Летом 1940 года стояла жара, дождей не было. Земля пересохла, появились трещины шириной в ладонь. Уровень воды в колодцах настолько упал, что приходилось телячьими поводками наращивать колодезную цепь, чтобы достать воду. У ручья, что, сбегая с лесистого пригорка, тек мимо церкви и пересекал деревенскую улицу, выгорела вся зелень. Даже акации вокруг кладбища высохли и зачахли. Когда солдаты шагали по улице, поднимались столбы пыли. Пыль оседала на сухой траве. С южной стороны, где безграничная равнина сразу переходила в линию горизонта, немногое открывалось взгляду: кроме раскаленного воздуха и сверкающего неба, лишь одинокие деревья с безлиственными сучьями да приплюснутые крыши цыганского селенья.

Дальше к северу большинство цыган, как только началась война, отправили в лагеря, где их убила тоска по вольному небу, опередив жуткую участь, выпавшую им наряду с другими лагерниками. Цыган на юге дольше не трогали, поскольку они жили постоянно в домах, не кочевали по всему краю и на родном языке больше помалкивали. Утром пораньше они приходили к колодцу на рыночной площади набрать воды. А когда бывали в деревне солдаты, являлись ночью, или Иво, отрываясь от работы в поле, завозил им воду. На тележке стояли бочки, темные от влаги и белые по краям, выгоревшим на солнце. Все лето до самой осени он с рыночной площади привозил воду в селенье и выглядывал Сильву. Сильва заплетала черные волосы в косы и была такой легконогой, будто вовсе не касалась земли.

Осенью в деревню прибыли иностранные рабочие, они должны были заменить на тяжелых работах мужчин. Предстояли новые сражения, повсюду шел призыв в армию. В октябре Иво получил повестку, и Сильва подарила ему на прощание пестрый платок. Он бормотал о возвращении и письмах. Сильва кивала, рисуя какие-то знаки в уличной пыли. Пока ее было видно, она махала ему рукой, после подобрала юбки и побежала в дом.

Поднявшийся к вечеру ветер чисто вымел улицу.

Следующий год принес много побед. Греция капитулировала, Югославию разгромили и заняли Крит. Немецкие армии продвинулись далеко на восток, почта из России шла бесконечно долго. Иво писал письма, а Сильва вместо ответа слала ему засушенные цветы. Только через год Иво, похудевший и посерьезневший, на несколько дней приехал в деревню. Его наградили орденом. У домашних орден вызвал восхищение. На рыночной площади лежала гора досок. Иностранные рабочие складывали их в штабели, стоявший рядом крестьянин отдавал команды на языке недоразвитых.