— Меня убеждать бесполезно, — отрезал Эрик и поставил стакан на стол. — Я мнения не изменю. Уверен, что Черных — ненормальный.

— Он этнограф, — улыбнулся Витя. — Да ещё и ксенобиолог. Кто-нибудь слышал, чтобы у человека были две таких специализации, а он при этом остался нормальным? Это ж не профи, а готовый диагноз в дурке!

Эрик отвернулся и то ли покраснел, то ли багряный и алый закат Тахора из громадных окон станционного кафе его так перекрасил. Сидели в кафе на верхнем этаже маяка связи, над смотровой площадкой; вокруг сияли прекрасные небеса, а сам Тахор с его непроходимыми лесами, которые хотелось называть джунглями, и с его малопонятными обитателями, остался так далеко внизу, что казался почти нереальным.

— Останься, — сказал Алан. — Так интересно! Вот ты когда-нибудь тахорян вблизи видел?

— Видел я, видел, — Эрик, хмурясь, щёлкнул пальцами перед сенсорной панелью официанта, чтоб налил ещё пива. — Это вы, связисты, не бываете внизу, а тем более — на прииске. А я там работаю, так что — нагляделся. Табор! Грязные дикари, ворюги — вокруг прииска и колючка, и ток, а им всё нипочём, проникают в любую щель, прут всё, что не приколочено. А потом видишь такого в ожерелье из нейродиодов, каждый — баксов по восемьсот… Из поисковых мехов вытаскивают, огоньки их привлекают, видимо. И не боятся же…