Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо

Дефо Даниэль

Роман о жизни Робинзона Крузо на необитаемом острове, о его приключениях, о кровожадных пиратах и об обретении верного друга Пятницы английский писатель Даниель Дефо написал на основе реальных событий. Самому Дефо пришлось пройти через многие испытания, и в своем романе он дает нам урок житейской мудрости, стойкости и оптимизма.

Перевод с английского М.А. ШИШМАРЁВОЙ

Послесловие Е.В. КОРНИЛОВОЙ

Иллюстрации ЖАНА ГРАНВИЛЯ

Оформление С.В. ПОЖАРСКОГО

Я родился в 1632 году в городе Йорке в зажиточной семье иностранного происхождения. Мой отец был родом из Бремена и основался сначала в Гулле. Нажив торговлей хорошее состояние, он оставил дела и переселился в Йорк. Здесь он женился на моей матери, родные которой назывались Робинзонами — старинная фамилия в тех местах. По ним и меня назвали Робинзоном. Фамилия отца была Крейцнер, но, по обычаю англичан коверкать иностранные слова, нас стали называть Крузо. Теперь мы и сами так произносим и пишем нашу фамилию; так же всегда звали меня и мои знакомые.

Робинзон Крузо

Робинзон Крузо

— одна из самых знаменитых книг во всей европейской литературе. Но на десять человек, которые знают

Робинзона

, едва ли один знает его автора. Войдя в литературу для юношества, книга эта оторвалась от своего историко-литературного окружения. Кроме

Робинзона

три книги XVII-XVIII века прочно и надолго удержались в детской литературе:

Дон Кихот, Гулливер и Мюнхгаузен.

Судьба

Мюнхгаузена

отличается от судьбы двух других книг.

Мюнхгаузен

исчерпывается тем, что в нем может найти детский читатель. Если его читают в более позднем возрасте, то только как воспоминание о детстве. Никаких новых горизонтов при вторичном чтении в книге не открывается. И соответственно этому имя автора Мюнхгаузена никому неизвестно. Только специалисты-библиографы знают, как его звали, когда и на каком языке он писал.

Дон Кихота

и

Гулливера

взрослые читают совсем по-иному, чем дети. Эти книги — не только любимые книги детской литературы, но величайшие и глубочайшие произведения мировой литературы. То, для чего дети читают

Гулливера

, отходит совсем на задний план для взрослого читателя. Имена Сервантеса и Свифта занимают высокое место среди небольшого числа величайших мировых гениев, а

Дон Кихот

и

Гулливер

— центральное место в их творчестве.

Робинзон

во многих отношениях ближе к

Мюнхгаузену

, чем к

Дон Кихоту

и

Гулливеру

. В основном содержание его одно и то же для всех читателей, независимо от возраста. Тема

Робинзона

понятна и очень юному сознанию почти во всем своем объеме, не переставая быть значительной и для зрелого человека. Эта тема не стареет.

Возраст сам по себе мало меняет отношение к ней. Обогащает и осложняет отношение к ней не столько жизненный опыт, сколько историческое понимание, уменье в ее «общечеловеческом» содержании увидеть черты класса и притом на определенном этапе его жизни. Поэтому советский подросток может даже более «по-взрослому» подойти к

Робинзону

, чем буржуазный профессор литературы, так как он с детства научается видеть то, от чего названный профессор отгорожен прочными шорами.

«Общечеловеческая» тема