Девять кругов рая

Володарская Ольга

Леша Назаров не любил вспоминать детдом, хотя именно там он принял решение пойти работать в милицию. Когда его любимая девушка погибла от руки маньяка по прозвищу Спица, для Леши стало делом чести найти его...

Милана Черемушкина не любила вспоминать детдом, хотя сейчас она возглавляла благотворительный фонд помощи детям-сиротам. Его работу нарушило убийство главного экономиста Рамиля Файзарова. Его закололи спицей – так расправлялся со своими жертвами маньяк...

Света Зарубина не любила вспоминать детдом: ей до сих пор не удалось избавиться от приобретенных тогда фобий. Она давно развелась с Рамилем, но в день его смерти они снова поругались...

Милана со Светой стали главными подозреваемыми в этом преступлении, но расследованию мешали чувства к Леше, вспыхнувшие в обеих женщинах. И его любовь лишь к одной из них...

Часть I

Глава 1

Леша Назаров видел в темноте, как кошка. Эту способность он в себе открыл еще в детстве. Тогда ему было десять лет, и мальчишки-старшеклассники заперли его в подвале. В их детдоме это была главная забава: оставлять «неугодных» в сыром, темном, кишащем крысами подвальном помещении на ночь и слушать из-за двери, как узник плачет, просит прощения и обещает отдавать все сладости, если его выпустят… Большинству заключенных после этого давали свободу. Но некоторым приходилось сидеть в подполе до утра. Одному пареньку, когда он уснул, крыса откусила мочку уха. От боли и страха он так орал, что разбудил сторожа. Тот выпустил беднягу и отправил его в лазарет. А подвал после этого случая заперли на два замка. Только детдомовское хулиганье нашло туда другую дверь, и забава продолжалась. И она казалась всем после укуса крысы еще более занимательной.

Леша стал первым, кого посадили в подвал после того происшествия. Мальчишки немного трусили, опасаясь, что их застукают и накажут, поэтому собирались выпустить пленника сразу же, как только он начнет умолять об этом. Но, к всеобщему удивлению, из-за запертой двери не раздалось ни звука. Леша даже не заплакал! Он кусал кулаки, крепко зажмуривался, чтобы не дать слезам воли, и шептал: «Не реветь, не реветь, не реветь…» Он знал: стоит один раз дать слабину, как тебя затравят. Его учил этому отец, тюремщик. Батя имел три ходки, первую по малолетке, и знал, о чем говорит.

Когда отец в пьяном угаре убил мать Леши, его посадили в четвертый раз. А сына отправили в детский дом.

Леша пробыл там полгода, прекрасно ладя со всеми, пока не сцепился с Гошей Касаткиным. Тому было тринадцать, но он едва доходил своим ровесникам до плеча. Маленький, тощий, дерганый, он являлся грозой всего детдома. Его даже старшеклассники побаивались. Потому что Гоша был совершеннейшим психом (за глаза его так и называли, Касаткин знал об этом и ненавидел свое прозвище) и уже в столь юном возрасте имел садистские наклонности. Он переловил всех кошек и собак в округе, с кого-то содрал кожу, кого-то поджег. Когда же ему попалась ворона с подбитым крылом, он не просто замучил ее до смерти. Он подбросил дохлую птицу в портфель одной девчонке и хохотал, когда та визжала от ужаса. Тогда-то Леша и сцепился с Гошей. Девочка, которую он напугал вороной, Леше очень нравилась, и он считал своим долгом за нее вступиться…

Драка была недолгой. Леша, хоть и был младше, оказался сильнее. Возможно, еще и потому, что Касаткин после своих садистских выходок становился заторможенным. Как будто впадал в транс. И Леша смог его одолеть. Но вечером он за это поплатился. После отбоя его стащили с кровати, отволокли в подвал и там закрыли. Гоша нетерпеливо переминался у двери, ожидая, когда Леша попросит пощады. Но тот молчал. А если и плакал, то так тихо, что никто не слышал. А вот Назаров слышал многое…

Глава 2

Валерий Иванов очень хорошо помнил, когда закончился его кошмар. Это случилось четыре года назад. Седьмого июля. Тогда он, грязный, с кровоподтеком под глазом и исцарапанными руками, валялся под деревом. Валерий был не пьян, но в голове шумело, а ноги не слушались. Он совершенно не помнил, что с ним происходило накануне. Его часы с треснутым стеклом показывали одиннадцать. А так как на улице было темно, то Валера понимал, что сейчас вечер. Ушел же он из дома утром в десять. Направился в магазин за кефиром. Кажется, даже его купил. Но точно Валера не мог сказать: не помнил. А вот головную боль, вспыхнувшую неожиданно, помнил. Она раздирала его черепную коробку по пути к магазину. Иванов терпел. Знал, что скоро она пройдет. Боль появлялась и исчезала неожиданно. И вот когда исчезала, он становился словно пьяный. А потом полный провал в памяти…

Такое с Валерой случалось редко. Где-то раз в месяц. Но в последнее время приступы участились. И забытье стало длиться не час-полтора, а часа три-четыре. Валера просто выпадал из реальности. Но куда погружался, мог только предположить. Засыпал, наверное. Садился на лавку или просто на траву и отключался. Это, бесспорно, было очень странно и неприятно, но Иванов не считал нужным делиться с кем-либо своей проблемой. Переживал все в одиночку. К врачам не обращался. Он смертельно их боялся. И скорее предпочел бы умереть, чем лечь, к примеру, под нож хирурга.

В тот июльский вечер Валера впервые подумал о походе к врачу. Особенно когда осмотрел свои руки.

«Неужели я с кем-то подрался? – размышлял он, трогая ранки. – Но тогда кожа была бы ободрана на костяшках, а у меня ближе к запястью… И это явные царапины!»

Валера попытался встать, но у него ничего не вышло. Силы покинули его вместе с памятью о событиях минувшего дня.

Глава 3

Назаров отхлебнул из стакана чай и поморщился. Напиток оказался ужаснейшим.

– Не сладко? – поинтересовался сторож, попросивший величать себя дядей Васей, его-де все так называют. – Тогда вот сахарок. – Он подвинул к Леше коробку с рафинадом.

Назаров отрицательно качнул головой. Дядя Вася и так бухнул в его стакан не меньше трех кусков, а Леша любил несладкий.

– Так во сколько, говорите, рабочие покидают стройплощадку? – повторно задал волнующий его вопрос Назаров.

– Когда как. Иной раз дотемна работают, а смеркается нынче поздно. Но сегодня рано ушли.

Глава 4

Света Зарубина ненавидела ночи.

Для нее это было самое отвратительное время суток. И не столько из-за темноты, которой она боялась, сколько из-за того, что окружающий мир в это время будто вымирал. Гасли окна домов, с улиц исчезали прохожие, автобусы и трамваи переставали ходить. Даже собаки затихали. И птицы. И голоса соседей – они хорошо слышались через тонкие стены панельного дома. А то, что не засыпало, было неживым: огни реклам и светофоры.

Света спала мало. Часов пять. Поэтому ночь ей казалась бесконечной. Укладываясь в десять и просыпаясь в три, Света вынуждена была много часов лежать в кровати или слоняться по дому в ожидании утра. И желательно не смотреть в окна. Иначе тоска при взгляде на пустую улицу, залитую мертвым светом фонарей, накатит такая, что хоть плачь.

Сейчас на часах было чуть за полночь. Света за день сильно устала, поэтому легла в десять. То есть проспала она всего пару часов и теперь сидела на кровати, щелкая пультом телевизора. Каналов было штук пятьдесят, но Света так и не нашла программы или фильма, который хотела бы посмотреть. Остановилась на музыке. Пусть играет для фона.

Зарубина вылезла из постели, прошла в кухню, чтобы попить чаю. Она передвигалась очень тихо, боясь разбудить соседей. Несколько последних лет Света жила с ними. И не сказать, что не ладила. Очень даже хорошо уживались. Но все же Зарубина мечтала об отдельном проживании.

Глава 5

Усталый как черт, Леша ввалился в свою малогабаритную квартиру. Прихожая была такой мизерной, что если Назаров немного разводил руки в стороны, то ладонями упирался в стены. А если делал широкий шаг, то переступал порог комнаты. В принципе одному ему и такой было достаточно, но Леша всегда мечтал о большой прихожей. Не о кухне, где он только заваривал чай да жарил яичницу, не о комнате, в которой он спал и перед тем, как погрузиться в дрему, десять минут смотрел телевизор. Ему хотелось иметь именно огромную прихожую. Чтобы, когда он возвращался домой после работы, стены и потолок не давили на него. Потом – пусть давят. Но в первые минуты ему нужно было ощущение простора. А также швырнуть ботинки в другой конец помещения. Скинуть куртку. Поиграть портфелем в футбол. И пусть вещи валяются до утра, все равно никому не помешают!

Еще Леша не отказался бы от балкона. Он думал, что при его наличии свои нечастые свободные вечера он проводил бы, сидя там. Купил бы плетеное кресло, столик и кальян. Сидел бы, курил и смотрел на закат.

Но балкона в его квартире не было. И прихожая неприятно поражала теснотой. Поэтому, придя домой, Леша тяжко вздыхал, разувался, раздевался. Ботинки ставил под вешалку, на которую пристраивал куртку и портфель, иначе по пути в туалет (если побредешь туда ночью полусонным) наткнешься на что-нибудь и грохнешься. А в его крохотной прихожей лучше не падать, иначе башку расшибешь.

Леша прошел в санузел. Умылся. Ему было лень включать колонку, поэтому он обливал лицо холодной водой. Это его взбодрило. И захотелось есть.

Назаров передислоцировался на кухню. В холодильнике, как обычно, ничего, кроме яиц, майонеза и колбасы, не было. Но омлета Леше не хотелось. Как и банального бутерброда. Здоровый мужской организм требовал плотного горячего ужина. «Супчика бы, – подумал Назаров, сглотнув слюну. – А лучше картофельной запеканки с грибочками и кусочками бекона из ресторана, где наш отдел справляет дни рождения шефа. Или горохового пюре с копчеными ребрышками, которые так изумительно готовит матушка Витька. Да что там… Я бы слопал сейчас даже макароны по-флотски самого Витьки, хоть они и мерзко слипшиеся. Зато горячие!»

Часть II

Глава 1

У Назарова страшно болела голова. Это помешало ему позаниматься вволю на тренажерах. Пришлось ограничиться семикилометровой пробежкой на дорожке. Железо же тягать он не стал, боясь перенапрячься и усугубить свое состояние.

В спортзал Леша ходил три раза в неделю. Как бы ни был занят, время для занятий находил всегда. Обычно он посещал зал по утрам, но если не получалось, мог заскочить туда и вечером, после работы. Тело, привыкшее к регулярным тренировкам, требовало нагрузок. Без них Леша не чувствовал тонуса. И даже соображал хуже.

– Ты что, уже? – крикнул вдогонку уходящему из зала Назарову фитнес-инструктор Колян. Парень работал в клубе с момента его основания, и Леша был первым его клиентом. – На тебя это не похоже! Обычно ты меньше полутора часов не занимаешься…

– Башка трещит, – ответил Назаров.

– Зайди к администратору, пусть таблетку тебе даст.

Глава 2

Сергей Феофанов ненавидел ментов с девяностых годов. Тогда он, еще юноша, крышевал наперсточников и лохотронщиков. Тюрьмы избежал чудом. А вот от пули не уберегся. И подстрелили его как раз менты. Но Серега выжил. Только рука после ранения у него не двигалась. Но он и одной справлялся. Мог так вмазать, что «клиент» мигом отключался. Так что травма работе не мешала. Но Феофанов все же завязал. А чтоб лихие дружки снова не втянули его в криминальный бизнес, уехал из своего города в столицу. К тетке. Та уже старой была, нуждалась в помощи. Серега взял заботы о ней на себя. Взамен она прописала его в своей квартире и помогла устроиться работать на завод. Оператором котельной.

Платили Феофанову сущие гроши. Привыкший к шальным деньгам, он поначалу хотел послать к чертям новую, добропорядочную, жизнь и вернуться к старой, криминальной. А еще он ругал себя за то, что ничего не откладывал. Сколько денег было, все прогулял. А догадайся он хоть немного отложить, сейчас бы не пахал на государство за гроши, а работал бы на себя. Ларек бы открыл. Или закусочную. Не бог весть что, конечно, но все же лучше, чем на заводе горбатиться. И дело не только в деньгах. Сереге было смертельно скучно сидеть за пультом и нажимать кнопки. И было немного стыдно за то, что он выполняет бабью работу. Была б у него рука здорова, устроился бы в пожарку. Или охранником. Но кому он, калека, нужен?

Тетка умерла спустя полтора года. Похоронив ее, Сергей сдал комнату. А сам жил в подвале котельной. Своим сменщицам он платит чисто символическую сумму, чтоб они закрывали на это глаза, а начальнику ставил ящик водки. Все были довольны.

За полгода Феофанов скопил достаточно денег для того, чтобы открыть точку на рынке. Торговал сам трусами и колготками. Потом купил соседнее место, расширился. Через год у него было уже пять точек. Спустя пять лет еще и магазин.

За десять лет Сергей превратился в успешного бизнесмена. А теткину квартирку сменил на шикарные апартаменты. И купил машину-мечту «Мицубиси Паджеро». Именно о ней он грезил в те далекие годы, когда крышевал лохотронщиков. Естественно, Сергей мог себе позволить и «Порше», но ездил на «паджерике» (сам не водил – нанимал человека), меняя его раз в пару лет на новый.

Глава 3

В офис организации «Семь Я» Назаров попал через сорок минут после того, как распрощался с Феофановым. Ему несказанно везло в то утро – ни в одну пробку не попал.

Приемная Черемушкиной оказалась небольшой и очень скромной. Видно было, что Милана не из тех, кто тратит деньги впустую. Все чистенько и функционально, а что еще надо?

– Здравствуйте, – приветствовала Назарова миленькая девушка, сидящая на секретарском месте. – Вам назначено?

– Добрый день, – поздоровался с ней Леша. По логике девушка являлась секретаршей Черемушкиной, Светланой, но если верить паспортным данным, той уже под тридцать, а этой милой птахе больше двадцати и не дашь. – Вы секретарь Миланы Робертовны?

– Помощник, – поправила девушка. Да с таким строгим лицом, что Назаров не сдержал улыбки:

Глава 4

Света Зарубина считала себя идеальным помощником руководителя. Она была сообразительна, расторопна, исполнительна, инициативна. И что немаловажно – не любопытна. То есть образы Шурочки из «Служебного романа» и секретарши из «Чародеев», той самой, что прослушивала стены фонендоскопом, никак не соответствовали Светиному облику. Но сегодня она превзошла и ту, и другую. Зарубиной так хотелось узнать содержание разговора Миланы с опером из уголовного розыска, что она вышла на балкон и притаилась под окном кабинета Черемушкиной. На нем стояли стеклопакеты, и ничего слышно не было, но Света надеялась, что Милана откроет форточку. Та не любила кондиционированной прохлады, поэтому обычно запускала холодок с улицы.

Однако время шло, а форточка так и оставалась закрытой. Свете пришлось смотреть «немое кино». А так как оно не сопровождалось титрами, понять что-то было крайне сложно. Она отметила, что капитан Назаров чертовски хорош собой!

Света самой себе не поверила, когда при взгляде на него в голове у нее прозвучало: «В такого я могла бы влюбиться!»

Алексей уже скрылся за дверью Миланиного кабинета, а Зарубина все удивлялась себе. Надо же! Сколько лет жила, и никто не нравился, а тут вдруг…

С чего бы?

Глава 5

Леша не верил своим глазам. Неужели перед ним стоит Псих? Тот самый Гоша Касаткин, который превратил его детство и юность в ад?

Именно с легкой руки Психа за Лешей закрепилась в детдоме обидная кличка Щенок. Кто бы знал, как бесился Назаров, слыша ее. Половина драк, которые он затевал, вспыхивали именно потому, что к нему обращались как к Щенку!

После того как Гоша науськал запереть Назарова в подвале, началось самое страшное. Когда стало ясно, что Леша не спасовал, Псих поставил перед собой цель – сломать мальчишку. «Кто он такой? – кипятился Касаткин. – Щенок! Заскулит скоро, дайте срок!»

Но Леша не скулил. Даже когда его били впятером. Защищался, пока были силы, а потом прикусывал кулак, чтобы не завыть, и терпел…

Один раз его так отходили, что Леша не смог принять участие в соревнованиях. Тренер устроил ему допрос с пристрастием. Требовал назвать имена виновных. Леша, естественно, этого не сделал. Тогда тренер собрал в коридоре самых отъявленных хулиганов и на понятном им языке (мат и феня) объяснил, что Назарова трогать нельзя. Потому что он единственная спортивная гордость их детдома. И если кто-нибудь из них посмеет нанести вред его организму еще раз, будет иметь дело с ним, тренером. Пацаны, знавшие крутой нрав бывшего афганца, решили на время оставить Щенка в покое.