Религия в нашей жизни. Позиция неверующего.

Гулыга А. В.

А. В. Гулыга

Религия в нашей жизни. Позиция неверующего

Международная научная церковная конференция, посвященная 400-летию установления Патриаршества в Русской Православной Церкви. Москва, 5–8 сентября 1989 г.

Смешанное чувство беды и вины, тревоги и надежды охватывает душу, когда размышляешь о судьбах Русской Православной Церкви в XX веке. Я говорю от имени тех русских людей, которые, будучи воспитаны в неверии, все же питают чувства глубокого уважения и благоговения к религии, всегда служившей стержнем, опорой, питательной средой русской культуры. Когда-то "русский" и "православный" были синонимами. И сегодня судьбы России и православия нерасторжимы. Полагаю, что так будет и впредь.

Православная Церковь — единственный социальный институт России, оставшийся неизменным на протяжении десяти веков. Иные утверждают, что это было тысячелетнее рабство. Ложь! Отвратительная ложь! Надо быть элементарно незнакомым с православием или умышленным обманщиком, чтобы утверждать, что христианство — религия рабов. Возникновение христианства связано с развитием народного самосознания и даже революционного движения. Раб Божий — это свободный человек. Все дело в том, как понимать свободу. Иные путают ее с произволом; хочу — так, а захочу — иначе, и не препятствуй моему "нраву". Между тем подлинная свобода — свободный выбор пути, угодного Богу, т. е. нравственное поведение. Об этом поведал митрополит Иларион в "Слове о Законе и Благодати" — первом значительном произведении русской словесности.

К проблеме морали я еще вернусь, а пока о роли православия как духовной скрепы нации. Христианство принесло нам письменность. Мощная Киевская держава — прямой результат принятия Русью христианства. Освобождение от татарского ига и возвышение Москвы, собравшей вокруг себя русские земли, связано с именем Сергия Радонежского. Пересвет и Ослябя — герои Куликова поля, святовитязи, монахи и одновременно воины, сражавшиеся в рясах поверх доспехов. Не только русская воинская доблесть, не только повседневный труд и быт, но и русское просвещение носило религиозные черты. Даже в эпоху Просвещения Ломоносов, Державин, Болотов — глубоко религиозные люди. Русскую классику XIX века понять вне православной религии невозможно. Откуда патриотический пафос "Истории государства Российского"? Откуда нравственный подвиг Татьяны Лариной? Куда устремлены были помыслы Гоголя? Как понять героев Достоевского и Толстого? Философские идеи Владимира Соловьева? А русский религиозно-философский ренессанс, выступивший достойным продолжением художественной классики и выдвинувший русскую мировоззренческую мысль на мировой уровень. Что питало его? Где искать побудительные причины всего того, что составляет духовную гордость земли русской? Повторяю: русская культура и православие в основе нерасторжимы, тождественны.