Въ одной изъ самыхъ грязныхъ и самыхъ мрачныхъ улицъ, ведущихъ къ дорогѣ Сенъ-Дени, въ Парижѣ, стоитъ высокій и старинный домъ, въ нижнемъ этажѣ котораго находится довольно большая мелочная лавка. Во всемъ кварталѣ лавка эта считалась лучшею и содержалась уже нѣсколько лѣтъ человѣкомъ, котораго мы назовемъ Раменомъ.

Лѣтъ десять тому назадъ Раменъ былъ веселый краснолицый сорокалѣтній мужчина; шутками онъ возбуждалъ посѣтителей покупать свои товары, какъ нельзя лучше умѣлъ польстить хорошенькимъ гризеткамъ и, чтобъ упрочить ихъ посѣщенія, время отъ времени дѣлалъ имъ по праздничнымъ днямъ небольшіе подарки. Нѣкоторые видѣли въ немъ беззаботнаго, простосердечнаго малаго и удивлялись, какимъ образомъ, при его безпечности, такъ быстро накоплялись у него деньги; а знавшіе его короче понимали, что онъ принадлежалъ къ числу тѣхъ, которые «никогда не теряютъ случая». Многіе увѣряли, что, по опредѣленію самого Рамена, онъ былъ ни болѣе, ни менѣе, какъ «bon enfant», и что все благополучіе его «зависѣло отъ счастья». Раменъ только пожималъ плечами и смѣялся, когда сосѣди намекали на его неподражаемое умѣнье отъискивать «превосходные случаи» и величайшее искусство пользоваться ими.

Въ одно прекрасное утро, въ началѣ весны, Раменъ завтракалъ въ своей угрюмой комнаткѣ, уничтожая какую-то темную жидкость, носившую громкое названіе луковаго супа. Заглядывая въ газету, которая лежала передъ нимъ, онъ въ тоже время бдительно наблюдалъ, чрезъ открытую дверь, за давкой. Къ концу завтрака, старая его служанка Катарина совершенно неожиданно сдѣлала слѣдующее замѣчаніе:

— Я полагаю, вамъ извѣстно, что господинъ Бовель переѣхалъ въ пустую квартиру въ четвертомъ этажѣ?

— Что! воскликнулъ Раменъ самымъ громкимъ голосомъ.