«Ломоносов» отвалил от городской пристани рейсом в Вардэ. Миновали низкие берега Двинского устья. У пловучего маяка, окрашенного суриком в ярко-красный цвет, с огромными черными буквами «С. Д.» по борту, сдали лоцмана. Штурман прикрепил на фальшборт юта лаг, стрелки лага закружились — мы в открытом море.

Пассажиров немного: человек десять англичан и норвежцев, поморы, несколько флотских и два-три чиновника. Среди них с первого взгляда мое внимание привлек человек лет тридцати или немного больше в фуражке русского почтово-телеграфного чиновника с синим кантом и серебряной кокардой: почтовые рожки, перевитые молнией.

Коренастый, он уверенно стоял на крепких ногах и не хватался за поручень, хотя качало: был свежий ветер. Бритое лицо его было сплошь покрыто яркими багровыми рубцами, что заставляло пассажиров юта брезгливо и опасливо коситься на него, но я по виду рубцов понял, что человек этот однажды сильно обморозил себе на ветру лицо: это не была болезнь.