Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 5. Золотое руно

Грейвз Роберт

Роберт Грейвз (1895–1985) — крупнейший английский прозаик и лирический поэт, знаток античности, творчество которого популярно во всем мире.

В пятый том Собрания сочинений включен роман «Золотое руно», в основу которого положен миф о плавании аргонавтов. Автор, строго соблюдая канву мифа, опирается на сведения об исторических и мифологических событиях, о нравах, быте и образе жизни древних греков.

Перевод с английского Т. Усовой и Г. Усовой.

Примечания А. Николаевской.

Анкей, Маленький Анкей, пророчествующий герой, последний, оставшийся в живых аргонавт, один из тех, что плавали с Ясоном в Колхиду в поисках Золотого Руна, заговори с нами; мы пришли к тебе, заговори из своей каменной гробницы у источника Богини в прохладной гесперидской Дейе. Расскажи нам, как ты попал сюда, так далеко от своего дома на Цветущем Самосе; а затем, если тебе будет угодно, поведай всю историю этого прославленного плавания, с самого начала. Приди и соверши возлияния медовой водой, смягчи свое горло! Но помни: лгать нельзя! Мертвому дозволено говорить только правду, даже если она представляет его в невыгодном свете.

ЗОЛОТОЕ РУНО

Роман

ПРОЛОГ

Анкей в апельсиновой роще

Однажды летним вечером Анкея лелегийца с Цветущего Самоса высадили на песчаный южный берег Майорки, крупнейшего из островов Гесперид или, как из зовут иногда, островов Пращников, или островов Нагих Людей, которые расположены близко друг к другу в западной части моря, из Испании с попутным ветром туда плыть один день, не более. Островитяне, удивленные его видом, не стали убивать его, а препроводили, не скрывая презрения к его греческим сандалиям, короткой грязной рубахе и тяжелому плащу морехода, — к Главной Жрице и Правительнице Майорки, которая жила в пещере Драхэ, у одного из множества входов в Подземный Мир, самого отдаленного от Греции.

Но она была занята своими благочестивыми делами и отправила Анкея через весь остров, дабы он предстал пред очи ее дочери, нимфы священной апельсиновой рощи в Дейе. С ним снарядили фавнов, которые провели его по равнине и через суровые горы, но, повинуясь приказу Главной Жрицы, они не заговаривали с ним. Они шли без остановки, но простерлись ниц перед массивным кромлехом, стоявшим близ их тропы, где мальчиками они были посвящены в таинства братства фавнов. Трижды они проходили места, где пересекались три дороги, и каждый раз шли далеко в обход, чтобы не забредать в заросли, помеченные камнями и росшие в форме треугольника. Анкею приятно было обнаружить, что здесь платят такую дань уважения Триединой Богине, которой были посвящены эти земли.

Анкей предстал перед Апельсиновой нимфой смертельно усталый, он стер ноги в кровь, она восседала на камне близ ключа, который бил из гранитной скалы и орошал рощу. Гора, заросшая оливами и дубами со съеденными желудями, резко обрывалась к морю, плескавшемуся в пятистах футах внизу, в тот момент усеянное небольшими клочьями тумана, бегущими, словно овцы, до самого горизонта.

Когда нимфа обратилась к нему, Анкей ответил почтительно, на языке пеласгов, не поднимая глаз от земли. У каждой жрицы Богини Триединой двойное зрение, она может взглядом, как знал Анкей, превратить душу человеческую в воду, а тело — в камень, может развеять в прах любое животное, которое пересечет ее тропу. Змеи-оракулы, о которых заботятся эти жрицы, обладают той же властью над птицами, мышами и кроликами. Анкей знал также, что он ничего не должен говорить нимфе, а лишь отвечать на ее вопросы, причем кратко и смиренно.

Нимфа отпустила мужчин-Козлов, те выстроились в ряд на краю скалы в ожидании, пока она их снова не призовет. То были спокойные простые люди с голубыми глазами и короткими мускулистыми ногами. Они не носили одежды, а согревали тела, натирая их соком мастикового растения, смешанным со свиным жиром. Каждый носил сбоку мешок из козлиной шкуры, полный морской гальки, и держал в руке ременную петлю, другой ремень был повязан вокруг головы, а третий служил набедренной повязкой. Они ожидали, что нимфа даст им приказ расправиться с чужестранцем, и беззлобно обсуждали, кто первый метнет в него камень, и должны ли они сперва отпустить его вниз по горному склону, чтобы он попытался спастись, или убить его сразу, как только он к ним приблизится, выстрелив в упор.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Поджаренный ячмень

Когда первая волна захватчиков-греков из племени ионийцев, продвигаясь вниз по течению Дуная от его истоков через Истрию и Иллирию, попала, наконец, в Фессалию, все местные жители — сатиры, лапифы, этики, флегии и кентавры — удалились в свои горные крепости. Многочисленные захватчики принесли с собой своих богов и священные орудия их почитания. Кентавры, аборигены горы Пелион, следили за ними, пока те медленно двигались со стадами овец и коров к Пагасейской равнине, что далеко на западе, где они встали на стоянку на несколько дней; а затем, узнав, что на юге пастбища богаче, ионийцы двинулись к крепости Фтия и исчезли из виду. В Иолке у подножия Пелиона находилась древняя коллегия нимф Рыб, Главная Жрица которых была законодателем в священных делах для всей Фтиотиды. Они не убежали прочь, завидев приближающихся ионийцев, а скорчили им горгоньи гримасы, высунув языки и зашипев, ионийцы же благоразумно направились дальше, в Беотию.

Ионийцы нашли, что в Пеласгии, как называлась тогда Греция, живет гостеприимный народ — местные пеласги, смешавшиеся с ганетийскими, критскими и египетскими поселенцами, и все они под тем или иным именем почитали Триединую Богиню Луны. Посланникам Микен, Аргоса, Тиринфа и других городов, прибывшим к древнему святилищу Богини на Олимпе, она велела оказать ионийцам дружелюбный прием, но при строгом условии, что они станут уважать религиозные обычаи, господствующие в ее владениях. На ионийцев произвели впечатление вежливые, но суровые манеры посланников и мощные стены городов, и они отправились восвояси. Не желая возвращаться в Фессалию, но отчаявшись покорить эту страну, они благоразумно позволили своим богам подчиниться Богине и стать ее приемными сыновьями. Первым ионийским вождем, который убедил своих подчиниться Богине Луне, был Миний, и к нему поэтому Богиня впоследствии была более благосклонна, чем к прочим, его отец Хрис основал поселение на Ээе, острове, находящемся против Полы в начале Адриатического моря. Когда Миний умер, Богиня наградила его титулом героя и велела пятидесяти нимфам заботиться о его большой белой гробнице в Беотийском городе Орхомене у озера Копаи и управлять окрестными землями. Эти нимфы не вступали в брак, а брали себе любовников в дни праздников — по пеласгийскому обычаю. К тому времени египтянин Кекроп ввел институт брака в Аттике; Богиня закрыла глаза на это новшество с условием, что оно не оскорбит ее саму и не повредит ее пеласгийскому народу; ионийцы также практиковали брак, но обнаружив, что местная знать не признает этот обычай, устыдились и отказались от него.

Вскоре последовало еще одно греческое вторжение, на этот раз — племени эолийцев, которые были сильнее ионийцев и пришли через Фракию. Они миновали Иолк, как до них ионийцы, захватили беотийский город Орхомен, который не охранялся во время празднества. Их вожди добились права считаться военной охраной страны, заставив нимф из святилища Миния принять их в мужья, и с этого времени стали звать себя миниями. Завоевав эту часть Восточной Греции и став местной знатью, они не смогли прорваться в Аттику или на Пелопоннес, потому что мощная крепость, кадмейские Фивы, блокировала их продвижение. Эол, их великий предок, также был награжден титулом героя, и из пещеры во Фракии, где он был погребен, милостиво посылал ветры со змеиными хвостами по просьбе своих посетителей. Эту власть над ветрами ему дала Триединая Богиня.

Когда Тесей, царь ионийских Афин, тайно построил флот и разграбил Кносс на Крите, минии также вышли в море. Они соорудили сотню или больше кораблей, которые поставили близ Авлиды у защищенных берегов Эвбейского залива. Тесей решил не вовлекать их в войну, а заключил с ними договор, по которому два государства мирно разделили средиземноморскую торговлю, перехваченную у критян, и стали совместными усилиями сражаться с пиратами. Афиняне торговали с югом и востоком — с городами Египта, Африки, Финикии и Малой Азии, а также с Фригийской Троей — главным рынком крайнего востока; минии торговали с Фессалией и Фракией на севере, а также с Сицилией, Корфу, Италией и Галлией на западе. Для удобства торговли на западе минии разместили часть своего флота у Песчаного Пилоса, которым владели на западном берегу Пелопоннеса, и таким образом избегали трудного морского пути мимо мыса Малея. Ветры, посылаемые Эолом, которые нимфы присматривающие за его святилищем прятали в свиные пузыри, помогали миниям-судовладельцам.

Минии разбогатели, и ничто не нарушало благоденствия в их царстве, главным образом потому, что они делали все возможное, чтобы ублажить Богиню. Своего Небесного бога Дия, которого они почитали на горе Лафист в образе Овна, они публично объявили сыном Богини-Матери. Поэтому она переименовала его в Загрея, или Зевса, по имени дитяти, которое, поговаривали, она рожала каждый год в доказательство своей плодовитости в Диктейской пещере на Крите и которое ежегодно приносили в жертву ради бога страны. Жертвоприношения теперь прекратились, и Зевс наслаждался своей властью божества. В некоторых делах было признано его превосходство над Богиней Нимфой и Богиней Девой, дочерьми Богини Матери, но сама Богиня оставалась единовластной.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Вторая утрата Руна

Ино послала за Геллой и предупредила ее, что Афамант намеревается отнять у нее жизнь.

Дочь, — спросила она, — как тебе это нравится? Почему твой отец должен варварски жертвовать тобой и твоим дорогим братом Фриксом во цвете лет, только потому что так повелел Аполлон? Аполлон — самозванец, вторгшийся на гору Парнас, бродяга с Делоса, который был подобран твоим племенем в несчастливый час много лет спустя после кончины твоего дорогого предка Эола. Ни одного достойного доверия оракула не пришло из Святилища Пупа с тех пор, как он, нечестивец, убил питона Диониса. Аполлон не пользуется доверием Богини, хотя и прикидывается, что это так, и выдает загадки и двусмысленности вместо истины.

Гелла ответила, дрожа и плача:

— Аполлон боится Зевса, страшимся его и мы с моим братом Фриксом. Мы должны умереть, священная.

Ино отвечала:

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Возвышение Олимпийцев

Когда, медленно продвигаясь к югу из-за Дуная и в последний раз остановившись в эпирской Додоне, отважные ахейцы достигли наконец населенных районов Греции, они обнаружили там много такого, что вызвало в их диких сердцах неудовольствие, равно как и многое такое, что им понравилось. Красивые, с богатой лепниной дома, города с массивными стенами, быстрые и удобные корабли вызвали у них удивление и даже благоговение; понравились им также разные яства — жареное и отварное мясо, молоко, сыр, ягоды и дикие травы — сушеные фиги, ячменный хлеб, дары моря и оливковое масло. Но они были неприятно поражены, даже пришли в ужас, когда обнаружили, что их сородичи, ионийские и эолийские греки, которые пришли в эту страну до них, смягчили свои нравы в результате долгого общения с местными жителями. Они не только носили одеяния, вроде женских, и драгоценности, но считали женщин священными и более авторитетными, чем они. Почти всеми жреческими функциями завладели женщины, и греческие племенные боги признали себя сыновьями и подданными Триединой Богини. Ахейцы, переполненные изумления, решили не уподобляться своим сородичам, тем более что колесницы и железное оружие ахейцев делали их непобедимыми. В Греции до тех пор было известно только бронзовое оружие, а конь, священное животное, мало использовался в военных действиях. Колонны ахейских колесниц продвигались вперед с такой скоростью, что каждый из обнесенных стенами городов был захвачен врасплох и занят прежде, чем граждане следующего осознали надвигающуюся опасность.

Царь Сфенел, новый ахейский владыка Пелопоннеса, захватил микенский трон, принадлежавший прежде генетийскому дому Пелопа, утверждая, что его предшественник не имел законные права на власть: он женился на Никиппе, потомке по женской линии Андромеды, сестры Персея Критянина, который основал этот город и правил от ее имени.

Триединая Богиня, в образе Матери Реи, сделала греческого Бога Неба Дия своим сыном и переименовала его в Загрея, или Зевса, повелевала им, заставив его стать подданным Кроноса, ее ленивого критского возлюбленного, и подарив ему несколько старших братьев, большей частью — древних пеласгийских героев, обитателей прорицалища оракулов, Сфенел и его ахейцы отняли у Кроноса опеку над Зевсом и признали своими старшими богами божественных братьев Зевса, Посейдона и Гадеса, которые были, как и он сам, древними богами греческого народа. Они также отрицали, что Зевс — это Загрей, сын Триединой Богини. Возвратившись к древнему греческому сказанию, согласно которому он был Днем и сошел с Небес на неодушевленную Землю в виде грозового разряда, они провозгласили, что Земля не была его матерью, то есть он никогда от нее не зависел, и что он был Верховным и Изначальным Богом Всего Сущего. Но такой взгляд не был принят ионийцами, эолийцами и пеласгами, настаивавшими на том, что он — действительно критский Загрей, последний из детей Богини, родившийся в Диктейской пещере.

Главная Жрица Богини-Матери Реи, сговорившись с Главной Жрицей Богини-Девы Афины, отправила тайных послов к Главным Жрецам Посейдона и Аполлона, дабы убедить их, что Зевса следует немедленно лишить его верховенства, а иначе унылый монотеистический культ, учрежденный по образцу того, что установил недавно в Египте фараон Эхнатон, уничтожит богатство и многообразие религиозной жизни в Греции. Она пообещала, что когда Зевс будет низложен в результате внезапного налета на додонское святилище в Эфире, Богиня-Мать учредит великую Республику богов и богинь, всех — равных по положению, под своим милостивым предводительством. Это предложение было принято Посейдоном и Аполлоном, но Сфенела своевременно известили о заговоре и он, арестовав Главных Жрецов и Главных Жриц, привел их в цепях в Микены. Он не дерзнул, однако, предать их смерти, а послал за советом к Додонскому оракулу. Оракул велел изгнать Посейдона и Аполлона из Греции ровно на год, велел им наняться слугами к чужеземцам; и в это время почитание их следует полностью прекратить. Наказание это было применено к богам в лице двух Главных Жрецов: Сфенел отправил их к своему союзнику, троянскому царю Лаомедонту, который нанял их каменщиками на строительство своего дворца, но чисто по-троянски обманул их при расчете. Рея и Афина, по приказу оракула, были наказаны иначе: их Главных Жриц публично повесили за волосы на дубе, а к ногам привязали наковальни, и так они висели, пока не поклялись хорошо себя вести. Однако этих богинь разрешено было почитать, дабы не лишиться урожая.

Ахейцы убедились, что Триединая Богиня слишком могущественна, чтобы они могли опровергнуть ее или уничтожить ее, как они сперва намеревались, и просто не знали, что делать. Затем решили, следуя велению Зевса, развести его с его прежней женой Дионой и принудить Богиню к браку с ним, так что он стал Великим Отцом, а она — всего лишь матерью его детей, но отныне — не Великой Матерью. Это решение было принято другими греками, которые были запуганы возмездием, обрушившимся на Аполлона, Посейдона, Рею и Афину. То было решение величайшей важности, поскольку оно давало право всем отцам взять на себя главенство в домашних делах, и они получили право голоса в вопросах, которые были до того оставлены полностью на волю их жен.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Ясон претендует на престол

Кентаврам с горы Пелион снова запретили любить жен миниев, Пелий считал такую практику неподобающей и не стал бы ей попустительствовать. Но поскольку «даже такие жалкие дикари не могут жить хотя бы без случайных связей с женщинами», как он сказал, он разрешил им похищать невест у их старых врагов, фессалийских лапифов, которыми теперь управляла минийская аристократия. Пелий убедился в том, что лапифы — неуживчивые и наглые соседи, и охотно поощрял кентавров в их набегах.

Однажды он нанес кентаврам визит, встретившись с их предводителем Хироном, у святилища Кобыльеглавой Белой Богини на Пелионе. Хирон убеждал Пелия вступить в святилище и посоветоваться с оракулом. Пелию показалась забавной мысль спросить Богиню, какая его ждет смерть; причина этого вопроса, как он сказал своим спутникам, была не в том, что он хотел знать свое будущее, просто решил испытать Богиню. Он уже получил точные сведения о том, как умрет, у оракула Отца Зевса в Додоне, а кто осмелится противоречить Всемогущему и Всезнающему Зевсу?!

Ответ Богини был таков: «Как я скажу тебе то, Пелий, что ты, как ты мнишь, уже услыхал от моего Сына? И все же позволь предупредить тебя: остерегайся человека в одной сандалии, он возненавидит тебя, и прежде, чем с ним будет покончено, ненависть его изничтожит тебя».

Пелий не обратил особого внимания на бессвязное бормотание «этой троедушной старушонки», как он ее богохульно называл, культ которой, так он говорил, теперь в упадке; к тому же он не мог согласовать ее пророчество с торжественными заверениями Зевса, что ни одна человеческая рука никогда не учинит над ним насилия и что в старости он сможет сам выбрать, где и как ему умереть. Тем не менее он предусмотрительно отдал распоряжения, чтобы никто из этолийцев не удалялся во Фтиотиду никогда и ни по какому поводу, потому что этолийцы, желая заручиться удачей, обувают только левую ногу.

Несколько дней спустя Пелий получил любопытный знак, напоминающий о всемогуществе Зевса. Главный Жрец Аполлона прошел пешком через Иолк в одежде наемного работника и отказался от лучших кусков жареного мяса и лучших напитков, подобающих его высокому рангу, которые ему предложил Пелий; он сел у очага среди слуг и ел с ними требуху. Он направлялся в крепость Феры в Фессалии, где жил миний Адмет, зять Пелия, неся во второй раз епитимью, наложенную на его божественного владыку оракулом Зевса. История была такова: