Эдуард Дидье — популярный французский писатель. В романе «Опаловый перстень» он сумел показать всему миру залихватскую удаль, верность и изысканность манер настоящего француза. Необычное знакомство молодого инженера Шарля Леконта и английского баронета Уилки Робертсона заканчивается смертельным поединком. По чьей вине они рискуют жизнью? Для Шарля это загадка. Ведь он даже не представлен прекрасной Нэнси Макдауэл! Их встреча состоится много позже, когда вчерашние противники станут друзьями и вместе отправятся покорять Америку. Сможет ли выдержать настоящая мужская дружба испытание любовью? Как Нэнси и ее возлюбленный окажутся по разные стороны баррикад во время кровавой войны Севера и Юга? И почему опаловый перстень грозит бедой всякому, кто снимет его с пальца?
«Авантюра доктора Хирна» — увлекательный приключенческий роман немецкого писателя А. Ландсбергера, относящий нас ко временам довоенной Германии, где богатые господа щедро тратили своё и чужое время, занимая его мистификациями, пари на интерес и прочими околокриминальными приключениями, пока не наступил 1931 год и рейхсканцлером не был избран человек, не расположенный к шуткам и мистификациям. Но у доктора Хирна существует только два убеждения: ни к чему не относиться серьезно и спасаться от единственной опасности — скуки. И вот, доктор Хирн решает во что бы то ни стало провести знаменитого сыщика и разыгрывает… преступление в собственном доме.
Эдуард Дидье
ОПАЛОВЫЙ ПЕРСТЕНЬ
Глава I
Сэр Уилки Робертсон, баронет
Был чудесный день, четыре часа пополудни. По Булонскому лесу неспешно катили дорогие экипажи. На бульваре Капуцинок, около Гранд-отеля, медленно прохаживался молодой человек. На вид ему было около двадцати восьми лет, он имел презентабельную наружность и был со вкусом одет. Докуривая сигару, он равнодушно посматривал вокруг. Неожиданно к нему подошел какой-то господин исполинского роста.
— Милостивый государь, — затараторил он; сильный английский акцент выдавал в нем приезжего, — неприлично так пристально смотреть на девушку!
У молодого человека от удивления даже сигара выпала из рук.
— Это вы мне говорите? — спросил он.
— Да, вам.
Глава II
Столовая на пароходе
Наутро «Россия» причалила в Кинстоуне, на Ирландском берегу, чтобы захватить почту. Все это время сэр Робертсон ничего не говорил Шарлю и как будто забыл о своей странной прихоти, благодаря которой очутился на борту парохода. Но, когда корабль вышел в открытое море, баронет вновь взял Шарля под руку и отвел в сторону для разговора:
— Друг мой, я много думал после нашей дуэли.
— И признаюсь, хорошо делали, милорд, — сказал, улыбаясь, Шарль.
— О, конечно. Я уверен в этом.
— Что же вы надумали?
Глава III
Плантация в Луизиане
Выехав из Нового Орлеана и поднимаясь по Миссисипи, путешественник видит себя сначала посреди унылого однообразия дельты реки. Бесконечные луга, или скорее болота, состоящие из песка и ила, тянутся по берегам устья. Часто они расположены ниже уровня реки и отделяются от нее плотиной. Миссисипи — река своенравная, во время полноводья все сметает на своем пути. Но человек научился укрощать ее буйный нрав. Во время убыли каналы, прорытые самой рекой, засыпались, и реке приходилось пробивать себе новые пути. Таким образом, устья Миссисипи каждый год изменяются по прихоти волн.
Разрабатывать такую изменчивую почву невозможно, поэтому дельта имеет очень непривлекательный вид. На юго-востоке расположилась жалкая деревенька, находящаяся ниже уровня реки и даже моря. Деревня, если это поселение можно так назвать, состоит примерно из двадцати домиков. Почти все они пусты: желтая лихорадка унесла жизни практически всех жителей. Тропинками между хижинами служат доски или стволы деревьев, переброшенные через ил и воду, иначе не пройти — ноги тут же увязнут в песке и тине.
Однако стоит пароходу миновать это грустное место, как природа словно по мановению волшебной палочки расцветает: со всех сторон появляется пышная тропическая растительность, утомленный однообразием дельты глаз отдыхает на сплошной массе зелени всевозможных оттенков, испещренной пунцовыми и золотыми искрами. Отовсюду доносится чудесный аромат цветов, кругом щебечут птицы. То там, то тут виднеются роскошные виллы, окруженные сказочными садами, где разнообразные цветы и фрукты перемешиваются меж собой так, что не различить, на каком именно кусте или дереве они растут.
Затем взорам путешественников предстали богатые плантации, каждый год высылающие на европейские рынки миллионы тюков хлопка. Между ними особенно известна та, что расположена на левом берегу реки. При ней есть небольшая пристань, с которой всегда грузятся два-три парохода.
Эта плантация считалась самой богатой в Луизиане, она принадлежала Макдауэлу. Недалеко от реки тянулись длинные ряды строений, похожих на бараки. Это хижины негров, работавших на плантации. Дома самого владельца не видно. К вилле ведет длинная аллея, слегка поднимавшаяся в гору от берега Миссисипи и терявшаяся в роще из апельсиновых и лимонных деревьев. За рощей, высаженной для защиты жителей дома от палящего солнца и знойных южных ветров, скрывается прехорошенький замок. Его построил какой-то французский колонист, потому что строение было стиля Людовика XIII — с башенками по углам и полностью из красного кирпича. Только веранда, окружавшая дом, немного портила вид, но это с лихвой компенсировалось зеленью страстоцвета, густо обвивавшего колонны, и его ярко-пунцовыми цветами с белыми тычинками.
Глава IV
Фантазия мистера Макдауэла, сердце Нэнси и рука сэра Уилки
Сэр Уилки отнесся к своей неудаче спокойнее, чем можно было ожидать. Когда приятель в мягкой форме передал ему отказ плантатора, он только вздохнул и сказал:
— Ну, значит, бедному Уилки на роду написано остаться холостяком!
А потом прибавил с улыбкой:
— Счастливо оставаться, дружище! Мне остается только паковать чемоданы.
— Вы уезжаете? — удивился Шарль.
Артур Ландсбергер
АВАНТЮРА ДОКТОРА ХИРНА
Доктор Хирн был сущим дьяволом. Ему было лет сорок, и бог весть сколько он уже пережил на своем веку! Если даже половина того, что о нем рассказывали и что он сам говорил о себе, правда, то и этого с лихвой хватило бы на десяток жизней.
Почему же он до сих пор не остепенился? Вот уже два года как в Марии Орта он нашел женщину, дружбе с которой ему завидовал весь свет. Созданный Мирией образ Кармен был известен как в Берлине, так и в Нью-Йорке. Не только директора больших оперных театров и аристократы вроде Вандербильта, но и истинные потомки рыцарей с богатыми родословными одинаково страстно и безуспешно добивались благосклонности красавицы. Но Мария Орта любила доктора Хирна и была ему верна.
Чем занимался доктор Хирн? Чем он жил? Но ведь я уже сказал, что он был сущим дьяволом. Он представлял себе жизнь как гастрольный спектакль, на который не стоит смотреть серьезно. Если приглядеться к миру, то есть к сцене, где идет этот спектакль, то мир напоминает огромную арену, на которой копошатся миллионы ничтожных пигмеев. И эти пигмеи мнят себя центром Вселенной! Вопреки геологии, которая доказала, что мир существовал миллионы лет до появления человека. Наперекор пастырям, проповедующим, что жизнь человека похожа на легкое дуновение. Наперекор мудрецам, начиная с Платона и кончая Ницше, которые учат людей, что жизнь не стоит того, чтобы смотреть на нее серьезно. Наперекор тому, что люди видят собственными глазами, как великие мира сего, которым они поклонялись, умирают, ничего не унося с собой в могилу и не оставляя заметного следа после себя, — несмотря на все это, каждый культивирует свою значимостью.
Но доктор Хирн думал иначе. Он сознавал свою незначительность так же хорошо, как и незначительность других людей. У доктора Хирна существовало только два убеждения, по которым он жил: ни к чему не относиться серьезно и спасаться от единственной опасности — от скуки. Приличное состояние и природный талант во всех жизненных явлениях, даже самых серьезных, находить смешные стороны давали ему возможность жить согласно этим убеждениям. И так как фрау Орта тоже смотрела на жизнь легко и радостно, то можно было понять, почему доктор Хирн говорил всякому, кто изъявлял готовность его выслушать:
