На всем протяжении спуска на затерянный в океанских глубинах Корабль историй Следователь Келексел не мог избавиться от тревоги и напряжения. Подобных чувств взрослые Чемы никогда не испытывали.

Он провел свой легкий катер через барьер, проступавший в зеленом сумраке, словно конечности огромного насекомого, и высадился на длинную площадку причала.

Вокруг во всех направлениях сновали желтые мерцающие диски и сферы прибывающих и стартующих аппаратов. Новый день начинался на палубе корабля, где Директор Фраффин работал над сюжетом своих историй.

"Оказаться здесь! — подумал Келексел. — Оказаться в мире Фраффина!"

Он хорошо знал этот мир. Он провел столько времени у репродьюсера, наблюдая за ареной, где перед его глазами развертывался очередной сюжет Фраффина. Это были так называемые предварительные занятия по подготовке к расследованию. Любой Чем с радостью занял бы тогда его место.

Когда поступил отчет Встречающего, Фраффин, расположившись в кресле перед репродьюсером, редактировал свой очередной опус.

— Война, война, восхитительная маленькая война! — напевал он про себя.

С каким наслаждением эти Чемы наблюдают, как в ночи пляшут багровые отблески огня и в свете пожара мечутся силуэты существ, убивающих друг друга! Один из их вожаков напомнил ему Като — те же черты древнего воителя: циничный взгляд проницательных глаз. Като… Да, это была великолепная история.

Мелькавшие перед ним трехмерные образы растаяли, сполохи огня померкли, и вместо них возникло лицо Юнвик, ее лысая голова блестела, освещенная лампами операционной, густые брови были слегка насуплены.

— Прибыл посетитель, называющий себя Келексел, — сообщила она. — Этот Келексел сильно смахивает на Следователя, которого мы ждем.

Чувствуя себя вполне уверенно за своим прикрытием, Келексел ожидал аудиенции в кабинете Директора корабля. Он окинул комнату изучающим взглядом: какие интересные следы износа на обстановке. Подлокотники рабочего кресла отполированы в тех местах, где на них опирались руки Фраффина.

"Он действительно очень давно находится в этом кабинете, — подумал Келексел. — Мы были правы, подозревая худшее. Внимание Чема не может быть занято так долго, если в этом нет запретного плода".

— Посетитель Келексел, — произнес Фраффин вставая. Он указал на стул напротив пульта управления, простой деревянный артефакт, естественный для этого кабинета. Легкий налет экзотики заставлял посетителя чувствовать себя чужим и неприспособленным к жизни форпоста. Сам Фраффин занимал обычное мягкое кресло, в котором ему было очень удобно.

Келексел слегка перегнулся через вмонтированный в пульт управления информационный экран и произнес установленное приветствие:

— Директор Фраффин, свет миллионов солнц не может добавить и одной свечи к Вашему великолепнейшему сиянию!

Для доктора Андроклеса Фурлоу эта история началась с ночного телефонного звонка.

Неверной рукой Фурлоу сбросил телефонную трубку на пол. Несколько мгновений, еще не проснувшись окончательно, он искал ее в темноте. В голове все еще блуждали отрывки сна, в котором он вновь переживал страшные мгновения перед взрывом в радиационной лаборатории Лоуренса, взрывом, который повредил ему глаза. Это был знакомый сон, начавшийся вскоре после несчастного случая несколько месяцев назад, но теперь в нем появилось что-то новое, и это необходимо было осмыслить с профессиональной точки зрения.

"Психолог, твою мать", — подумал он.

Металлический голос, скрежетавший в мембране, помог определить местонахождение трубки. Он поднес ее к уху.

— Алло! — Произнесенное слово словно рашпилем ободрало пересохший рот.

Подъезжая к конторе Мерфи, Фурлоу насчитал пять полицейских машин, выстроившихся углом у противоположного тротуара перед входом в здание. Отблески света полицейских мигалок и прожекторов плясали на фасаде трехэтажного строения и бело-голубой вывеске над входом "Компания Дж.X.Мерфи — косметика высшего качества".

Фурлоу выскользнул из машины на край тротуара и поискал глазами Моссмана. Две группки людей скорчились под прикрытием машин на той стороне дороги.

"Неужели Джо стрелял в них?" — подумал Фурлоу. Он понимал, что его фигура была хорошо заметна из темных окон дома напротив, но не испытывал страха, знакомого ему с рисовых полей Вьетнама. Отец Рут не решится выстрелить в него. После случившегося Мерфи, скорее всего, был уже ни на что не способен.

Один из офицеров на другой стороне улицы, укрывшись за багажником автомобиля, прокричал в мегафон:

— Джо! Ты, Джо Мерфи! Доктор Фурлоу здесь! Теперь выходи и сдавайся! Мы не хотели бы затевать стрельбу!

Он проснулся и некоторое время лежал, глядя в низкий потолок, едва видимый в слабом красном свете, и чувствуя под собой жесткую подстилку. Повернув голову, он увидел стену и приборную панель с горящим на ней красным огоньком индикатора.

Он спустил ноги с узкой кушетки и сел. Комната была маленькой, голой, окрашенной в серый цвет. В предплечье пульсировала боль. Он отбросил свободный рукав странного пурпурного одеяния, увидел на коже узор из крохотных проколов и узнал в них следы, оставляемые Охотником… Как посмел?

Что-то темное на полу привлекло его внимание. Он соскользнул с кушетки, опустился на колени перед неподвижным телом мужчины в пурпурной тунике, покрытой почерневшими пятнами крови, и осторожно перевернул его на спину.

Аммэрлн!

Объявление гласило: "Солдат-наемник ищет товарища по оружию для участия в необычном предприятии. Фостер, почтовый ящик 19, Мейпорт."

Я смял газету и швырнул ее в направлении мусорной корзины, стоящей у парковой скамейки, отвернул слегка потрепанную манжету и взглянул на голое запястье. Просто по привычке. Мои часы были заложены в одной из лавок города Тапило, штат Миссисипи. Но это не имело значения. У меня не было никакой необходимости знать время.

Окна большинства магазинов вдоль противоположной стороны улицы, прилегающей к парку, были темны. Вокруг ни одного человека: все уже сидели по домам и ужинали. На моих глазах погас свет в аптеке, на витрине которой были выставлены бутылочки с разноцветной жидкостью. Остался только большой магазин в конце всего ряда, торгующий сластями и табачными изделиями. Я поерзал на твердой скамейке и поискал на ощупь сигареты, которых у меня не было. Я мысленно поторапливал старичка за прилавком закончить свои дневные труды и отправиться домой. А как только стемнеет, я обчищу его магазин.

Я не был грабителем по натуре. Может быть, поэтому ощущал, как где-то под ребрами шевелится предчувствие опасности. Но дело-то предстояло проще простого. Деревянную дверь с замком из лавки скобяных товаров можно открыть без ключа так же легко, как и ключом. А там — ящик из консервной жести с дневной выручкой. Минут через десять после взлома двери я уже буду в пути к железнодорожной станции с деньгами на билет до Майами в кармане. В армейской разведке, где меня когда-то ждало блестящее будущее, я овладел вещами гораздо более сложными, чем мелкое воровство. Но это было давно. С тех пор я испытывал множество поворотов судьбы, и ни один из них не принес мне ничего хорошего.

Я скосил глаза на Фостера. Он не был похож на психа…

— Вы выглядите чертовски бодрым для семидесятилетнего старичка, — съязвил я. — Вот все, что я могу сказать.

— Вас удивляет моя молодая внешность. А какова будет ваша реакция, если я вам скажу, что сильно постарел за последние несколько месяцев? И что год назад я без малейшего труда мог сойти за молодого человека не старше тридцати?..

— Боюсь, что мне трудно будет вам поверить, — заявил я. — И извините, мистер Фостер, ко я нисколько не верю в вашу историю с 1918 годом. Это невозможно. Это…

Когда я заговорил снова, было уже около половины пятого утра, и на востоке за кронами пальм робко пробивалась серая полоска света.

— Между прочим, — поинтересовался я, — для чего было все это: стальные ставни, пуленепробиваемое стекло в кухне, этот небольшой домашний пулемет, нацеленный на входную дверь? Что, мыши замучили?

— Это все было необходимо. И даже более, чем необходимо.

— Сейчас, когда моя душа вернулась из пяток на место, — сказал я, — мне кажется все это весьма глупым. Думаю, мы отъехали достаточно далеко, чтобы можно было остановиться и отдохнуть, высунув языки.

Двухсотфунтовая сеньорита с большой бородавкой на верхней губе поставила рядом с двумя выщербленными чашками кофейник с черным кубинским кофе и кувшинчик подсоленного молока, бросила на меня игривый взгляд, который будь она лет на тридцать моложе, мог бы еще меня взволновать, и утиной походкой вернулась в кухню. Я налил кофе в чашку, отпил залпом сразу половину, и меня тут же передернуло. На улице у кафе гитара жалобно наигрывала "Эстрелиту".

— Ну что ж, Фостер, — произнес я. — Вот, что я получил. Первая часть дневника исписана какими-то крючками, прочесть ее я не смог. А вот средняя часть, та, которая закодирована обычными буквами, — на самом деле зашифрованный английский текст, что-то вроде резюме того, что произошло.

Я взял со стола листы бумаги с результатами дешифровки, которую я сделал с помощью ключа, микрогравированного когда-то в искусственной царапине на задней обложке дневника, и принялся читать:

"Впервые мне стало страшно. Моя попытка построить коммуникатор навлекла на меня Охотников. Я соорудил щит — какой только смог придумать — и занялся поисками их логова.