Гамсун родился 4 августа 1859 года в приходе Веге в долине Гудбрандсдален. Он был четвёртым ребёнком в семье деревенского портного Педера Педерсена. Жил в бедности, с девяти лет работал в конторе у своего дяди, затем начались годы странствий (с 1873 года), в течение которых он сменил множество занятий. Писать начал с 17 лет. Первая книга (
Den Gaadefulde. En kjærlighedshistorie fra Nordland
) появилась в 1877 году. В молодости много путешествовал, побывав, в частности, в Америке. После 1888 года обосновался в Копенгагене. В 1890 году у Гамсуна выходит новаторский психологический роман «Голод» (норв. Sult), принёсший ему славу. В 1890-е годы и особенно в 1900-е Гамсун был одним из самых популярных в мире писателей и драматургов модернизма, неоднократно переводился и был очень известен в России.
Месяц за месяцем стояли мы на отмели и ловили треску. Приходило и уходило лето и зима, а мы всё стояли на том же самом месте, посреди моря, на границе двух миров, Европы и Америки. Четыре-пять раз в году мы ходили вверх к Микелону продать наш улов и запастись провиантом. Потом мы опять выплывали в открытое море, бросали якорь на том же самом месте, ловили треску — и снова направлялись вверх к Микелону, чтобы опять разгрузиться. На берегу в городе я никогда не бывал; зачем мне было сходить на берег? Очень мало народу было видно в этом местечке, в этом захолустном местечке, где было всего только несколько рыбаков и судоторговцев.
Наше судно было русское и носило название «Конго», настоящее русское старое судно, у которого на бортах остались ещё с молодых лет полустёртые пушечные порты. Нас было на борту восемь мужчин: два голландца, один француз, два русских и я; остальные были негры.
При «Конго» было четыре шлюпки. Мы выходили на них по утрам в море и опускали паруса, летом в три часа, зимой на рассвете, а вечером мы их опять поднимали, всегда на том же самом месте, в семи или восьмистах футах к западу — юго-западу от «Конго».
Один день проходил, наступал другой, — мы всё стояли там же. Не было никаких перемен в нашем существовании; зачастую мы не знали, воскресенье было или понедельник. Единственное, чем отличалась наша жизнь от жизни других ньюфаундлендских рыбаков, было то необычайное обстоятельство, что у нашего судохозяина на борту была жена. Эта женщина была существо молодое, но очень противное, с целой массой бородавок на обеих руках и с очень тощим и маленьким телом.
Мы видели её почти каждое утро, когда отчаливали от судна; она как раз в это время только вставала, была заспанная и очень неряшливо одета; она позволяла себе выносить корабельные помои как раз перед нами и садиться — нет, этого нельзя рассказывать. Но хотя она и была такая неопрятная и почти никогда не говорила с нами ни слова, мы, матросы, всё же все были влюблены в неё без исключения, каждый по-своему, и ни один из нас не мог обойтись без неё. Такими невзыскательными мы стали.