Последний враг

Григорьев Дмитрий Анатольевич

Второй том из сериала «Мир Асты» представляет роман в двух книгах «Последний враг». Две книги романа объединены древними астианскими легендами о сокрушительном оружии Древних. Люди ищут это оружие и невольно вызывают к жизни древние Силы Асты. Жуткие катаклизмы сотрясают города и селения, гибнут невинные, многие попадают в рабство к безумным черным магам. И как всегда, только горстка смельчаков противостоит Силам Тьмы, только самые отважные пытаются преодолеть древнее заклятие. Сложная, запутанная интрига, неожиданные повороты сюжета, схватки, поединки, погони, сцены мрачного колдовства и небывалых подвигов — вот отличительные особенности этих книг.

ПОСЛЕДНИЙ ВРАГ

1 книга

ГЛАВА ПЕРВАЯ

«…где та мудрость, что снисходит на служителей храма от Бога…»

— Никит писал уверенно и быстро. Уже не первый год он предавался этому ежевечернему занятию, непозволительному для жреца, но вполне соответствующему должности храмового библиотекаря и старшего скриптора.

Книги, бесконечное множество книг, из которого добрые три четверти не имели никакого отношения к Великому Хрону, множество противоречащих друг другу идей в этих книгах, сделали Никита скептиком и, что удивительно, тайным приверженцем Кулдорской Ереси. Нет, он во всем был прямой противоположностью Тодоритам, терпеть не мог мрачный фанатизм и все искусственные самоограничения, принятые членами Святого Братства. Просто он склонен был полагать, что Бог един, а его проявления в этом мире бесконечны: начиная от пантеонов богов Короната, Утурана, Тианы, от Хайхора до какой-нибудь последней травинки на обочине дороги. В любом предмете Никит пытался увидеть природу Бога. И, будучи во всем, что касается книг и обрядов, скептиком, в существовании Бога Никит не сомневался.

Где же та мудрость, — спрашивал он сам себя, — пора бы мне стать спокойнее. Почему я вдруг с утра накричал на бедного Туса? Ну, ушел мальчишка из скриптория, не век же ему там сидеть. Чисто и в хранилищах, и в мастерской… Да и читает он немало… Если Всеприсущий подарит мне несколько лет жизни, сделаю из Туса достойного ученого. Максим и Эдуар прилежны, набожны, но и не более того, а Тус — талантлив. Прилежность придет со временем…

Однако рука выводила другое:

ГЛАВА ВТОРАЯ

«…С горечью в душе наблюдаю я, как сбываются мои предчувствия. Беда за бедой обрушиваются на монастырь, и нет им конца. И руке моей больно писать о наших потерях. Легче сосчитать оставшихся в живых, чем погибших. Нет молчальников Тилара и Полона, не увижу я больше добродушной улыбки Мирара, не найдены пока Уасили, Юст, Моран, Филон и Павул.

Когда собрались мы в трапезной, израненные и ободранные камнями, понял я, как нас мало.

Разрушено правое жилое крыло монастыря и одна из башен. Хранилище, что в нижних пещерах, тоже засыпано камнями. А пещера, извергающая дым, внешне не пострадала вовсе… Поток дыма, исходящий из нее, не увеличился, но и не уменьшился… Похоже, он и не связан с постигшей нас бедой. Сам храм почти не пострадал, но статуя Великого Хрона упала. Однако она не разбилась, в чем Эант склонен видеть добрый знак. Осмотрели мы также скалы и, к ужасу своему, обнаружили, что вторым обвалом перекрыло русло реки и воды ее медленно поднимаются.

Это только малая часть бед, а на описание всех их не хватит и свитка…»

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

«Он обходит меня и тратит силы непонятно на что. Кто-то из нас, помимо меня, противостоит врагу. Кто?.. Странные игры без правил».

Юл чувствовал «вторжение» и чувствовал, что неизвестному магу приходится сталкиваться с кем-то помимо него. С кем и почему, Юл не понимал. Он знал лишь одно — хранить и защищать. Хранить то, на что покушается неведомый враг, защищать того, кто окажется в опасности. А что и кого конкретно, еще предстояло узнать. Причем не тратя Силу понапрасну и не используя ее во зло. Последнее было понятнее.

Сила была подарена Юлу с самого рождения, хотя родился будущий маг без всяких знамений и рубашек. Вышел он в руки повивальной бабки головой вперед и закричал, как обычный младенец, и не вспыхнула над ним звезда, и не спустился дракон. И был он прислонен к груди матери, уже знавшей губки младенца: Юл был третьим в семье аэлльского строителя Тира. Третий — так его прозвали с самого рождения. И ползать, и ходить он научился в свой срок, не отставая и не перегоняя сверстников. И, когда он начал говорить, в семье появился четвертый брат, а когда написал первое слово, родилась сестра.

Но было и иное. Будь его родители чуточку повнимательней, не ускользнуло бы от них то, что Юл, лежа в колыбели, не всегда трогает ручкой раскрашенные цветные шарики, подвешенные над ним и радостно позванивающие от прикосновений. Иногда они вдруг начинают подрагивать и звенеть сами, под влиянием лишь пристального, совсем недетского взгляда маленького Юлы.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

«…Не способен мой слабый разум охватить переплетений, свитых судьбой в нашей многострадальной обители. Кому и зачем нужно это странное человеческое зелье, что варится в Чаше Хрона? Тени, отбрасываемые нашими бедами, превращают обыденное в страшное и пугают подобно тому, как испугали меня вчера вечером шаги Мика — несчастного безумца, пришедшего ко мне за помощью. А я, еще не освободившись ото сна, вообразил невесть что и приготовился к защите.

Прошедшая же ночь еще больше запутала меня, и лишь благодаря вере своей я не лишился рассудка.

Тяжело мне было заснуть, словно не хотело мое сознание впускать сновидения. Думал я о нашей нелегкой участи, и о снах Павула, и о находке несчастного Мика, о многом успел передумать, прежде чем Всеприсущий смежил мои веки. И видел я странный сон, и велико было мое удивление, когда узнал я, что Павул видел в эту ночь то же самое…

И казался сей сон мне явью: слишком яркой вспышкой остался он в моей памяти. Он был столь ясным, что скорее реальные ужасы можно было бы принять за сновидения.

ОДИН ПРОТИВ ТЕНИ

2 книга

Пролог

(2890 ир)

Аму продолжал подниматься. Позади, там, где еще недавно лежала рукотворная рыба Древних, по лазурной поверхности моря расползалось темно-коричневое пятно. Сердце беглеца никак не могло успокоиться: оно бешено пульсировало, словно подгоняло: «Скорей! Скорей!» Постепенно вернулись все ощущения: болело тело, избитое волнами, болели пальцы рук и ступни, изодранные острыми, шершавыми, подобными точильному камню, скалами. Но эта боль была ничем по сравнению со странной тяжестью: казалось, воздух вокруг был наполнен свинцом и каждое движение требовало неимоверных усилий.

«Над скалами должна проходить Дорога Стражей. Если ее нет, значит, это — не хребты Умхора». Аму вспомнил занятия в храмовой школе, вспомнил, как перекладывал одну за другой, разворачивая и сворачивая, карты земель Утурана. Вдоль и поперек они были исчерчены цветными линиями, и жирной зеленой змеей тянулась в предгорьях Дорога Стражей.

На одной из небольших площадок он осмотрелся и в милонге от себя увидел выглядывающую из-за скалы каменную башню. «Дорога! Первый форт! Слава Великому Уту! Боги не оставляют меня!»

Вскоре Аму был у входа. Форт представлял собой четырехугольную башню с гладкими стенами, заканчивающимися наверху ровным рядом бойниц. Дверь в башню была кем-то выломана и лежала на камнях, выдвинув вверх железную полосу засова, словно взывая к Богам о несправедливой своей участи.

В прохладной полутьме форта Аму разглядел резервуар для сбора воды. Точнее, большую воронку водосборника. Свет, проникая сквозь отверстие в потолке, расположенное над воронкой, вырисовывал на стене неровный четырехугольник. К отверстию вела лестница, прилепившаяся к одной из стен башни. А под ней, на полу, рядом с воронкой, находилась деревянная лавка и несколько табуреток.

Глава первая

ПЕЩЕРА ДРЕВНИХ

(2884 ир)

Полночи Аму не мог заснуть. В голубом свете Моны горы казались многоглазыми живыми великанами и пристально смотрели на него черными входами пещер. Они не только смотрели, но и разговаривали между собой: скалы потрескивали, а иногда где-то далеко упавший камень вызывал долгое эхо.

Величественным горам отвечал расстилающийся внизу цветной ковер джунглей. Словно передразнивая камнепады, трещали фрокки, порой треск нарушался скрипом деревьев и глухим уханьем. В отличие от двух своих спутников, которые давно уже спали, Аму впервые был в джунглях. До похода он представлял их по рассказам старших, но действительность превзошла все ожидания.

Джунгли появились внезапно, через три лонги от Мута, и сразу заворожили Аму. Поначалу это была узкая полоска, окаймлявшая небольшую речку, вдоль русла которой шли путешественники. Лес их встретил серебром листвы техху и пурпуром стройных сетхемов. Золотой свет солнца, пламенного Таира, едва проникал сквозь множество листьев, и до самого подножия гор они передвигались в таинственном полумраке.

«Пурпурное небо сетхемов, утусана широкая крыша…» — даже названия деревьев восхищали Аму.

Он снова и снова цеплялся взглядом за пещеры, темнеющие на склоне горы. «Неужели завтра!» Мечты о походе в пещеры еще до первого приобщения начали одолевать Аму. Но в окрестностях Ура, его родного города, пещер не было. Горы были — сам Ур находился неподалеку от отрогов Умхора, но, сколько ни лазил по ним Аму, не нашел даже маленького грота.

Глава вторая

ЗЛОВЕЩИЙ ОСТРОВ

(2888 ир)

«Уту, великий Уту, помоги мне! Сделай так, чтобы отец вернулся…» Аму сидел на берегу, еле сдерживая тяжелые слезы. Маленькая эллора, приняв белую ткань рубахи за цветок, опустилась на плечо юноши, но он даже не пошевелился. Прошел уже менс, как пропал в море Сехем, его отец. Он ушел вместе с соседом Кхетом на паруснике, который Аму купил в Атуме несколько иров назад.

В то далекое время жизнь Аму протекала спокойно, как полноводный Тум. Деньги, вырученные за шлем, позволили ему не только приобрести корабль, но и насладиться всеми прелестями столичной жизни.

Однако эти прелести быстро наскучили юноше: ни две милые, смешливые амауны Нути и Фати, с которыми его познакомил Хемса, ни хорское розовое вино, ни ласковые безопасные пляжи Атума — не могли заглушить тоски, охватившей Аму после нескольких дней жизни в столице.

Он начал скучать по Уру, менее многолюдному и более спокойному, чем Атум, по его низким белым крышам, по домам-ступеням, по храмам, прилепившимся, словно грибы, к прибрежным скалам. По храмовой библиотеке, по кузницам отца… и по людям. Все чаще он видел во сне мать: она умерла, когда Аму было всего шесть иров, оставаясь с той поры для него самой красивой женщиной в мире.

Отец, стройный и высокий седобородый, старик, появлялся во снах с неизменной чашечкой сетфи. Вокруг него почти всегда сидели заказчики: воины, ткачи, землепашцы. Аму помнил их с детства — Сехем был начальником цеха кузнецов Ура и поставщиком всех железных изделий, начиная от мечей и кончая плугами.

Глава третья

МЕЧ И РЫБА

(2889 ир)

— Я хочу поговорить с магом, — заявил Аму прислужнику, появившемуся в дверях.

Но тот не ответил. Он поставил миску с едой и кувшин на пол и сразу же удалился. Загремел засов.

Гладкие скользкие камни, темное отверстие отхожего места в углу, деревянная скамья и маленькая полоска света под самым потолком… Ни одной надписи на стене, ни одной трещинки. Правда, темница проветривалась: из дыры в углу шел поток влажного воздуха. Прислужник Урумана, человек с пустыми глазами и бледно-зеленой кожей, словно всю свою жизнь проведший в подземелье, появлялся два раза в день, и каждый раз Аму настойчиво требовал свидания с магом. Надсмотрщик, казалось, вообще не замечал узника. Он забирал пустую посуду и аккуратно, всегда в одно и то же место ставил новую миску и кувшин. Меню не отличалось разнообразием: похлебка из хорены, в которую раз в неделю добавляли мясо саркула, постные лепешки, а в кувшине — простая, приторно-теплая вода.

Аму пытался кричать на прислужника, один раз даже схватил его за края черной рубахи и потащил к себе, но тот молча упирался. На шум возни тотчас прибежали более разговорчивые стражники.

— Хочешь увидеть мага, — рассмеялся один, — получай! — И его рука в железной перчатке ударила Аму по зубам. Юноша упал. Рот наполнился кровью. Он сразу, как учили в школе, закрыл руками голову. Стражники еще несколько раз пнули его ногами и удалились.