Засушливое лето превратило землю в бетон. От шагов разносилось эхо, словно люди ходили по туго натянутой коже барабана. Рори Армитадж оглядел растрескавшуюся землю, покрытую заплатками ссохшегося побуревшего дерна. Сквозь глубокие трещины проглядывала жалкая нагота почвы.

Лужайка перед его домом была в таком же плачевном состоянии, как и все вокруг. Речь даже не заходила о том, чтобы поливать ее. И не потому, что кто-то из соседей мог донести, во всяком случае, не здесь, в Парсло-Сент-Джон. Просто в их маленькой общине он занимал определенное положение и обязан был подавать пример. Поэтому ему и пришлось обречь свой сад на увяданий и гибель. Правда, его жена постаралась сохранить хоть розы, поливая их водой, остающейся от стирки и умывания.

В открытом поле было еще хуже. Он ковырнул ногой край трещины, и в воздух поднялось облачко сухой пыли.

— Пожалуй, такую землю лопата не возьмет, — объявил Эрни Берри. В подтверждение своих слов он постучал лопатой о засохший грунт. Металл глухо звякнул, лопата отскочила, как от камня. — Мы с моим парнишкой вчера полдня потратили, чтобы продолбить эту вашу траншею. А как, спрашивается, выкопать яму таких размеров, как нужно? — добавил он, утирая коричневой рукой выступивший на лице пот. — Ничего не выйдет, мы с моим парнишкой не сможем этого сделать. Вам понадобится экскаватор.

Рори и Эрни Берри со своим юным напарником стояли на площадке под древним каштаном. Они выбрали это место потому, что раскидистые ветви старого дерева давали густую тень, а вовсе не потому, что яму собирались рыть именно здесь. Мощная корневая система старого каштана делала эту задачу практически невыполнимой. Для ямы было выбрано место повыше, футах в двадцати по склону холма. Его обозначили колышками и бечевкой. Внутри ограждения чернела траншея, которая вчера с таким трудом далась старшему и младшему Берри и которая должна была помочь определить уровень подземных вод. Дно канавы было сухим, как кость. Рори с облегчением подумал, что, к счастью, до водоносного слоя они еще не дошли. Это могло бы задержать работу.

— Признаюсь, — с сожалением сказал Алан Макби, — я полицейский.

— Вот тебе раз! — воскликнула Винни Картер. — А говорят, что совпадений не бывает. Я как раз думала о том, что мне надо поговорить с полицейским, без протокола, разумеется.

Заявление многозначительное, как ни посмотри.

Алан бросил тревожный взгляд на Мередит Митчел, которая расположилась в дальнем конце комнаты, в глубокой оконной нише. Она устроилась на покрытом одеялом подоконнике, согнув ноги и положив подбородок на колени, в то время как постоянный обитатель подоконника ловил мышей где-то в окрестных полях. Был ранний вечер. Багряные лучи низкого осеннего солнца золотили ее темно-русые волосы. В джинсах, холщовой рубашке и жилетке, расшитой каким-то этническим орнаментом, она потягивала бузинную настойку Винни и казалась ему счастливой и беззаботной, почти как школьница. А когда она была такой, он тоже чувствовал себя счастливым и беззаботным.

Хотя после заявления Винни беспричинная радость и легкость куда-то испарились. Любой профессионал рано или поздно сталкивается с такой ситуацией, когда люди стараются воспользоваться его знаниями бесплатно, причем для этого они выбирают именно такие моменты, когда тебе хочется расслабиться и отдохнуть, особенно, когда у тебя выходной или ты в отпуске. Он окинул Винни официальным взглядом (по крайней мере, он считал этот взгляд таким) и сказал:

— Начнем с того, — продолжала Винни, что в 1937 году в возрасте двадцати пяти лет Оливия стала победительницей в гонках Китве-Бувайо среди женщин.

— Вот это да! — воскликнула Мередит.

— Это еще не все. — Винни была довольна произведенным впечатлением. — Наверняка никто из вас не читал некролог в прессе.

Оба покачали головами.

— Конечно, вы были заняты другими делами. Почему бы мне не принести его? Заодно поставлю кофе. Я мигом!

— Нет здесь никакой загадки, — твердо сказал он, когда они подошли к своему коттеджу.

— Может быть. Но дом-то посмотреть можно.

— Дом? — Алан немного поколебался. — Винни сказала, что там большой сад.

— Более или менее, но он запущен. Не думаю, что этот помощник, Берри, сильно старался. Мистер Берри, садовник… — Мередит засмеялась. — Счастливые семьи. Помнишь, мистер Буллок, пекарь…

— Ты, наверное, сегодня слишком много выпила, — заметил он.

Поселок Парсло-Сент-Джон вытянулся длинной стрелкой по склону холма. По разнообразию архитектурных стилей можно было знакомиться с его историей, но если бы вы начали движение снизу, от подножия холма, вы бы ошиблись, и приступили к знакомству с деревней не с того конца: здесь располагались здания самой поздней застройки. Тут возвышались дома местного совета и так называемые «новые дома», которые никак не могли ужиться друг с другом, кроме того, имелось несколько зданий мелких производственных фирм.

Эта часть поселка дала бы вам неверное представление о возрасте поселения. Дело в том, что впервые в хрониках упоминается расположившееся когда-то в этих местах аббатство, мирное, но достаточно укрепленное, чтобы выдержать натиск врага в беззаконные Смутные Времена, пристанище созерцателей. К сожалению, аббатство не смогло устоять против Генриха VIII, тот захватил его и подарил вместе с лесами и фермами одному придворному, которого звали Парсло.

Новый хозяин восстановил аббатство, все, кроме церкви и домика аббата, а также добавил свое имя к названию церкви (святого Иоанна Богослова) и из этих составляющих получилось название деревни — Парсло-Сент-Джон. Он оказался энергичным человеком с природным коммерческим чутьем, и местность быстро заселили практичные сквайры. От этого благодатного периода в деревне сохранился центр, застроенный низкими, прижавшимися друг к другу и вытянувшимися вдоль главной улицы домами в стиле Тюдоров. Кое-где между домами были оставлены места для конных выездов, которые теперь были заняты автомобильными стоянками и гаражами.

Но время шло, мир менялся, и вместе с ним менялся Парсло-Сент-Джон. Времена процветания миновали. Поселок Парсло, слава Богу, не бедствовал, но его жители уже не питали никаких иллюзий по поводу своего будущего.

Винни и ее спутники спускались по пологому склону и как будто совершали путешествие вглубь веков. Сначала они прошли мимо церкви. Ее массивная каменная кладка и узенькие окошки напоминали о ранних днях поселка. На большой, свежевыкрашенной доске было вывешено объявление о сборе пожертвований на реставрацию крыши и колокольни. Тут же был нарисован старомодный термометр, который наглядно показывал, насколько возрос уровень собранных средств. Весьма прискорбно, но столбик не достиг и серединной отметки. Реально это означало, что особой щедростью местные жители не отличались. Наверное, скромный вклад Оливии еще не успели дорисовать.