и усердно молился, сначала безмолвно, потом зашевелил губами. Он молился и благодарил бога, пока не устал. И когда ему показалось, что он исполнил свой долг, что ему не о чем больше вспоминать, нечего больше желать, Яан съежился в углу скамьи и попытался прислушаться к проповеди. Но мысли его разбегались, путались, — он ни на чем не мог сосредоточиться. Пастор говорил монотонно, нараспев, как женщина, и это не воодушевляло молящихся, а опутывало паутиной скуки и сонливости. Напрасно Яан боролся со сном — его отяжелевшие веки смыкались все чаще, и свинцовая усталость расползалась по всему телу; он задремал, затем уснул. В этом не было беды — спал не он один.

Все здесь были усталые труженики, все поднялись чуть свет и проделали долгий путь, — Яан пешком. Они дремали, и никто не был на них за это в обиде, а пастор, добрый человек, давно к этому привык.

Яан проснулся только тогда, когда снова раздались звуки органа. Ему стало стыдно. Прийти в такое воскресенье благодарить бога за свое выздоровление и уснуть в церкви! Яан покосился на соседей и постарался сделать вид, будто и не дремал.

Когда церковь опустела и Яан вышел на морозный воздух, пронизанный солнечным сияньем, белизна свежего снега ослепила его. Юноша почувствовал внезапное головокружение, ноги его подкосились, в висках застучало. Он поискал, к чему бы прислониться, и отошел к церковной стене. В пять часов утра он съел дома только кусок черного хлеба. А тело, из которого тяжкая болезнь вытянула все соки, так истощено! Яан, закрыв глаза, ждал, пока пройдет головокружение.

Вдруг он почувствовал, что чья-то тень загородила свет, и, открыв глаза, увидел женщину. Она пристально, с тревогой, смотрела на него. Яан узнал ее не сразу, так сильно еще рябило в глазах. Затем разглядел, что это Анни с хутора Виргу