Быть гостем Рут Эванс — престижно и, как поговаривают счастливые завсегдатаи, приятно. Речь не о вечеринке, нет, Рут не любит ни самого слова «вечеринка», ни того, что стоит за самим этим понятием. Когда только и дел, что выпить как следует и закусить кое-как… Ну еще потанцевали, утомившись от бесед, в которых каждый желает показать себя более значимым, чем определено ему свыше. А остальное уж зависит от количества выпитого.

Не надо думать, что Рут Эванс убежденная трезвенница. Сама не слишком усердствуя в поглощении спиртного, она ни в коем случае не призывает следовать ее примеру. Пожалуй, даже напротив: на приемах в доме мисс Эванс алкоголя всегда — море разливанное. Пьяного здесь не осудят, трезвого не укорят.

Кто же она, эта хозяйка престижного салона? Политический деятель? Богатая наследница? Владелица концерна? Ничего подобного. Она… Как бы это поточнее сказать?.. Ну, не назовете же вы Пьера Кардена портным! Вот и Рут Эванс не портниха. Модельер с ограниченным кругом клиентов. Попасть к ней — это еще надо заслужить.

Эстер Олдфилд — заслужила самим фактом общего с мисс Эванс детства. На прием к Рут Эстер пришла по настоятельному приглашению подруги. Как-никак день рождения! Если Рут обидится, то потом надо будет утомительно долго выводить ее из этого состояния.

— О, глядите — сама Эстер почтила нас своим присутствием! — Мисс Эванс провозгласила это так, будто приятно удивлена приходом нежданной гостьи. А подруге успела ненароком тихо сообщить: — Патрика здесь нет, теперь уж о вашем разрыве узнают все.

Когда они вышли к пляжу, Уильям взял Эстер за руку и потянул к скамейке, при этом шепча на ухо:

— Я уверен, что нам не стоит превращать нашу прогулку в марш-бросок. Давайте отведем минуту-другую на перегруппировку сил. Надеюсь, что я не сказал ничего, что могло бы обидеть вас.

Молодая женщина заверила, что никакой обиды не чувствует. И действительно ощутила, что напряженность потихоньку оставляет ее. Теперь то, что этот человек говорил, скорее забавляло. Даже это не укрылось от внимательного взгляда ее спутника, и он поинтересовался, что ее позабавило.

— Я… как бы это объяснить… посчитала странным, что вы уже не раз заверяете меня в том, что не хотели меня обидеть, как будто сами себя одергиваете. Ну да ладно… Болтовне на скамейке я бы предпочла хорошую прогулку.

Ей показалось, что Уильям внутренне колеблется: изречь банальность или сказать о чем-то важном. Судя по всему, он решился на второе, а пока подтвердил, что да, прогулка предпочтительней. При этом добавил, что предлагает свой собственный стиль прогулки.

— Эстер!..

— Нет, не надо мне ничего говорить. Максимум завтра утром я хочу покинуть этот дом. А как только доберусь до офиса, я заявлю мистеру Коллинзу, что заниматься вашими делами не намерена, даже если это будет стоить мне места.

Билл Картер закрыл дверь и проследовал на середину спальни. Это была большая, старомодно меблированная, но удобная комната. Особенно впечатляла огромная кровать на толстых ножках. Перед камином стояли два кресла-качалки. Вся мебель казалась слишком тяжелой и солидной. Вторая дверь вела на террасу.

Во дворе мерно гудел генератор, снабжавший электричеством все хозяйство.

— Эстер, я хочу извиниться за поведение моей сестры, — ровным голосом произнес Уильям.

Было далеко за полдень, когда Эстер покинула спальню, где прилежно трудился кондиционер. Она после обеда решила прилечь всего на полчасика, а проспала тяжелым неспокойным сном гораздо дольше.

Первой, кого она встретила на веранде, была София, толкающая перед собой свой любимый чайный столик на колесиках. В обычной для нее полуфамильярной манере она позвала:

— Присоединяйтесь ко мне, Эстер, пока никого нет. Какой сорт чая вы предпочитаете?

— Благодарю вас, мне действительно надо взбодриться.

— Это из-за жары или Билл вас так укатал? — с детским простодушным любопытством поинтересовалась София.

До самого обеда Эстер не обмолвилась с Биллом ни единым словом. Благодаря этому ей удалось сильно продвинуться в своих изысканиях. Завершив намеченную на день работу, она решила побродить по имению.

В одном из залов обнаружила настоящую картинную галерею, где, судя по всему, были представлены произведения одного автора. Да, в небрежном росчерке подписи угадывалась фамилия — Картер.

В основном изображалась пустыня. Казалось бы, что можно увидеть за этим томительным однообразием? Но явно рисовал профессионал высокого класса — пустыня под кистью художника становилась зримым свидетельством могучих сил природы.

Встречались среди картин и портреты. На одном — совсем юная София. В мальчике на другом легко узнавался Уильям. Интересный портрет, который при внимательном взгляде мог бы немало рассказать о том, каким выйдет в самостоятельную жизнь этот красивый юный наследник рода Картеров.

Перед ужином Эстер снова вернулась в галерею к этой картине. Из таблички на раме следовало, что портрет написан, когда Уильяму было двенадцать лет.