Книга ведет читателя в жестокий мир таежных болот и алмазных приисков Якутии – самой холодной области Восточной Сибири. В отзывах на произведения Михаила Демина критики неизменно отмечают редкое умение сочетать захватывающий сюжет с точностью и достоверностью даже самых мелких деталей повествования. Так, по его «сибирским» книгам действительно можно изучать Сибирь!
От автора
Якутская республика
[1]
расположена в центре Северной Азии. Это – одно из самых диких, пустынных и трудных для обитания мест на всем земном шаре!
Вот любопытная деталь. В годы сталинского режима, когда всю Сибирь покрывала густая сеть концентрационных лагерей, в Якутии, особенно – в Западной, их почти не было! Места эти оказались слишком тяжелыми, неудобными, даже для системы ГУЛАГа.
[2]
Западно-якутская тайга – негустая, заболоченная, чрезвычайно мрачная. Сибиряки зовут ее «черной». Там произрастает преимущественно даурская лиственница – редчайшее дерево, приспособленное для жизни среди топей и льдов.
Льды и топи! Они образуют странный, какой-то неземной пейзаж. Передвигаться по якутской равнине нелегко; она лишена нормальных путей сообщения. В зыбком, обманчивом болотном этом мире не существует настоящих, больших дорог… Не только ландшафт там странен и труден – таков же и климат.
Если для европейской части России погода, как говорится, «делается в Арктике», то Якутия, наоборот, связана с Югом, с Центральной Азией. Но это вовсе не значит, что местный климат теплый… Именно в Якутии находится знаменитый «полюс холода», где температура порою опускается до 70° ниже нуля по Цельсию.
Часть первая. Жестокий, обманчивый мир болот
1.
Гибель самолета. Рябой якут и Заячья Губа. «Строго секретно. Перед прочтением уничтожить».
Самолет закрутился, подхваченный гибельным бураном. Сшиб верхушки двух лиственниц, рухнул на заснеженную поляну и там застыл, перекореженный, превратившийся в бесформенную груду металла.
А сутки спустя на поляну из хвойных зарослей выскользнула тощая дымчатая рысь.
Осторожно – припадая на лапы – она обошла мертвый самолет. И остановилась, принюхиваясь и колеблясь. Запах металла отпугивал, будил тревогу. Но сквозь него просачивался запашок человеческой крови; легкий, дразнящий аромат вкусной плоти. Он волновал и притягивал голодного зверя.
Некоторое время рысь стояла, не двигаясь и словно закаменев. А затем внезапно шерсть на ее загривке поднялась дыбом. Зарычав, она отпрыгнула в сторону. И бесшумно канула в кусты.
Таежную эту кошку спугнули звуки шагов и шумное людское дыхание.
2.
Старые обиды. Другая планета. Риск – благородное дело.
Игорь Беляевский, шофер многотонного самосвала «МАЗ», возвращался вечером из последнего рейса.
Дорога шла среди болот. Под колесами машины поскрипывал и шатался широкий бревенчатый настил, так называемая «гать». Гать эта была сработана добротно – бревна лежали в несколько рядов. Но все же водить здесь машины, особенно с грузом, было делом сложным и малоприятным… Игорь постоянно ощущал под собою какую-то тревожную, зыбкую пустоту.
Бревенчатая дорога начиналась у скалистой возвышенности, где рвали динамитом базальты и известняки, и вела за край болота, к новому строящемуся аэродрому.
Строить его начали потому, что старый аэродром – расположенный у берега Оленека – был неудобен и мог функционировать только в зимнюю пору и, отчасти, весной… Якутская весна, как известно, тиха, неприметна. Но зато лето здесь как бы берет реванш: летнее время – самое бурное и неспокойное в этой удивительной стране! Частые грозы и обильные дожди обрушиваются тогда на Якутию и переполняют влагой почву.
А ведь почва тут оттаивает за лето всего лишь на полметра. Ниже лежит ископаемый лед, вечная мерзлота, оставшаяся от последнего ледникового периода – от той поры, когда восходило над землей суровое снежное утро человечества…
3.
Найти роскошную жизнь… Черный рынок. Коробейники и фарцовщики.
– Смотри внимательно, – сказал Николай, – вот это – кимберлитовый карьер. От него идет дорога и здесь пересекается… Причем на самом перекрестке и вокруг нет никакого освещения. Никакого! И значит, в этом месте ночью, особенно в тумане, легко можно будет подменить машины.
– Как то есть, подменить? – удивился Игорь. – Что за бред?
– Да все предельно просто, – сказал Николай, – один самосвал свернет здесь направо, а другой – налево… Понимаешь? И к фабрике, к приемным бункерам, пойдет уже машина не с кимберлитом, а с простой щебенкой.
– Но там-то, у бункеров, все отлично освещено, – возразил Игорь. – И горят не только костры, но и электрические лампочки. У них же есть своя динамо-машина… И, кроме того, там всегда полно народу. Стоят контролеры, бродят патрули… Неужто ты думаешь, что никто ничего не заметит?
– Ручаюсь, – ухмыльнулся Николай. – Самосвалы-то ведь все одинаковые! А кстати, сколько их всего в нашем районе?
4.
У старой шахты. «Золотые ребята». Болотные духи.
И вот наступил момент, когда Игорь повел в условленное место первую машину с драгоценным грузом.
Ночь кстати выдалась темная, без звезд. И в этой темени подмен машин произошел без хлопот. И старый заброшенный проселок оказался – как это ни странно – вполне пригодным для езды. Спешить здесь, правда, было рискованно… Но ведь Игорь вовсе и не должен был спешить!
Так он и ехал, осторожно, медленно, щупая дорогу светом фар, – пока этот свет не смешался с высоким, пляшущим впереди пламенем костра.
И там, в шатких отблесках пламени, увидел Игорь очертания полуразрушенной шахтной постройки. А рядом – высокий конус отвала – кучу пустой, выработанной породы. И около черной этой кучи – три человеческих силуэта.
Затем к машине приблизился Николай Заячья Губа.
5.
Роккер и джига. Первые алмазы. Подпольный бизнесмен.
Наконец-то Игорь увидел воочию, как промывают алмазы, как добывают их ручным, простым, примитивным способом.
Способ этот, впрочем, оказался не так-то уж прост…
Необходимыми приспособлениями являлись тут роккер и джига – о которых поминал в прошлый раз Заячья Губа.
Роккер представлял собою систему из четырех разборных сит, вставленных одно в другое. У самого верхнего отверстия были почти сантиметрового диаметра. Ниже следовали сита с более мелкими ячейками – в шесть миллиметров, в четыре и в два.
На роккер подавалась размельченная порода и вода. По счастью, в воде тут недостатка не было, ведь шахта помещалась на самом краю болота! И, кроме того, неподалеку кипел и позванивал чистый, всю зиму не замерзающий ключ. От ключа тянулся в сторону шахты «вашгерд» – деревянный желоб, служащий для отвода воды. Он был стар, сделан давно, но сработан из лиственницы – дерева, почти не гниющего, обладающего железной крепостью – и потому вполне годился еще для дела.
