Определенность

как таковая принадлежит к бытию и качественному; как определенность понятия она есть

особенность

. Она не есть

граница

, т. е. не относится к некоторому

другому

, как к своему

потустороннему

, а, наоборот, как только что обнаружилось, она есть собственный, имманентный момент всеобщего; последнее находится поэтому в особенности не у чего‑либо другого, а всецело у себя самого.

Особенное содержит в себе ту всеобщность, которая составляет его субстанцию; род

неизменен

в своих видах; виды разнятся не от всеобщего, а только

друг от друга

. Особенное имеет с другими особенными, к которым оно относится, одну и ту же всеобщность. Вместе с тем их разность (16), в силу их тождества с всеобщим, всеобща

как таковая

; она есть

тотальность

. — Особенное, следовательно, не только

содержит в себе

всеобщее, но изображает последнее также и

своей определенностью

; постольку всеобщее образует собой ту

сферу

, которую должно исчерпать особенное. Эта тотальность, поскольку определенность особенного берется как голая

разность

, выступает как

полнота

. Виды в этом смысле постольку даны полностью, поскольку именно их не

имеется

больше того, чем перечислено. Для них нет никакого внутреннего мерила или

принципа

, так как

разность

именно и есть то лишенное единства различие, в котором всеобщность, представляющая собой, сама по себе, абсолютное единство, есть лишь внешний рефлекс и некоторая неограниченная, случайная полнота. Но разность переходит в

противоположение

, в некоторое

имманентное соотношение

разных. Особенность же, как всеобщность, есть такое имманентное соотношение в себе и для себя, а не через переход; она есть тотальность в себе самой и

простая

определенность, по существу

принцип

. Она не имеет никакой

иной

определенности, кроме той, которая положена самим всеобщим и получается из последнего следующим образом.

Особенное есть само всеобщее, но оно есть его различие или его соотношение с некоторым

другим

, его

свечение во-вне

; но налицо нет никакого другого, от которого особенное было бы отлично, кроме самого всеобщего. — Всеобщее определяет

Нет поэтому никакого другого истинного деления, кроме того, при котором понятие отодвигает само себя в сторону, как

Различие, каковым оно обнаруживает себя здесь, таково, как оно есть в своем понятии и тем самым в своей истине. Все предыдущие различия обладают этим единством в понятии (17). Как непосредственное различие в бытии, оно есть

В субъективном суждении стремятся видеть

один и тот же

предмет

двояким

образом: во-первых, в его единичной действительности, и, во-вторых, в его существенном тождестве или в его понятии; это — единичное, возведенное в свою всеобщность, или, что то же самое, всеобщее, сделанное единичным, перешедшее в свою действительность. Суждение есть, таким образом,

истина

, ибо оно есть согласие понятия и реальности. Но не таков характер суждения с самого

начала

; ибо

сначала

оно

непосредственно

, поскольку в нем еще не получилось рефлексии и движения определений. Эта

непосредственность

делает первое суждение

суждением наличного бытия

, которое можно также назвать

качественным суждением

, — однако лишь постольку, поскольку

качество

не только принадлежит к определенности

бытия

, но также включает в себя и абстрактную всеобщность, которая равным образом имеет в силу своей простоты форму

непосредственности

.

Суждение наличного бытия есть также и суждение

присущности

(der Inhärenz); так как непосредственность есть его определение, а в различии субъекта и предиката субъект есть непосредственное и вследствие этого первое и существенное в этом суждении, то предикат имеет форму чего-то несамостоятельного, имеющего свою основу в субъекте,

1. Субъект и предикат, как было указано, суть ближайшим образом названия, действительное определение которых получается лишь в ходе суждения. Но как стороны суждения, которое есть

положенное

определенное понятие, они обладают определениями моментов последнего; однако в силу непосредственности эти определения еще совсем

просты

, отчасти не обогащены опосредствованием, отчасти же носят ближайшим образом характер абстрактной противоположности, представляя собой лишь

абстрактную единичность

и

всеобщность

. — Предикат (начнем с него) есть

абстрактное

всеобщее; но так как абстрактное обусловлено опосредствованием снятия единичного или особенного, то это опосредствование есть постольку лишь некоторое

пред-положение

. В сфере понятия не может быть иной

непосредственности

, кроме такой, которая

в себе и для себя

содержит опосредствование и возникла лишь через его снятие, т. е. кроме

всеобщей

непосредственности. Таким образом, и само

качественное бытие

есть

в своем понятии

некоторое всеобщее; но как

бытие

непосредственность еще не

положена

так; лишь как

всеобщность

она есть такое определение понятия, в котором

положено

, что ему по существу присуща отрицательность. Это соотношение имеется в суждении, где оно есть предикат некоторого субъекта. — И точно так же субъект есть некоторое

абстрактно

-единичное или, иначе говоря, такое

непосредственное

, которое должно иметь бытие именно как

непосредственное

; поэтому субъект должен представлять собой единичное как некоторое

нечто

вообще. Постольку субъект составляет в суждении тот абстрактный аспект, по которому понятие перешло в нем во

внешность

. — Точно так же, как определены оба определения понятия, определено и их соотношение, «

есть

», связка; оно равным образом может иметь значение лишь непосредственного, абстрактного

бытия

. От этого соотношения, не содержащего еще в себе никакого опосредствования или отрицания, это суждение получает название

положительного

.

2. Ближайшим чистым выражением положительного суждения служит поэтому предложение:

«

Это выражение не должно быть облечено в форму «

По объективному своему значению предложение: «

1. Уже выше была речь о том обычном представлении, согласно которому лишь от содержания суждения зависит, истинно ли оно или нет, так как логическая истина касается, дескать, только формы и не требует ничего другого, кроме того, чтобы это содержание не противоречило самому себе. Сама же форма суждения согласно этому взгляду состоит лишь в том, что оно есть соотношение

двух

понятий. Но в предыдущем изложении выяснилось, что эти два понятия не только обладают безотносительным определением некоторого

числа

, а относятся друг к другу как

единичное

и

всеобщее

. Эти определения образуют собой истинно логическое

содержание

, и притом они, взятые так абстрактно, составляют содержание положительного суждения; всякое

другое содержание

, встречающееся в суждении («солнце кругло», «Цицерон был великий римский оратор», «теперь день» и т. п.), не касается суждения как такового; суждение высказывает лишь одно: «

субъект

есть

предикат

», или, так как «субъект» и «предикат» суть лишь названия, то определеннее: «

единичное есть всеобщее

»,

и наоборот

. — Из-за этого

чисто логического содержания

положительное суждение

не истинно

, а имеет свою истину в отрицательном суждении. — Ведь требуют, чтобы содержание суждения не противоречило себе; между тем оказалось, что оно противоречит себе в этом суждении. — Однако будет совершенно все равно, если мы указанное логическое содержание назовем также и формой, а под содержанием будем понимать только прочее, эмпирическое наполнение суждения; в таком случае форма содержит в себе не только пустое тождество, вне которого лежало бы определение содержания. Тогда оказывается, что положительное суждение в силу своей

формы

не имеет истины как положительное суждение; тому, кто называл бы

истиной правильность

некоторого

созерцания

или

восприятия

, согласие

представления

с предметом, по меньшей мере не оставалось бы никакого выражения для обозначения того, что есть предмет и цель философии. Ему пришлось бы по меньшей мере назвать последнее «разумной истиной», и, конечно, все согласятся, что суждения вроде «Цицерон был великий оратор», «теперь день» и т. п. — не суть разумные истины. Но они не суть таковые не потому, что они как бы случайно имеют эмпирическое содержание, а потому, что они суть лишь положительные суждения, не могущие и не долженствующие иметь никакого иного содержания, кроме некоторого непосредственно-единичного и некоторой абстрактной определенности.

Положительное суждение имеет свою истину ближайшим образом в отрицательном:

Можно заметить (а), что здесь характеристикой предиката оказывается та

«

Этот переход основывается на отношении между крайними членами и их соотнесением в суждении вообще. Положительное суждение есть соотношение

Отрицательное суждение есть столь же мало истинное суждение, как и положительное. Но бесконечное суждение, долженствующее служить его истиной, есть по своему отрицательному выражению

отрицательно-бесконечное

суждение — суждение, в котором упразднена также и форма суждения. — Но это — 

бессмысленное суждение

. Оно должно быть

суждением

, стало быть, содержать в себе некоторое соотношение субъекта с предикатом; но

вместе с тем

в нем не должно быть такого соотношения. — Хотя название бесконечного суждения и приводится в обычных логиках, но при этом остается неясным, как с ним обстоит дело. — Примеры отрицательно-бесконечных суждений легко получить, соединяя отрицательным образом в виде субъекта и предиката такие определения, из которых одно не содержит в себе не только определенности другого, но и его всеобщей сферы; следовательно, например, «дух не есть красное, не есть желтое» и т. д., «не есть кислое, щелочное» и т. д, «роза не есть слон», «рассудок не есть стол» и т. п. — Эти суждения

правильны

или, как выражаются,

истинны

, но, несмотря на такую истинность, бессмысленны и нелепы. — Или, вернее, они

вовсе не

суть

суждения

. — Более реальным примером бесконечного суждения является

злой

поступок. В

гражданско-правовом

споре нечто подвергается отрицанию лишь как собственность противной стороны; но при этом истцы соглашаются с тем, что оно должно было бы принадлежать противной стороне, если бы она имела на это право, и на это нечто предъявляется притязание лишь во имя права; следовательно, всеобщая сфера, право, в этом отрицательном суждении признается и сохраняется.

Преступление

же есть

бесконечное суждение

, отрицающее не только

особенное

право, но вместе с тем и всеобщую его сферу, т. е. отрицающее

право как право

. Оно, правда,

правильно

в том смысле, что это есть некоторый действительный поступок, но так как этот поступок соотносится совершенно отрицательно с нравственностью, составляющей его всеобщую сферу, то он бессмысленен.

Положительное

в бесконечном суждении, этом отрицании отрицания, есть

Тем самым единичное

Этой рефлексией определений суждения в себя суждение теперь сняло себя; в отрицательно-бесконечном суждении различие, так сказать,

Строже говоря, сняло себя

В возникшем теперь суждении субъект есть некоторое единичное как таковое; равным образом всеобщее уже более не есть

абстрактная

всеобщность или

единичное свойство

, а положено как такое всеобщее, которое синтезировало себя воедино путем соотнесения различенных, или (если его рассматривать со стороны содержания разных определений вообще) — как

самособирание

воедино многообразных свойств и существований. — Если нужно давать примеры предикатов суждений рефлексии, то они должны быть другого рода, чем для суждений наличного бытия. В суждении рефлексии, собственно говоря, впервые имеется некоторое

определенное содержание

, т. е. некоторое содержание вообще; ибо это содержание есть рефлектированное в тождество определение формы как отличное от формы, поскольку она есть различенная определенность, каковой она еще продолжает быть как суждение. В суждении наличного бытия содержание есть лишь некоторое непосредственное или абстрактное, неопределенное содержание. — Примерами рефлективных суждений могут поэтому служить следующие суждения: «человек

смертен

», «вещи

преходящи

», «эта вещь

полезна

», «

вредна

»; «

твердость

», «

упругость

тел», «

счастие

» и тому подобное представляют собой такие своеобразные предикаты. Они выражают собой некоторую существенность, которая, однако, есть некоторое определение в

отношении

или некоторая

охватывающая

всеобщность. Эта

всеобщность

, которая определится далее в движении рефлективного суждения, еще отлична от

всеобщности понятия

как таковой; хотя она уже больше не есть абстрактная всеобщность качественного суждения, она все же находится еще в соотношении с тем непосредственным, из которого она происходит, и это непосредственное лежит в основании ее отрицательности. — Понятие определяет наличное бытие ближайшим образом так, что делает его определения

определениями отношения

, непрерывными продолжениями их самих в разном многообразии существования, так что истинно всеобщее есть, правда, их внутренняя сущность, но

в явлении

, и эта

релятивная

природа или, можно также сказать, их

Можно сказать, что почти напрашивается определить суждение рефлексии как суждение

По поводу

Что касается объективного значения этого суждения, то в нем единичное вступает в наличное бытие через свою всеобщность, но как носящее характер некоторого существенного определения отношения, некоторой такой существенности, которая, проходя сквозь многообразие явления, сохраняет себя; субъект

Непосредственное рефлективное суждение теперь гласит опять-таки: «

единичное всеобще

»; но субъект и предикат имеют вышеуказанное значение; поэтому можно ближайшим образом выразить наше суждение так: «

это есть некоторое существенным образом всеобщее

».

Но некоторое «это»

не

есть нечто существенным образом всеобщее. Указанное по своей всеобщей форме

положительное

вообще суждение должно быть взято отрицательно. Но так как суждение рефлексии есть не просто положительное суждение, то и отрицание не касается прямо предиката, который в этом суждении не просто присущ субъекту, а есть

сущее в себе

. Субъект же есть, наоборот, изменчивое и подлежащее определению. Поэтому отрицательное суждение должно быть здесь сформулировано так: «

не некоторое это

есть некоторое всеобщее рефлексии» (37); такое «

в себе

» обладает более всеобщим существованием, чем существование лишь в некотором «этом». Сингулярное суждение имеет поэтому свою ближайшую истину в

партикулярном

суждении.

Неединичность субъекта, которая должна быть положена вместо его сингулярности в первом суждении рефлексии, есть особенность. Но единичность определена в суждении рефлексии как

существенная единичность

; поэтому особенность не может быть

простым

,

абстрактным

определением, в котором единичное было бы упразднено и существующее погибло бы до основания, а может выступать лишь как некоторое расширение его во внешней рефлексии; поэтому субъектом служат «

некоторые эти

» или «некоторое особенное

множество единичных

».

Это суждение: «

некоторые единичные суть некоторое всеобщее рефлексии

» — выступает ближайшим образом как положительное суждение, но оно в такой же мере также и отрицательно; ибо «

некоторое

» содержит в себе всеобщность; со стороны этой всеобщности оно может быть рассматриваемо как

объемлющее

; но поскольку «некоторое» есть особенность, оно вместе с тем и неадекватно ей.

Отрицательное

определение, полученное субъектом в результате перехода сингулярного суждения [в партикулярное], есть, как показано выше, также и определение соотношения, связки. — В суждении «

некоторые

люди счастливы» заключается непосредственный вывод: «

некоторые

люди

не

суть счастливы». Если

некоторые

вещи полезны, то именно в силу этого

некоторые

вещи

не

полезны. Положительное и отрицательное суждение уже не оказывается одно вне другого, а партикулярное суждение непосредственно содержит в себе оба суждения вместе именно потому, что оно есть суждение рефлексии. — Но в силу этого партикулярное суждение

неопределенно

.

Если мы, далее, будем в примерах такого суждения рассматривать субъект — «некоторые люди», «некоторые животные» и т. д., то окажется, что, кроме партикулярного определения формы — «некоторые», — он содержит в себе еще и определение содержания — «человек» и т. д. Субъект сингулярного суждения мог гласить: «этот человек», — некая сингулярность, которая, собственно говоря, принадлежит области внешнего показывания; правильнее поэтому, что субъект гласит примерно: «Кай». Субъектом же партикулярного суждения уже не может служить такое выражение, как «

Субъект, содержащий в себе единичные, их отношение к особенности и их всеобщую природу, постольку уже положен как тотальность определений понятия. Но это рассмотрение, собственно говоря, носит внешний характер. То, что в субъекте ближайшим образом уже приведено через его форму во взаимное

В основании этой всеобщности лежит «

Всеобщность в том виде, в каком она присуща субъекту универсального суждения, есть внешняя всеобщность рефлексии,

всякость

; «

все

» суть все

единичные

; единичное остается в этом «

все

» неизменным. Поэтому указанная всеобщность есть лишь

суммирование

существующих особо единичных; она есть некоторая

общность

(Gemeinschaftlichkeit), присущая им лишь в процессе сравнения. — Об этой общности начинает обыкновенно прежде всего думать субъективное представление, когда идет речь о всеобщности. Как на ближайшее основание, почему то или иное определение должно быть рассматриваемо как всеобщее, указывают на то, что оно

принадлежит многим

. — В математическом

анализе

преимущественно предносится уму равным образом это понятие всеобщности, когда, например, разложение функций в ряд на некотором

многочлене

считается

более всеобщим

, чем разложение этой же функции на некотором

двучлене

, так как, дескать,

многочлен

представляет

больше единичностей

, чем

двучлен

 (39). Требование, чтобы функция была изображена в своей всеобщности, было бы удовлетворено, собственно говоря, только

всечленом

, исчерпанной бесконечностью; но здесь сама собой обнаруживается граница этого требования, и изображение

бесконечного

множества должно удовлетвориться

долженствованием

этой бесконечности и поэтому также и

многочленом

. На самом же деле двучлен есть уже всечлен в тех случаях, когда

метод

или

правило

касается лишь зависимости одного члена от другого и зависимость многих членов от их предшествующих не партикуляризируется, а имеет своей основой одну и ту же функцию.

Метод

или

правило

следует рассматривать как истинно

всеобщее

; в дальнейшем продолжении разложения в ряд или в разложении в ряд многочлена это правило лишь

повторяется

; путем увеличения количества членов оно, следовательно, нисколько не выиграет в отношении всеобщности. Уже раньше мы говорили о дурной бесконечности и ее обманах; всеобщность понятия есть

достигнутая потусторонность

; указанная же бесконечность остается обремененной потусторонним как чем-то недостижимым, поскольку она остается только бесконечным

Это и в другом отношении сказывается на всякости, которая вообще представляет собой

При более близком рассмотрении занимающего нас здесь

Но, собственно говоря, следует прежде всего обратить внимание не на

Всеобщность, возникшая благодаря этому, есть

Определение, до которого доразвилась всеобщность, есть, как оказалось,

в-себе-и-для-себя-сущая

или

объективная всеобщность

, которой в сфере сущности соответствует

субстанциальность

. Первая отличается от последней тем, что она принадлежит области

понятия

и в силу этого есть не только

внутренняя

, но и

положенная

необходимость своих определений; или, иначе говоря, тем, что различие ей

имманентно

, между тем как субстанция имеет, напротив, свое различие лишь в своих акциденциях, а не как принцип внутри себя самой.

В суждении эта объективная всеобщность теперь

положена

; тем самым она дана,

во-первых

, с этой ее существенной определенностью как имманентной ей и,

во-вторых

, с этой же определенностью как отличной от нее в качестве

особенности

, субстанциальную основу которой составляет указанная всеобщность. Таким образом, она определена как

род

и

вид

.

Род разделяется

или существенным образом расталкивает себя, распадается на

виды

; он есть род лишь постольку, поскольку он объемлет собой виды; вид есть вид лишь постольку, поскольку он, с одной стороны, существует в единичных вещах, а с другой — поскольку он в роде представляет собой некоторую более высокую всеобщность. — И вот

категорическое суждение

имеет такого рода всеобщность своим предикатом, в котором субъект находит свою

имманентную

природу. Но само оно есть лишь первое или

непосредственное

суждение необходимости; поэтому та определенность субъекта, в силу которой он есть по отношению к роду некоторое особенное или по отношению к виду некоторое единичное, носит постольку характер непосредственности внешнего существования. — Но и объективная всеобщность также находит здесь пока что лишь свою

непосредственную

партикуляцию; с одной стороны, она поэтому сама есть некоторая определенная всеобщность, по отношению к которой имеются более высокие роды; с другой же стороны, она не есть обязательно

ближайшая

всеобщность, т. е. ее определенность не есть непременно принцип специфической особенности субъекта. Но что тут

необходимо

 — это

субстанциальное тождество

субъекта и предиката, по сравнению с которым то своеобразие, которым субъект отличается от предиката, выступает лишь как несущественная положенность или даже лишь как название; субъект в своем предикате рефлектирован в свое в-себе-и-для-себя-бытие. — Такой предикат не должен быть смешиваем с предикатами вышерассмотренных суждений; например, если сваливают в одну кучу суждения:

«роза красна» и

«роза есть растение»,

или:

«это кольцо желто» и

«

Если есть А, то есть В

»; или, иначе говоря, «

бытие А (des А) не есть его собственное бытие, а бытие некоторого другого, бытие В (des В)

». — Что положено в этом суждении, это — 

необходимая связь

непосредственных определенностей, которая в категорическом суждении еще не положена. — Здесь имеются

два

непосредственных или внешне-случайных существования, из которых в категорическом суждении имеется ближайшим образом лишь одно, субъект; но так как одно существование внешне другому, то это другое непосредственно тоже внешне первому. — Взятое со стороны этой непосредственности,

содержание

обеих сторон еще безразлично друг к другу; указанное суждение есть поэтому ближайшим образом предложение пустой формы. Но непосредственность есть, правда,

во-первых

, как таковая, некоторое самостоятельное, конкретное

бытие

; однако,

во-вторых

, существенно именно соотношение последнего; это бытие выступает поэтому в такой же мере и как голая

возможность

; гипотетическое суждение не означает, что

А есть

или что

В есть

, а лишь то, что

если

есть одно из них,

то

есть и другое; в качестве сущей положена лишь взаимосвязь крайних членов, а не они сами. Скорее можно сказать, что в этого рода необходимости каждый из членов положен как в такой же мере означающий

бытие некоторого другого

. — Начало тождества гласит: «

А есть лишь А, а не В

» и «

В есть лишь В, а не А

»; напротив, в гипотетическом суждении бытие конечных вещей положено понятием согласно их формальной истине, а именно, положено, что конечное есть свое собственное бытие, но в такой же мере и

не собственное

, а бытие некоторого другого. В сфере бытия конечное

изменяется

, оно становится некоторым другим; в сфере сущности оно есть

явление

, причем положено, что его бытие состоит в том, что в нем

светится

некоторое другое и что

необходимость

есть

внутреннее

, еще не положенное как таковое соотношение. Понятие же состоит в том, что это тождество

положено

и что сущее есть не абстрактное тождество с собой, а

конкретное

тождество и непосредственно в себе самом — бытие некоторого другого.

Гипотетическое суждение можно посредством применения рефлективных отношений брать более определенно как отношение

В категорическом суждении понятие выступает как объективная всеобщность [с одной стороны] и некоторая внешняя единичность [с другой стороны]. В гипотетическом суждении на фоне этой внешности понятие выявляется в своем отрицательном тождестве; через это последнее его моменты получают теперь в разделительном суждении положенной ту определенность, которой они в непосредственном виде обладают в гипотетическом суждении. Разделительное суждение есть поэтому объективная всеобщность, положенная вместе с тем в соединении с формой. Оно содержит в себе, следовательно,

во-первых

, конкретную всеобщность или род в

простой форме

, как субъект;

во-вторых

, содержит в себе

эту же всеобщность

, но как тотальность ее различенных определений. «

А

есть или

В

или

С

». Это есть

необходимость понятия

, в которой,

во-первых

, тождественность обоих крайних членов представляет собой одни и те же объем, содержание и всеобщность;

во-вторых

, они различаются по форме определений понятия, но так, что в силу этого тождества она выступает как

голая форма

.

В-третьих

, тождественная объективная всеобщность (в качестве рефлектированной в себя в противоположность несущественной форме) выступает поэтому как

содержание

, которое, однако, обладает в себе самом определенностью формы, — в одном отношении как простой определенностью

рода

, в другом отношении как той же определенностью, развитой в ее различие; взятая как эта последняя, она есть особенность

видов

и их

тотальность

, всеобщность рода. — Особенность в ее развитии образует

предикат

, так как она есть постольку

более всеобщее

, поскольку она содержит в себе не только всю всеобщую сферу субъекта, но и ее расчленение на особенности, ее обособление.

При ближайшем рассмотрении этого обособления мы убеждаемся,

во-первых

, что род образует собой субстанциальную всеобщность видов; поэтому субъект есть

как В

,

так и С

. Это «

как — так и

» обозначает положительное тождество особенного с всеобщим; это объективное всеобщее сохраняется полностью в своей особенности. Виды,

во-вторых

В силу только что вскрытого тождества субъекта и предиката по их отрицательному единству, род определен в разделительном суждении как

Только что рассмотренный пункт составляет тождество субъекта и предиката со стороны

Разделительное суждение имеет прежде всего в своем предикате члены разделения; но оно в не меньшей мере и само разделено; его субъект и предикат суть члены разделения; они суть моменты понятия, положенные в своей определенности, но вместе с тем и как тождественные, — как тождественные (α) в объективной всеобщности, которая в субъекте выступает как простой

Умение высказывать

суждения наличного бытия

: «роза красна», «снег бел» и так далее — вряд ли будет кем-нибудь считаться обнаружением большой силы суждения.

Суждения рефлексии

суть больше

предложения

, чем суждения. В суждении необходимости предмет, правда, выступает в своей объективной всеобщности; однако лишь в суждении, которое нам теперь предстоит рассмотреть,

имеется соотношение предмета с понятием

. В этом суждении понятие положено в основание, и так как оно находится в соотношении с предметом, то оно положено в основание как некоторое

долженствование

, которому реальность может соответствовать или не соответствовать. — Поэтому лишь такое суждение впервые содержит в себе истинную оценку; предикаты «

хороший

», «

дурной

», «

истинный

», «

прекрасный

», «

правильный

» и так далее служат выражением того, что к вещи

прикладывается масштаб

ее всеобщего

понятия

, как безоговорочно пред-положенного

долженствования

, что она

соответствует

ему или не соответствует.

Суждение понятия получило название суждения

модальности

, и его рассматривают как содержащее в себе ту форму, в какой отношение между субъектом и предикатом выступает в некотором

внешнем рассудке

, и полагают, что оно касается ценности связки лишь в

отношении к мышлению

. Согласно этому взгляду

проблематическое

суждение состоит в признании утверждения или отрицания

произвольным

или

возможным

,

ассерторическое

суждение состоит в признании утверждения или отрицания

истинным

, т. е.

действительным

,

аподиктическое — 

в признании этого утверждения или отрицания

необходимым

. — Легко усмотреть, почему так напрашивается мысль выйти при этом суждении за пределы самого суждения и рассматривать его определение как нечто только

субъективное

. А именно это происходит потому, что здесь в суждении снова выступает и входит в отношение к некоторой непосредственной действительности понятие, субъективное. Однако нельзя смешивать это субъективное с

внешней рефлексией

, которая, конечно, тоже есть нечто субъективное, но в другом смысле, чем само понятие; последнее, каким оно снова выступает из разделительного суждения, есть скорее нечто противоположное простому

В разделительном суждении понятие было положено как тождество всеобщей природы с ее обособлением; тем самым здесь отношение суждения сняло себя. Это

Ближайшим расщеплением этого единства служит такое суждение, в котором единство это положено, с одной стороны, как субъект, в виде некоторого

Суждение понятия сперва

непосредственно

; взятое таким образом, оно есть

ассерторическое

суждение. Субъект есть некоторое конкретное единичное вообще, предикат же выражает последнее как

соотношение

его

действительности

, определенности или

характера

с его

понятием

(«этот дом

плох

», «это действие

хорошо

»). Если рассматривать его детальнее, в нем содержится, следовательно, (а), что субъект

должен

быть чем-то; его

всеобщая природа

положила себя как самостоятельное понятие; (b)

особенность

, которая не только в силу своей непосредственности, но и в силу решительного различения ее от ее самостоятельной всеобщей природы выступает как

характер

(Beschaffenheit) и

внешнее существование

; последнее в силу самостоятельности понятия с своей стороны тоже безразлично к всеобщему и может как соответствовать, так и не соответствовать ему. — Этот характер есть

единичность

, которая лежит за пределами необходимого

определения

всеобщего в разделительном суждении, определения, которое выступает лишь как обособление вида и как отрицательный

принцип

рода. Постольку конкретная всеобщность, возникшая из разделительного суждения, в ассерторическом суждении раздвоена в форму таких

крайних терминов

, которым еще недостает самого понятия как

положенного

, их соотносящего единства (45).

Поэтому суждение пока что лишь

ассерторично

;

порукой его верности

служит некоторое субъективное

уверение

. Что нечто хорошо или дурно, правильно, соответственно или нет и так далее, это имеет свою связь в некотором внешнем третьем. Но что эта связь

положена внешним образом

, это означает то же самое, что она пока что есть лишь

в себе

или что она лишь

внутрення

. — Поэтому, когда говорят, что нечто хорошо или дурно и так далее, то никто, конечно, не подумает, что оно, скажем, хорошо лишь в

субъективном сознании

, а в себе оно, быть может, дурно, или что хорошее и дурное, правильное, соответственное и так далее не суть предикаты самих предметов. Чисто субъективное в характере утверждения этого суждения состоит, следовательно, в том, что

Поэтому уверению ассерторического суждения противостоит с таким же правом противоположное уверение. Если уверяют: «это действие хорошо», то противоположное уверение: «это действие дурно» имеет еще одинаковую правомерность. — Или, иначе говоря, если будем рассматривать это суждение

Проблематическое

суждение есть ассерторическое суждение, поскольку последнее должно быть взято и как положительное и как отрицательное. — С этой качественной стороны

партикулярное

суждение также проблематично, ибо оно значимо и как положительное и как отрицательное; равным образом и в

гипотетическом

суждении бытие субъекта и предиката проблематично; через эту же качественную сторону положено также, что сингулярное и категорическое суждение есть еще нечто только субъективное. Но в проблематическом суждении как таковом это полагание более имманентно, чем в упомянутых суждениях, так как в этом суждении

содержанием предиката

служит

соотношение субъекта с понятием

; здесь, стало быть,

имеется налицо

самое

определение непосредственного как чего-то случайного

.

В первую очередь является проблематичным лишь то, должен ли предикат быть связан с известным субъектом или не должен и постольку неопределенность имеет место в связке. Для

предиката

не может возникнуть отсюда никакого определения, ибо он уже есть объективная, конкретная всеобщность. Проблематичность касается, следовательно, непосредственности

субъекта

, которая в силу этого определяется как

случайность

. — Но, далее, это не значит, что следует отвлекаться от единичности субъекта; очищенный вообще от последней, он был бы лишь некоторым всеобщим; предикат как раз и подразумевает, что понятие субъекта должно быть положено в соотношении с его единичностью. — Нельзя сказать: «

дом

или

некоторый дом

хорош», а следует прибавить: «

смотря по тому, каков его характер

». — Проблематичность субъекта в нем самом составляет его

случайность

как

момент

, — составляет

субъективность вещи

, противопоставляемую ее объективной природе или ее понятию, простой

вид и способ

или

характер

.

Стало быть, сам

субъект

диференцируется на свою всеобщность или объективную природу (на свое

долженствование

) и на особенный характер наличного бытия. Тем самым он содержит в себе

основание

, от которого зависит,

таков

ли он, каким он

должен быть

. Таким путем он уравнивается с предикатом. —

Можно сделать еще то замечание, что каждая из

Так как проблематичность положена, таким образом, как проблематическое в

Субъект аподиктического суждения («дом, устроенный так-то и так-то,

хорош

»; «поступок, носящий такой-то и такой-то

характер

,

справедлив

») имеет в нем [в самом себе],

во-первых

, всеобщее — то, чем он

должен быть

,

во-вторых

, — свои

характер

; последний содержит в себе

основание

, почему

весь субъект

обладает или не обладает некоторым предикатом суждения понятия, т. е. соответствует ли субъект или не соответствует своему понятию. — Это суждение теперь

истинно

объективно или, иначе говоря, оно есть

истина суждения

вообще. Субъект и предикат соответствуют друг другу и имеют одно и то же содержание, и это

содержание

само есть положенная

конкретная всеобщность

; а именно, оно содержит в себе два момента: объективное всеобщее или

род

и оединиченное (das Vereinzelnte). Здесь имеется, следовательно, такое всеобщее, которое есть

оно само

и продолжается непрерывно через свою

противоположность

, и лишь как

единство

с последнею оно и есть всеобщее. — В основании такого всеобщего, как предикаты «хороший», «соответственный», «правильный» и т. д., лежит некоторое

долженствование

, и вместе с тем оно содержит в себе

соответствие наличного бытия

; не указанное долженствование или род сами по себе, а именно это

соответствие

есть та

всеобщность

, которая образует собой предикат аподиктического суждения.

Субъект

равным образом содержит в себе оба эти момента в

непосредственном

единстве как

вещь

. Но истина последней состоит в том, что она

надломлена

внутри себя на свое

долженствование

и свое

бытие

; это есть

абсолютное суждение о всякой действительности

. — То обстоятельство, что это первоначальное разделение, которое представляет собой всемогущество понятия, есть в такой же мере и возвращение в единство понятия и абсолютное соотношение друг с другом долженствования и бытия, — это обстоятельство и делает действительное

некоторой вещью

; ее внутреннее соотношение, это конкретное тождество, составляет

душу

вещи.

Переход от непосредственной простоты вещи к

соответствию

, которое есть

определенное

соотношение ее долженствования с ее бытием, — или, иначе говоря, связка, — оказывается при более близком рассмотрении содержащимся в особенной

Таким образом, форма суждения исчезла, во-первых, потому, что субъект и предикат суть

Рассматривая ближе положительную сторону этого результата, образующего переход суждения в некоторую другую форму, мы находим, что субъект и предикат выступают в аподиктическом суждении, как мы видели, каждый в отдельности как целое понятие. —

1. Умозаключение, каково оно

непосредственно

, имеет своими моментами определения понятия как

непосредственные

. Они суть, стало быть, абстрактные определенности формы, которые еще не развились через опосредствование до

конкретности

, но суть лишь

единичные

определенности. Первое умозаключение поэтому есть, собственно говоря,

формальное

умозаключение.

Формализм

процесса умозаключения состоит в том, что не идут дальше определений этого первого умозаключения., Понятие, расщепленное на свои

абстрактные

моменты, имеет своими крайними терминами

единичность

и

всеобщность

, а само оно выступает как стоящая между ними

особенность

. В силу своей непосредственности они, как соотносящиеся лишь с собой определенности, суть все вместе некоторое

единичное содержание

. Особенность образует средний термин ближайшим образом постольку, поскольку она

непосредственно

соединяет в себе оба момента, единичность и всеобщность. В силу своей определенности она, с одной стороны, подчинена всеобщему, а, с другой стороны, то единичное, по отношению к которому она обладает всеобщностью, подчинено ей. Но эта

сращенность

или

конкретность

 (48) есть ближайшим образом лишь

единая двусторонность

; в силу той непосредственности, которая свойственна среднему термину в непосредственном умозаключении, он выступает как

простая

определенность, и образуемое им

опосредствование еще не положено

. И вот, диалектическое движение умозаключения наличного бытия состоит в том, чтобы опосредствование, которое одно только и составляет умозаключение, было положено в моментах умозаключения.

Е — О — В

 (49) есть всеобщая схема определенного умозаключения. Единичность смыкается через особенность со всеобщностью; единичное не непосредственно всеобще, а через посредство особенности; точно так же и, наоборот, всеобщее единично не непосредственно, но нисходит к единичности через особенность. — Эти определения противостоят друг другу как

крайние термины

и едины в некотором

отличном

от них третьем. Оба они суть определенности; в этом они

тождественны

; эта их всеобщая определенность есть

особенность

. Но они равным образом суть и

крайние термины

как по отношению к последней, так и по отношению друг к другу, ибо каждый из них выступает в своей

непосредственной

определенности.

Всеобщее значение этого умозаключения состоит в том, что единичное, которое как таковое есть бесконечное соотношение с собой и, стало быть, было бы лишь некоторым

внутренним

, выступает благодаря особенности во вне, вступает в

наличное бытие

как во всеобщность, где оно уже больше не принадлежит лишь самому себе, но находится во

внешней связи

; обратно, так как единичное отделяется, уходит в свою определенность как особенность, то оно в этом отделении есть нечто конкретное, а как соотношение определенности с самой собой оно есть некоторое

всеобщее

, соотносящееся с собой, и тем самым также и некоторое истинно единичное; оно в крайнем термине всеобщности, выходя из внешности, уходит

внутрь

себя. — Объективное значение умозаключения имеется в первом умозаключении пока что лишь

поверхностно

, так как в нем определения еще не положены как то единство, которое составляет сущность умозаключения. Умозаключение постольку еще есть нечто субъективное, поскольку абстрактное значение, которым обладают его термины, изолировано так не в себе и для себя, а лишь в субъективном сознании. — Впрочем, отношение единичности, особенности и всеобщности есть, как мы видели выше,

необходимое

и

существенное отношение

определений умозаключения со стороны их

формы

; недостаток состоит не в этой определенности формы, а в том, что

Е — О — В

Поэтому если умозаключение рассматривается только как состоящее

«Все люди смертны,

1. Истина первого качественного умозаключения состоит в том, что нечто сомкнуто с некоторой качественной определенностью как со всеобщей не само по себе, а через некоторую случайность или в некоторой единичности. В такого рода качестве субъект умозаключения не возвратился в свое понятие, а постигнут лишь в своей

внешности

; непосредственность составляет основание соотношения и, стало быть, опосредствование; постольку единичное есть поистине средний термин.

Но, далее, соотношение умозаключения есть

снятие

непосредственности; заключение есть не непосредственное соотношение, а соотношение, опосредствованное некоторым третьим; оно поэтому содержит в себе некоторое

отрицательное

единство; поэтому опосредствование теперь определено так, что оно содержит в себе

отрицательный

момент.

В этом втором умозаключении посылками служат

О — E

и  

Е — В

; лишь первая из этих двух посылок есть еще непосредственная; вторая же (

Е — В

) уже есть опосредствованная, а именно, она опосредствована первым умозаключением; второе умозаключение предполагает поэтому первое, равно как и наоборот, первое предполагает второе. — Крайние термины определены в этом втором умозаключении друг относительно друга как особенное и всеобщее; последнее постольку сохраняет еще свое

место

; оно есть предикат; но особенное переменило свое место, оно есть субъект, или, иначе говоря,

положено под определением крайнего термина единичности

, подобно тому как

единичное

положено

с определением среднего термина

или особенности. Поэтому оба уже не суть больше те абстрактные непосредственности, которыми они были в первом умозаключении. Однако они еще не положены как конкретные; в силу того обстоятельства, что каждое из них находится на

месте

другого, оно положено в своем собственном определении и вместе с тем — однако лишь

внешним образом

 — в

другом

определении.

Определенный

и

объективный смысл

этого умозаключения заключается в том, что всеобщее есть не

само по себе

некоторое определенное особенное (ибо оно есть, наоборот, тотальность своих особенных), а

2. Но пока что термины еще суть непосредственные определенности; они не доразвились само собой ни до какого объективного значения; измененное

1. Это третье умозаключение уже не имеет ни одной непосредственной посылки; соотношение

Е — В

опосредствовано первым умозаключением, а соотношение

О — В — 

вторым. Это умозаключение предполагает поэтому первые два умозаключения; но и обратно, эти два умозаключения предполагают его, равно как и вообще каждое умозаключение предполагает два остальных. В этом умозаключении, стало быть, завершено вообще определение умозаключения. — Это взаимное опосредствование именно и означает, что каждое умозаключение, хотя оно само по себе есть опосредствование, вместе с тем не является в самом себе тотальностью опосредствования, а содержит в себе такую непосредственность, опосредствование которой находится вне его.

Умозаключение

Е — В — О

, рассматриваемое в нем самом, есть истина формального умозаключения, оно выражает собой то, что опосредствование последнего есть абстрактно всеобщее опосредствование и что крайние термины содержатся в среднем термине не со стороны своей существенной определенности, а лишь со стороны своей всеобщности, что, следовательно, в нем как раз не сомкнуто то, что должно было быть опосредствовано. Здесь, следовательно, положено то, в чем состоит формализм такого умозаключения, термины которого имеют непосредственное, безразличное к форме содержание или, что то же самое, суть такие определения формы, которые еще не рефлектировали себя так, чтобы стать определениями содержания.

2. Средний термин этого умозаключения есть, правда, единство крайних терминов, но такое единство, в котором мы отвлекаемся от их определенности,

неопределенное

всеобщее. Однако, поскольку это всеобщее вместе с тем как абстрактное отлично от крайних терминов, как от

определенного

, оно и само также еще есть нечто

определенное

по отношению к ним, и целое есть умозаключение, отношение которого к его понятию надлежит рассмотреть. Средний термин как всеобщее есть по отношению к

обоим

своим крайним терминам подчиняющее или предикат; ни разу он не является подчиненным или субъектом. Поэтому, поскольку эта фигура, как

Тем самым теперь оказывается безразличным также и то, какое из двух определений этого предложения будет считаться предикатом и какое субъектом, а в умозаключении является безразличным, будет ли то или иное из этих двух определений считаться крайним термином единичности или крайним термином особенности, другими словами, будет ли оно считаться меньшим или бóльшим термином. Так как, согласно обычному предположению, от этого зависит, какая из посылок должна быть большей посылкой и какая меньшей, то и это здесь стало безразличным. — Это безразличие составляет основание обычной

3. Объективное значение умозаключения, в котором всеобщее составляет средний термин, заключается в том, что опосредствующее, как единство крайних терминов, есть

Развитие качественного умозаключения сняло

абстрактность

его определений; тем самым термин положил себя как такую определенность, в которой

светится

также и другая определенность. Кроме абстрактных терминов, в умозаключении имеется также и их

соотношение

, и в заключении оно положено как опосредствованное и необходимое; поэтому каждая определенность положена поистине не особо, как отдельная определенность, но как соотношение других определенностей, другими словами, как

конкретная

определенность.

Средним термином

служила абстрактная особенность, которая сама по себе представляет собой некоторую простую определенность и была средним термином лишь внешним образом, по отношению к самостоятельным крайним терминам. Теперь же средний термин положен как

тотальность

определений; таким образом, он есть

положенное

единство крайних терминов; но ближайшим образом это есть единство рефлексии, охватывающей их собой; это — такой охват их, который, как

первое

снятие непосредственности и первое соотнесение определений, еще не есть абсолютное тождество понятия.

Крайние термины суть определения суждения рефлексии:

единичность

в собственном смысле и

всеобщность

в смысле определения отношения, или, иначе говоря, рефлексия, охватывающая собой многообразное. Но единичный субъект, как было показано при рассмотрении суждения рефлексии, содержит в себе, кроме принадлежащей к форме голой единичности, также и определенность, как безоговорочно рефлектированную в себя всеобщность, как предположенный, т. е. здесь еще непосредственно взятый

род

.

Из этой определенности крайних терминов, которая получается в ходе развития определений суждения, вытекает более детальное содержание

среднего термина

, который имеет капитальную важность в умозаключении, так как он отличает умозаключение от суждения. Средний термин содержит в себе 1)

единичность

, 2) но расширенную до всеобщности единичность, как

все

единичности, и 3) лежащую в основании всеобщность, безоговорочно соединяющую в себе единичность и абстрактную всеобщность,

1. Умозаключение всякости есть умозаключение рассудка в его завершенности, но не более того. Что средний термин есть в нем не

абстрактная

особенность, но развернут в свои моменты и потому конкретен, это, правда, составляет существенное требование для понятия, однако форма

всякости

синтезирует единичное во всеобщность ближайшим образом лишь внешне, и, наоборот, во всеобщности она сохраняет единичное все еще как нечто непосредственно, само по себе существующее. Отрицание непосредственности определений, которое было результатом умозаключения наличного бытия, есть лишь

первое

отрицание, а не отрицание отрицания или абсолютная рефлексия в себя. Поэтому в основании указанной всеобщности рефлексии, охватывающей собой отдельные определения, все еще лежат эти отдельные определения, или, иначе говоря, всякость еще не есть всеобщность понятия, а есть только внешняя всеобщность рефлексии.

Умозаключение наличного бытия было потому случайно, что его средний термин, как некоторая единичная определенность конкретного субъекта, допускает неопределенное множество других подобных же средних терминов, и тем самым субъект мог быть сомкнут с неопределенным количеством других и даже противоположных предикатов. Но так как теперь средний термин содержит в себе

единичность

и в силу этого сам конкретен, то он может связывать с субъектом лишь такой предикат, который присущ субъекту как конкретному. — Если, например, из среднего термина «

зеленый

» нужно было бы умозаключить, что данная картина приятна, так как зеленое приятно для глаз, или что стихотворение, здание и т. д. прекрасны, так как они обладают

правильностью

, то, несмотря на это, картина и т. д. могут быть отвратительны вследствие других своих определений, от которых можно было бы умозаключить к предикату «отвратительный». Напротив, когда средний термин обладает определением

всякости

, то он содержит в себе зеленое и правильность как

нечто конкретное

, которое именно поэтому не есть абстракция некоторого исключительно только зеленого, только правильного и т. д.; с этим

2. Но это рефлективное совершенство умозаключения делает его именно поэтому лишь обманчивым призраком. Средний термин имеет определенность: «

В излюбленном совершенном умозаключении:

«все люди смертны,

1. Умозаключение всякости подчинено схеме первой фигуры:

Е — О — В

; индуктивное умозаключение — схеме второй фигуры:

В —  Е — О

, так как оно опять имеет средним термином единичность, но не

абстрактную

единичность, а

полную

, т. е. положенную с противоположным ей определением, с всеобщностью. —

Один из крайних терминов

есть какой-либо предикат, который общ всем этим единичным; его соотношение с ними образует собой те непосредственные посылки, одна из которых должна была быть заключением в предшествующем умозаключении. —

Другой крайний термин

может быть непосредственным

родом

, каков он в среднем термине предыдущего умозаключения или в субъекте универсального суждения, родом, который исчерпан в совокупности единичных или же видов среднего термина. Согласно этому, умозаключение имеет следующий вид:

e

е

В — — О

е

1. Это умозаключение имеет своей абстрактной схемой третью фигуру непосредственного умозаключения:

Е — В — О

. Но его средним термином служит теперь уже не какое-либо отдельное качество, а такая всеобщность, которая есть

рефлексия-в-себя некоторого конкретного

и, стало быть, его

природа

; и обратно, так как он есть таким образом всеобщность как всеобщность некоторого конкретного, то он есть вместе с тем в самом себе это

конкретное

. — Здесь, следовательно, средним термином служит некоторое единичное, но со стороны своей всеобщей природы; далее, некоторое другое единичное образует собой крайний термин, имеющий с первым единичным одну и ту же всеобщую природу. Например:

земля

имеет обитателей,

луна есть

некоторая земля

,

следовательно, луна имеет обитателей.

2. Аналогия тем поверхностнее, чем в большей мере то всеобщее, в котором оба единичных оказываются одним и тем же и согласно которому одно единичное становится предикатом другого, есть только

качество

или (если брать качество субъективно) тот или иной

признак

, когда тождество обоих в отношении этого признака берется просто как

сходство

. Но такого рода поверхностность, к которой форма рассудка или разума приводится тем, что ее низводят в сферу голого

предстановления

, не должна была бы вообще иметь места в логике. — Равным образом не подобает излагать бóльшую посылку этого умозаключения так, чтобы она гласила: «

то, что сходно с каким-нибудь объектом в некоторых признаках, сходно с ним также и в других признаках

». Таким путем

форма умозаключения

выражается в виде некоторого содержания, а эмпирическое содержание, которое, собственно говоря, только и следует называть содержанием, в своей совокупности переносится в меньшую посылку. Подобным же образом вся форма, например, первого умозаключения тоже могла бы быть выражена в виде его бóльшей посылки: «

тому, что подчинено некоторому другому, которому присуще нечто третье, тоже присуще это третье; но вот

»... и т. д. Однако при рассмотрении самого умозаключения существенно-важным является не эмпирическое содержание, и обращение его собственной формы в содержание некоторой бóльшей посылки столь же безразлично, как если бы мы вместо этого взяли любое другое эмпирическое содержание. Но подобно тому как в умозаключении по аналогии при таком способе его формулирования суть дела не должна была бы состоять в вышеуказанном содержании, не заключающем в себе ничего кроме своеобразной формы умозаключения, точно так же и в первом умозаключении [наличного бытия] суть дела не состояла бы в этом содержании, т. е. не состояла бы в том, что делает умозаключение умозаключением. — Что важно и существенно, это всегда форма умозаключения, все равно, имеет ли оно своим эмпирическим содержанием самое эту форму или что-нибудь другое. Таким образом, умозаключение по аналогии представляет собой некоторую своеобразную форму, и нет основания не рассматривать его как такую форму лишь потому, что его форма может, дескать, быть сделана содержанием или материей некоторой бóльшей посылки, а материя-де логики не касается. — В умозаключении по аналогии и, пожалуй, также и в индуктивном умозаключении на эту мысль может соблазнить то обстоятельство, что в них средние, а равно и крайние термины имеют бóльшую определенность, чем в чисто формальном умозаключении, и поэтому определение формы, так как оно уже не просто и не абстрактно, необходимо должно представляться также и

Опосредствующее определило себя теперь 1) как

простую

определенную всеобщность, подобно особенности в умозаключении наличного бытия, но 2) как

объективную

всеобщность, т. е. как такую всеобщность, которая содержит в себе всю определенность различенных крайних терминов, подобно всякости в умозаключении рефлексии; это — 

наполненная

, но

простая

всеобщность,

всеобщая природа

вещи,

род

.

Это умозаключение

содержательно

, потому что

абстрактный

средний термин умозаключения наличного бытия положил себя так, что он оказывается

определенным различием

, в качестве какового он выступал как средний термин умозаключения рефлексии, но это различие вновь рефлектировало себя в простое тождество. — Это умозаключение есть поэтому умозаключение

необходимости

, так как его средний термин есть не какое-либо иное непосредственное содержание, а рефлексия-в-себя определенности крайних терминов. Последние имеют в среднем термине свое внутреннее тождество, определения содержания которого суть определения формы крайних терминов. — Тем самым то, чем термины отличаются друг от друга, выступает как

внешняя

и

несущественная

форма, и они оказываются моментами

некоторого необходимого

наличного бытия.

Вначале это умозаключение есть непосредственное умозаключение и постольку формальное в том смысле, что

связь

терминов есть

существенная природа

как

содержание

, и последнее выступает в различных терминах лишь в

разной форме

, а крайние термины сами по себе выступают лишь как некоторое

несущественное

устойчивое наличие. — Реализирование этого умозаключения должно определить его так, чтобы

крайние термины

тоже были

положены

как та

тотальность

, которую ближайшим образом представляет собой средний термин, и чтобы

необходимость

соотношения, которая ближайшим образом есть лишь субстанциальное

содержание

, была некоторым соотношением

положенной формы

.

1. Категорическое умозаключение имеет одной или обеими своими посылками категорическое суждение (59). — Здесь с этим умозаключением, как и с соответствующим суждением, связывается то более определенное значение, что его средний термин есть

объективная всеобщность

. При поверхностном рассмотрении и категорическое умозаключение тоже считается не более, как только умозаключением присущности.

Категорическое умозаключение есть по своему содержательному значению

первое умозаключение необходимости

, в котором некоторый субъект смыкается с некоторым предикатом через

свою субстанцию

. Но субстанция, поднятая в сферу понятия есть всеобщее, положенное как в-себе-и-для-себя-сущее таким образом, чтобы иметь формой, способом своего бытия не акцидентальность (как в отношении субстанциальности), а определение понятия. Ее различиями служат поэтому крайние термины умозаключения и, определеннее говоря, всеобщность и единичность. Первая по отношению к

роду

, который теперь служит более детальным определением

среднего термина

, есть абстрактная всеобщность или всеобщая определенность: это — акцидентальность субстанции, собранная воедино в простую определенность, которая, однако, есть ее (субстанции) существенное,

специфическое различие

. — Единичность же есть действительное; она в себе есть конкретное единство рода и определенности, но здесь, как в непосредственном умозаключении, она ближайшим образом есть непосредственная единичность, собранная воедино в форму

для-себя-сущего

устойчивого наличия акцидентальность. — Соотношение этого крайнего термина со средним термином составляет некоторое категорическое суждение; но поскольку и другой крайний термин, согласно вышеуказанному определению, выражает собой специфическое отличие рода или его определенный принцип, то и эта другая посылка тоже категорична.

2. Это умозаключение, как первое и тем самым непосредственное умозаключение необходимости, подчинено ближайшим образом схеме первого формального умозаключения

Е — О — В

. Но так как средний термин есть здесь существенная

Далее: это умозаключение не предполагает, подобно умозаключению рефлексии, истинности своего заключения для установления истинности своих посылок. По своему субстанциальному содержанию термины находятся в тождественном,

Поэтому категорическое умозаключение постольку уже больше не субъективно; вместе с вышеуказанным тождеством начинается объективность; средний термин есть содержательное тождество своих крайних терминов, которые содержатся в нем со стороны их самостоятельности; ибо их самостоятельность и есть указанная субстанциальная всеобщность, род. Субъективность же этого умозаключения состоит в безразличном устойчивом наличии крайних терминов перед лицом понятия или среднего термина.

1. Гипотетическое суждение содержит в себе лишь необходимое

соотношение

без непосредственности соотнесенных. «

Если есть А, то есть В

»; или, иначе говоря, бытие

В

есть в такой же мере и бытие

некоторого другого

,

В

; этим еще не сказано,

есть

ли

А

, и

есть

ли

В

. Гипотетическое умозаключение прибавляет эту

непосредственность

бытия:

«Если есть А, то есть В,

но А

есть

,

следовательно, есть В».

Меньшая посылка сама по себе высказывает непосредственное бытие

А

.

Подобно тому как гипотетическое умозаключение подчинено вообще схеме второй фигуры

В — Е — О

, так разделительное умозаключение подчинено схеме третьей фигуры формального умозаключения

Е — В — О

. Но средний термин есть здесь

наполненная формой всеобщность

; он определил себя как

тотальность

, как

развернутую

объективную всеобщность. Средний термин есть поэтому столь же всеобщность, сколь и особенность и единичность. Как всеобщность он есть, во-первых, субстанциальное тождество рода, но, во-вторых, такое тождество, в которое

вобрана особенность

, но

как равная ему

, следовательно, как всеобщая сфера, содержащая свое целокупное разложение на особенности; это — род, разложенный на свои виды — такое

А

, которое есть

как В

,

так и С

,

так и D

. Но разложение на особенности, как различение, есть в такой же мере и «

либо-либо

» наших

В

,

С

и

D

,

отрицательное

единство,

взаимное

исключение определений. — Далее, это исключение есть не только взаимное, и определение не есть только относительное, но столь же существенным образом и

соотносящееся с собой

определение; особенное как

единичность

, с исключением

других

.

«

А

есть или

В

или

С

или

D

,

но

А

есть

В

,

следовательно,

А

не есть ни

С

, ни

D

».

Или также:

Если объекты рассматриваются лишь как замкнутые внутри себя тотальности, то они не могут действовать друг на друга. В этом определении они суть то же самое, что

монады

, которые именно поэтому мыслились как не оказывающие ни малейшего воздействия друг на друга. Но именно вследствие этого понятие монады есть неудовлетворительная рефлексия. Ибо, во-первых, она есть некоторое

определенное

представление о своей лишь

в-себе-

сущей тотальности; как

известная степень

развития и

положенности

своего представления о мире, она есть нечто

определенное

; но, будучи замкнутой внутри себя тотальностью, она вместе с тем и безразлична к этой определенности; эта определенность есть поэтому не ее собственная, а

положенная

через посредство некоторого

другого

объекта. Во-вторых, монада есть некое

непосредственное

вообще, поскольку, по мысли Лейбница, она есть нечто лишь

представляющее

; ее соотношение с собой есть поэтому

абстрактная всеобщность

; в силу этого она есть некоторое

открытое

для других наличное бытие

. — Чтобы утвердить свободу субстанции, недостаточно представлять себе ее как такую тотальность, которая, будучи

полной внутри себя

, не нуждается в получении чего-нибудь извне. Напротив, как раз это чуждое понятию, только представляющее соотношение с собой самой и есть некоторая

пассивность

по отношению к другому. — Точно так же и

определенность

, будем ли мы ее понимать как определенность некоторого

сущего

или как определенность некоторого

представляющего

, как некоторую

степень

собственного, идущего изнутри развития, есть нечто

внешнее

; достигаемая развитием

степень

имеет свою

границу

в чем-то

другом

. Переносить взаимодействие субстанций в некоторую

предустановленную гармонию

означает не что иное, как превращать его в некоторую предпосылку, т. е. делать его чем-то таким, что изымается из-под власти понятия. — Потребность избежать признания

воздействия

субстанций друг на друга основывалась [у Лейбница] на том, что в основу был положен момент абсолютной

самостоятельности

и первоначальности. Но так как этому

Касательно отношения субстанциальности мы в свое время показали, что оно переходит в отношение причинности. На сущее имеет здесь определение уже не некоторой

Механический процесс есть полагание того, что содержится в понятии механизма, стало быть, ближайшим образом полагание некоторого

противоречия

.

1. Воздействие объектов друг на друга, как это вытекает из вскрытого выше понятия, означает

полагание тождественного

соотношения объектов. Это полагание состоит лишь в том, что той определенности, которую причиняют (68), дается форма

всеобщности

, а это есть

сообщение

, которое не имеет перехода в противоположное. —

Духовное сообщение

, и без того совершающееся в такой стихии, которая есть всеобщее в форме всеобщности, есть само по себе некоторое

идеализованное

соотношение, в котором

какая-нибудь определенность непрерывно продолжается

непомутненной от одного лица к другому и становится всеобщим достоянием без всякого изменения, подобно тому как благоухание свободно распространяется в не оказывающей противодействия атмосфере. Но и при сообщении, имеющем место между материальными объектами, их определенность, так сказать,

распространяется вширь

таким же идеализованным образом; ведь личность представляет собой бесконечно более интенсивную

твердость

,

неподатливость

, чем объекты. Та формальная тотальность объекта вообще, которая безразлична к определенности и, стало быть, не есть самоопределение, делает его неразличенным от другого объекта и потому делает его воздействие прежде всего некоторым беспрепятственным непрерывным продолжением определенности одного в другом.

В сфере духовного имеется бесконечно многообразное содержание, способное быть сообщенным, когда оно, принятое в интеллект, получает ту

форму

всеобщности, в которой оно становится сообщимым. Но таким всеобщим, которое всеобще не только через посредство формы, а также в себе и для себя, служит как в духовной, так и в телесной области

объективное

как таковое, по сравнению с которым единичность как внешних объектов, так и лиц есть нечто несущественное, не могущее оказать ему никакого сопротивления. Законы, нравы и вообще разумные представления суть в сфере духовного такое способное быть сообщаемым содержание, пронизывающее собою индивидуумов бессознательным образом и проявляющее в них свою силу. В области телесного это — движение, теплота, магнетизм, электричество и т. п., которые, даже если их угодно представлять себе как вещества или материи, все же должны быть определены как

2. Но если в воздействии объектов друг на друга прежде всего полагается их

Реакция

Механический процесс переходит в

покой

. Ведь та определенность, которую объект получает через механический процесс, есть лишь некоторая

внешняя

определенность. Столь же внешним для объекта оказывается и сам этот покой, так как покой есть определенность, противоположная

действованию

объекта, но обе эти определенности для объекта безразличны; покой поэтому тоже можно рассматривать как произведенный некоторой

внешней

причиной, точно так же как для объекта было безразлично, быть ли действующим или нет.

Далее, так как определенность есть теперь

положенная

определенность и понятие объекта,

пройдя через опосредствование, возвратилось к себе самому

, то объект содержит в себе определенность как рефлектированную в себя. Теперь объекты в механическом процессе и сам этот последний имеют поэтому ближе определенное отношение. Они суть не просто разные, но и

определенно различные

между собой. Результатом формального процесса, которым, с одной стороны, служит лишенный определений покой, является, стало быть, с другой стороны, в силу рефлектированной в себя определенности,

распределение той противоположности

, которую объект вообще содержит в себе, между многими механически относящимися друг к другу объектами. Объект, который, с одной стороны, есть нечто лишенное определений, ведущее себя

неэластично

и

несамостоятельно

, обладает, с другой стороны,

самостоятельностью, не могущей быть прорванной

другими объектами. Объекты имеют теперь также и

по отношению друг к другу

эту более определенную противоположность

самостоятельной единичности и несамостоятельной всеобщности

. — Более детальное (nähere) различие можно понимать как чисто

количественное

различие в величине

массы

тел или как различие

интенсивности

или разнообразными другими способами. Вообще же это различие не следует фиксировать только в той абстрактности, в какой оно было формулировано выше: ведь обе стороны его суть как объекты также и

положительные

самостоятельные.

Первым моментом этого реального

процесса

служит, как и ранее,

сообщение

Сопротивление

Мощь, взятая как

Продуктом

формального

механизма является объект вообще, безразличная тотальность, в которой

определенность

выступает как

положенная

. Так как вследствие этого объект вступил в процесс как нечто

определенное

, то, с одной стороны, при уничтожении этого определенного результатом является

покой

, как первоначальный формализм объекта, отрицательность его для‑себя‑определяемости. Но, с другой стороны, результатом служит снятие (72) определяемости (des Bestimmtseins) как

его (объекта) положительная рефлексия

в себя, ушедшая в себя, определенность (Bestimmtheit) или

положенная тотальность понятия

; это — 

истинная единичность

объекта. Объект, который сначала выступал в своей неопределенной всеобщности, а затем — как

особенное

, определен теперь как

объективно единичное

; так что в нем снята вышеуказанная

видимость той единичности

, которая есть лишь некоторая

противополагающая

себя субстанциальной всеобщности самостоятельность.

Эта рефлексия в себя есть теперь, как выяснилось, объективная единость объектов, представляющая собой индивидуальную самостоятельность, —

центр

.

Во‑вторых

, рефлексия отрицательности есть такая всеобщность, которая представляет собой не противостоящую определенности, а определенную внутри себя, разумную судьбу, — такая всеобщность, которая

обособляет себя в самой себе

, спокойное, прочное в несамостоятельной особенности объектов и их процессе различие,

закон

. Этот результат есть истина и тем самым также и основа механического процесса.

Пустое многообразие объекта теперь, во-первых, собрано в объективную единичность, в простое определяющее само себя

средоточие

. Поскольку, во-вторых, объект, как непосредственная тотальность, сохраняет свое безразличие к определенности, постольку последняя выступает в нем также и как несущественная или, иначе говоря, как

внеположность

многих объектов. Первая, существенная определенность образует собой, напротив,

реальный средний термин

между многими механически действующими друг на друга объектами, через который они сомкнуты

в себе и для себя

, и есть их объективная всеобщность. Всеобщность оказалась сначала, в отношении

сообщения

, наличествующей лишь через

полагание

; как

объективная

же, она есть пронизывающая, имманентная сущность объектов.

В материальном мире такой всеобщностью служит

центральное тело

, которое есть

род

(однако в смысле

индивидуальной

всеобщности) единичных объектов и их механического процесса. Несущественные единичные тела ведут себя по отношению друг к другу как

толкающие

и

оказывающие давление

; такого отношения нет между центральным телом и теми объектами, сущность которых оно составляет; ибо их внешность уже не образует собой их основного определения. Их тождеством с центральным телом служит, стало быть, скорее покой, а именно,

бытие в их центре

; это единство есть их в-себе-и-для-себя-сущее понятие. Однако это единство остается лишь некоторым

долженствованием

, так как ему (единству) не соответствует та внешность рассматриваемых объектов, которая пока что вместе с тем все еще положена здесь. Свойственное им поэтому

стремление

к центру есть их абсолютная, а не положенная через

сообщение

всеобщность; она образует собой истинный, сам по себе

конкретный

(а не

положенный извне

) покой, в который необходимо должен возвратиться процесс несамостоятельности. — Поэтому, когда в механике принимается, что приведенное в движение тело продолжало бы вообще двигаться дальше по прямой линии до бесконечности, если бы оно не теряло своего движения вследствие внешнего сопротивления, то это — пустая абстракция.

Постольку центральное тело перестало быть просто

Однако взятый таким образом, этот центральный индивидуум есть пока что лишь такой

Но относительные центральные индивидуумы сами также составляют средний термин некоторого

В законе явственно обнаруживается более определенное отличие

идеализованной реальности

объективности от

внешней

реальности. Объект, как

непосредственная

тотальность понятия, еще не обладает внешностью, как отличной от

понятия

, которое еще не положено особо. Когда объект, пройдя через процесс, ушел внутрь себя, перед нами появилась противоположность между

простой центральностью

и некоторой

внешностью

, которая теперь определена

как

внешность, т. е.

положена

как нечто не в‑себе-и-для-себя-сущее. Вышеуказанная тождественность или идеализованность индивидуальности есть в силу соотношения с внешностью некоторое

долженствование

; она есть в-себе-и-для-себя-определенное и самоопределяющее единство понятия, каковому единству упомянутая внешняя реальность не соответствует, вследствие чего эта внешняя реальность доходит лишь до

стремления

. Но индивидуальность

сама по себе есть конкретный принцип отрицательного единства и как таковой

сама есть

тотальность

, есть единство, расщепляющее себя на

определенные различия понятия

и остающееся в своей равной самой себе всеобщности; тем самым индивидуальность есть средоточие,

расширенное

внутри своей чистой идеальности

через различие

. — Эта соответствующая понятию реальность есть

идеализованная

реальность, отличная от той лишь стремящейся реальности; различие, которое вначале представляет собой некоторую множественность объектов, выступает здесь в своей существенности и вобрано в чистую всеобщность. Эта реальная идеальность есть

душа

развитой выше объективной тотальности,

в-себе-и-для-себя-определенное тождество

системы.

Получается поэтому, что объективное

в-себе-и-для-себя-бытие

в своей тотальности выступает более определенно как отрицательное единство центра, которое делит себя на

субъективную индивидуальность

и

внешнюю объективность

, сохраняет в последней первую и определяет ее в идеализованном различии. Это самоопределяющее единство, абсолютно приводящее внешнюю объективность обратно в идеальность, есть принцип

самодвижения

;

определенность

Однако эта душа еще погружена в свое тело;

отныне уже определенное

, но

внутреннее

понятие объективной тотальности есть свободная необходимость таким образом, что закон еще не противопоставил себя своему объекту; он есть

конкретная

центральность, как всеобщность,

непосредственно

распространенная в свою объективность. Вышеуказанная идеальность имеет поэтому своим определенным различием не

сами объекты

; последние суть

самостоятельные индивидуумы

тотальности или же, — если бросить взгляд назад на пройденную формальную ступень, — неиндивидуальные, внешние

объекты

. Закон им, правда, имманентен и составляет их природу и мощь, но его различие замкнуто в его идеальность, и сами объекты не диференцированы на идеализованные различия закона. Однако объект имеет свою существенную самостоятельность исключительно только в идеализованной центральности и ее законе; объект поэтому не в силах оказывать сопротивление суждению понятия и сохранять свою абстрактную, неопределенную самостоятельность и замкнутость. В силу идеализованного, имманентного ему различия его наличное бытие есть

положенная

через понятие определенность

. Его несамостоятельность перестала, таким образом, быть лишь некоторым

стремлением к центру

, по отношению к которому он (именно потому, что его соотношение с центром есть лишь некоторое стремление) имеет еще вид (Erscheinung) некоторого самостоятельного внешнего объекта; он теперь есть стремление к

определенно ему противоположному объекту

, равно как и сам центр в силу этого распался, и его отрицательное единство перешло в

объективированную противоположность

. Центральность есть теперь поэтому

соотношение

этих друг к другу отрицательных и напряженных объективностей. Таким образом, свободный механизм определяет себя как

химизм

.

Субъективная идея есть ближайшим образом

влечение

. Ибо она есть противоречие понятия, заключающееся в том, что последнее имеет себя

предметом

и есть для себя реальность, однако без того, чтобы предмет выступал как нечто

другое

, самостоятельное по отношению к нему, или, иначе говоря, без того, чтобы отличие самого себя от себя обладало вместе с тем существенным определением

разности

и безразличного существования. Влечение имеет поэтому определенность, состоящую в том, что оно снимает свою собственную субъективность, превращает свою пока что абстрактную реальность в конкретную и наполняет ее

содержанием

мира, который предположен его (влечения) субъективностью. — С другой стороны, оно определяется в силу этого следующим образом: понятие есть, правда, абсолютная достоверность самого себя, но его

для-себя-бытию

противостоит его пред-положение некоторого

в-себе

-сущего мира, безразличное

инобытие

которого, однако, имеет для самодостоверности понятия значение лишь чего-то

несущественного

; понятие есть постольку влечение снять это инобытие и созерцать в объекте тождество с самим собой. Поскольку эта рефлексия в себя есть снятая противоположность и

положенная

, добытая для субъекта

единичность

, которая первоначально выступает как пред-положенное

в-себе-бытие

, мы имеем здесь восстановленное из противоположности тождество формы с самой собой, — тождество, которое тем самым определено как безразличное к форме в ее различенности и есть

содержание

.

Это влечение есть поэтому влечение к

истине

, поскольку она имеет бытие в

познании

, следовательно, к

истине

как к

теоретической

идее в ее собственном смысле. — Если

объективная

истина есть сама идея как соответствующая понятию реальность и постольку предмет может иметь или не иметь в себе истину, то, напротив, более определенный смысл истины заключается в том, что она есть истина

для

субъективного понятия или

в

нем,

в знании

. Она есть отношение

суждения понятия

, которое оказалось формальным суждением истины; ведь в этом суждении предикат есть не только объективность понятия, но и соотносящее сравнение понятия вещи и ее действительности. —

Из этого определения конечного познания непосредственно явствует, что познание это есть противоречие, уничтожающее само себя; — противоречие, заключающееся в том, что это есть истина, которая вместе с тем не есть истина, — в том, что это есть познание того, что

В том умозаключении, через которое субъективная идея смыкается теперь с объективностью,

Указанное познание выступает поэтому в этой посылке даже не как некоторое

Мы встречаем иной раз следующую формулировку различия между аналитическим и синтетическим познанием: первое-де движется от известного к неизвестному, а второе — от неизвестного к известному. Но если мы ближе всмотримся в это различение, нам будет трудно открыть в нем определенную мысль, а тем паче понятие. Можно сказать, что познание начинается вообще с чего-то такого, что неизвестно, ибо с тем, что нам уже знакомо, нечего знакомиться. Но верно и обратное: познание начинает с известного; это — тавтологическое предложение: то, с чего оно начинает, то, следовательно, что оно действительно познает, есть именно благодаря этому нечто известное; то, что еще не познано и должно быть познана лишь впоследствии, есть еще нечто неизвестное. Постольку мы должны сказать, что познание, если только оно уже началось, всегда движется от известного к неизвестному.

Отличительный признак аналитического познания уже определился как состоящий в том, что в него, как в первую посылку всего умозаключения, еще не входит опосредствование, но что оно есть непосредственное, еще не содержащее в себе инобытия сообщение понятия, в котором деятельность отчуждается от своей отрицательности. Однако указанная непосредственность соотношения сама представляет собой опосредствование, ибо она есть отрицательное соотношение понятия с объектом, но такое соотношение, которое уничтожает само себя и этим делает себя простым и тождественным. Эта рефлексия в себя есть лишь нечто субъективное, потому что в ее опосредствовании различие еще имеется лишь как пред‑положенное

в-себе-сущее

различие, как разность

объекта

внутри себя. Поэтому то определение, которое получается через это соотношение, есть форма простого

тождества, абстрактной всеобщности

. Аналитическое познание имеет поэтому вообще своим принципом указанное тождество, и из него самого, из его деятельности исключены переход в другое и связывание разного.

При более близком рассмотрении аналитического познания мы устанавливаем, что в нем начинают с некоторого

пред‑положенного

Поскольку аналитическое познание есть указанное нами превращение [данного материала в логические определения], оно не проходит ни через какие дальнейшие

Как известно,

1. Дефиниция

2. Подразделение

3. Теорема