Один из самых знаменитых британских политиков XX века сэр Уинстон Черчилль как-то раз, упомянув Франко, назвал его «тираном с ограниченными взглядами». Именно такой образ Франсиско Франко — кровавого диктатора и солдафона — преобладал в литературе о нем еще при жизни каудильо. Славословие официальной франкистский прессы, сравнивавшей главу государства с императором Карлом V, Цезарем, Наполеоном, Александром Македонским, заявлявшей о том, что Франко — «моральный вождь антикоммунистической Европы», «поборник свободы, защитник христианского Запада, гордость расы, гений из гениев», лишь еще больше подчеркивало кажущуюся справедливость этой нелицеприятной оценки.

Все отзывы о Франко его современников неизбежно носили конъюнктурный характер. Ничего удивительного в этом нет. Франко был слишком заметной и влиятельной фигурой на европейской политической сцене, слишком во многом оказался замешан в разные периоды своей жизни, для того чтобы избежать подчас весьма откровенных оценок как своих сторонников, так и своих противников. Левые не могли простить Франко организации мятежа 1936 года, переросшего в затяжную и жестокую гражданскую войну, унесшую миллион жизней, повлекшую низвержение республики и установление диктатуры; «фалангисты» возмущались тем, что каудильо открыто заигрывал с католической церковью и вернул Испанию в лоно монархии: германские нацисты и итальянские фашисты обвиняли генералиссимуса в неблагодарности за то, что он не оказал должной помощи фюреру и дуче в годы второй мировой войны и даже подозревали его в откровенной трусости. «Франко, — писал в своих дневниках Геббельс, — это явно пуганая ворона. Он очень пыжится, когда случай представляется ему благоприятным; но когда возможность ускользает, он снова становится робким и трусливым

»

[1]

.

Традиция изображать Франко расчетливым и жестоким диктатором, лицемерным и изворотливым политиком, по понятным причинам, более всего была характерна для работ советских исследователей. На протяжении десятков лет, по сути, единственной доступной массовому российскому читателю литературой об Испании «эпохи Франко» были многочисленные сборники воспоминаний воинов-интернационалистов, сражавшихся во время гражданской войны 1936–1939 годов на стороне республиканцев против так называемых «националистов» (так именовали себя участники военно-фашистского мятежа, который возглавил генерал Франсиско Франко)

В трудах об Испании общего характера, опубликованных в СССР, их авторы, как правило, не пытались глубоко и всесторонне описать жизнь и деятельность Франко. Преимущественно они ограничивались лишь внешними характеристиками генерала как «способного и коварного политического деятеля», ставленника правящих классов Испании, педантичного олицетворения власти военщины, поддержанной «самыми черными силами реакции»

В исследованиях, претендовавших на более подробное рассмотрение отдельных аспектов испанской истории во времена франкистской диктатуры, при всем богатстве фактического материала идеологические установки тем не менее оставались неизменными

Для характеристики испанцев имеется немало выразительных свидетельств. Рамон Менендес Пидаль отмечал хладнокровие, душевное спокойствие испанцев, их стойкое безразличие к материальным благам, способность ограничиваться лишь жизненно необходимым. Но в то же время указывал на зачастую ошеломляющие перепады настроений: братские чувства сменяются дикой ненавистью, религиозный пыл — сомнениями, разъедающими веру. Хосе Ортега и Гассет, а также Мигель де Унамуно

{1}

отмечали несколько противоречивый образ мыслей своих земляков, которые почти не допускают переходных ситуаций, промежуточных состояний и компромиссов, тем не менее зачастую позволяют внезапно увлечь себя на чью-либо сторону.

Легко поддаться искушению оценивать всех испанцев по этой схеме. Однако не существует готового образца для воспроизведения портрета каждого отдельно взятого человека. Выдающаяся личность не укладывается в шаблоны, даже тогда, и именно тогда, когда ее жизненный путь близок к завершению и уже стал фактом определенной исторической эпохи, что и произошло с личностью генералиссимуса Франсиско Франко. Откровения эссеистов ценны отчасти лишь для общей характеристики социальной и политической ситуации.

Малая родина Франко — Галисия, прибрежный край на северо-западе Испании, отличающийся влажным климатом. Покрытые лесами, часто затянутые туманами, горы, пастбища, поросшие папоротником пологие холмы, морские бухты, изрезанные, словно фьорды, ледниковые озера не имеют себе подобных на Иберийском полуострове. Население северо-западных провинций — это совершенно особая среда. «Галлегос»

[11]

, состоящие в родстве с португальцами из-за близости границы по реке Миньо, — натуры задумчивые, сдержанные и осторожные, встречающие с недоверием и чужаков, и новые идеи.

Говорят, что Франко — типичный «галлегос». Это достаточно нормативное утверждение упускает из вида то обстоятельство, что его предки по отцовской линии не принадлежали к коренному населению, а лишь около 1700 года переселились из Андалусии и без каких-либо промежуточных остановок осели в Эль Ферроле, где, будучи переселенцами, вряд ли контактировали с галисийцами-провинциалами. Кстати, семья так до конца и не усвоила своеобразную интонацию речи «галлегос».

Город, в котором Франсиско Франко 4 декабря 1892 года родился и провел первые пятнадцать лет жизни, являлся базой военно-морского флота. Его здания вытянулись вдоль широкого устья реки и словно глядят прямо в дали мирового океана. Несмотря на сравнительную молодость, Эль Ферроль, построенный при короле Филиппе V (1700–1724)

В результате отречений Карла IV и наследника престола Фердинанда (VII), совершившихся под давлением Наполеона, Испания утратила прочное единство (1808)

{4}

. С той поры наблюдалось резкое противостояние совокупности традиционных представлений и ценностей, в очередной раз упрочившихся в борьбе против французского нашествия, и потока новых, революционных идей. В период, когда эти две системы ценностей служили источником политических аргументов для различных регионов, партий и социальных групп, а также для двух ветвей династии, пребывающей в состоянии раскола, мир внутри страны безнадежно расшатывался.

Во время освободительной войны (1808–1814)

{5}

кортесы

{6}

в Кадисе дали стране конституцию, соответствовавшую духу времени (1812). Прочно закрепляя существование королевской власти, она, однако, основывалась на суверенитете народа и таким образом последовательно подводила к разделению сил. Депутаты стремились к введению всеобщих выборов и созданию системы представительной ответственности. Из старых институций

[12]

Испании были упразднены в первую очередь инквизиция, обязательная принадлежность к цеху

{7}

и все помещичьи привилегии.

Король, на тот момент еще находившийся во французской эмиграции

{8}

, заявил о своем желании следовать новому государственному порядку. Однако вскоре после возвращения он отрекся от данного обещания (1814). В этой связи разгорелся ожесточенный спор между либерально настроенными эксальтадос (exaltados) и Фердинандом VII. Противники абсолютизма получили поддержку со стороны торговых городов, открытых навстречу мировой цивилизации, масонских лож и части офицерского корпуса. За спиной государя стояли многие крупные землевладельцы, а также мелкое крестьянство и ремесленники, и не в последнюю очередь церковь, в том числе орден иезуитов, в свое время изгнанный из Испании, а теперь вновь получивший право на существование.

Несмотря на то, что соотношение сил складывалось, казалось бы, благоприятно для короны, Фердинанд VII вновь оказался в весьма сложном положении. В один прекрасный день королю даже пришлось дать торжественную клятву впредь править только в соответствии с конституцией (1822). Правда, после того как французские оккупационные войска освободили его из столь затруднительной ситуации

Вскоре начались новые серьезные раздоры. Брату Фердинанда Дон Карлосу не удалось захватить в свои руки скипетр, ибо Мария Кристина, четвертая супруга покойного, убедила мужа перед смертью внести изменения в право престолонаследия

История XIX века оставила Испании сложное наследство. Ученик школы иезуитов Франсиско Франко вряд ли осознавал это, однако и его некоторым образом коснулись события несчастливого 1898 года: гибель многих моряков из Эль Ферроля и более умеренная военно-морская политика Испании, результатом которой явилось сокращение личного состава. Николасу, старшему брату, удалось избрать карьеру военного моряка; младшему же не оставалось ничего другого, как подать прошение о приеме в армию.

В 1907 году Франсиско Франко поступил в пехотную академию в Толедо. Поскольку он все еще выглядел весьма тщедушным, ему намеревались вместо тяжелой длинной винтовки выдать легкий карабин, который новичок, впрочем, с гордостью отверг. Тяжелые тактические учения на местности и постоянные занятия спортом постепенно закалили его тело. История, военная наука и топография давали пищу духовную. Учеба в академии закончилась экзаменом, успешно выдержанным 13 июля 1910 года, и получением чина лейтенанта.

На тот момент новая война в Марокко — если не считать началом этого конфликта столкновения в Мелилье еще в 1893 году — шла уже в течение 10–11 месяцев. Франция, учитывая свое членство в Entente cordiale

[15]

, а также нежелание Англии терпеть присутствие крупной державы к югу от Гибралтара, предоставила северное побережье старого шерифского

[16]

королевства в качестве сферы интересов ослабленной Испании, тем более что та издавна имела здесь пресидиос

[17]

. В период, когда французские войска вторглись в Центральное Марокко, перед испанцами стояла задача установления мира на территории Рифа

[18]

.

С 1909 года там велись ожесточенные бои. Мадридскому правительству пришлось провести дополнительную мобилизацию. Семнадцатилетнего Франсиско сочли слишком юным для должности командира в заморской стране; вначале его отправили в Эль Ферроль. Впрочем, гарнизонная служба не могла надолго удовлетворить целеустремленного офицера. Лейтенант попросил бывшего директора академии, теперь командовавшего фронтовым соединением, по численности соответствовавшим полку, затребовать его лично. Этот шаг оказался успешным.

Франко провел в Марокко в общей сложности одиннадцать лет. С 1912-го по 1916-й и с 1920-го по 1926 год он принимал участие в сражениях против рифских кабилов, пройдя путь от лейтенанта до генерала. Солдату редко удается столь быстро продвинуться по служебной лестнице. Разумеется, «маленький галлего» был весьма озабочен своей карьерой, всегда впереди, всегда внимательный, старательный и пунктуальный. Но все это не сыграло бы столь большой роли, если бы одновременно ему не улыбалось счастье. Оно хранило порой отчаянно смелого офицера от смертельной пули, а сообщения о его успехах поистине самого высокого полета не бывали искажены завистливыми устами.