Сатана в церкви

Доуэрти Пол

Англия, XIII век. Заклятый враг короля Эдуарда I, Симон де Монфор, убит, его последователи казнены, однако в Лондоне по-прежнему не спокойно, словно здесь затевается что-то недоброе. Но неужели тени убитых могут вернуться, чтобы отомстить за себя? Что это за странная секта, называющая себя «Пентаграммой»? Что за труп найден в центре Сент-Мери-Ле-Боу, и верно ли, что в ее древней крипте отправляются сатанинские обряды? Хью Корбет, чиновник Королевской канцелярии, еще не знает, на какой страшный путь он ступил, оправившись искать ответы на вопросы своего государя.

ВСТУПЛЕНИЕ

Сразу после наступления темноты подул ледяной пронизывающий ветер. Он поднимал черные воды Темзы, бил о борта стоявшие на якоре корабли, так что они едва не срывались с натянутых цепей. Наверху на скрипучей виселице раскачивались гниющие трупы трех местных пиратов — пляска мертвецов под жуткую музыку. Проносясь по переулкам, ветер очищал их, замораживая грязь и помои, и прогонял во тьму хищных представителей рода человеческого, которые не гнушались охотиться на бедолаг, оказавшихся на улице в такое время.

Стоявшая на отшибе, заброшенная церковь Сент-Мэри-Ле-Боу

[1]

подставляла под удары ветра резной кирпич и деревянные панели. С кладбища доносились стоны и бормотанье, когда ветер принимался за листья и ветки деревьев, когда тряс и гнул хрупкие деревянные кресты на могилах. Ветер хлопал ставней холодного темного храма, и жуткий вой проникал в щели осыпающегося здания. В церкви было пусто и тихо, разве что изредка стремительно пробегала крыса да слышался неторопливый стук дождевых капель, сочащихся сквозь щель в потолке, отчего стена заплесневела, а на полу натекла зеленая непросыхающая лужа. Перед главным престолом сидел, выпрямившись, мужчина. Мягкие пухлые руки сжимали резные подлокотники, словно он старался убедить себя в том, что, пока он сидит тут, ему ничего не грозит, он под защитой Церкви. Все же ему было страшно. Большими выпуклыми глазами он всматривался в темноту, стараясь разглядеть Их и понять, придут Они или не придут. Он страшно согрешил, будучи одним из Них, он страшно согрешил, убив одного из Них, и Они этого не забудут. Бог тоже не забудет. Пальцы человека ощущали вырезанные на подлокотниках буквы. «Hic est terribilis locus» — сие место ужасно, Дом Бога, куда Ангелы прилетают и молятся перед Белым Телом Иисуса Христа. И здесь он тоже согрешил, согрешил ужаснее прежнего, поступил отвратительно в надежде умерить терзавший его ужас и отчаяние. Перед глазами возникло лезвие кинжала, из-за которого он сидит тут, как оно скользнуло в мягкое горло — словно это было во сне — легким движением, будто ложка вошла в сметану. У него не было намерения совершить убийство, тем не менее он это сделал, отныне он — убийца и должен скрываться не только от Королевского Правосудия, но и от того, что еще ужаснее. Несчастный вздрогнул, когда птица или летучая мышь, подхваченная ветром, ударилась в узкое, закрытое ставнем окно над его головой. Пристально вглядываясь в оконную нишу, он вдруг услыхал легкий шум в дальнем конце церкви и медленно повернул голову, чувствуя, как волосы у него на голове встают дыбом. Они пришли и стояли теперь, освещенные факелом, в плащах с капюшонами — порождение самой тьмы, черная стая зловещих ворон посреди светового круга. А затем бесшумно двинулись к сидящему — тот застонал и в ужасе забился глубже в кресло, не чувствуя, как теплая жидкость пропитывает панталоны на толстых ляжках. Его пальцы впились в подлокотники, голова упиралась в спинку кресла, и взгляд метался туда-сюда. Должен же быть, наверняка должен быть способ спастись от надвигавшегося на него ада. Можно было бы попытаться убежать, вот только нет сил даже пошевелиться. Наверно, из-за вина! Если бы не отяжелели руки и ноги, он бы ускользнул от этого приближающегося кошмара.

1

Эдуард, король Английский и герцог Аквитанский, сидел в небольшом покое своего дворца в Вестминстере. О том, что он прибыл в столицу, тем более по настойчивой просьбе лорд-канцлера Роберта Барнелла, епископа Батского и Уэльского, знали немногие. Измученный дорогой, Эдуард наклонился над маленькой, докрасна раскаленной жаровней, поплотнее завернувшись в плащ и стараясь не обращать внимания на холодный ветер, который безостановочно стучал в деревянные ставни. Наконец король встал и пересек комнату, желая убедиться в том, что окна крепко заперты. Снаружи стояла тьма, город и реку укрывал плотный туман, и жуткую тишину нарушали лишь стоны ветра и вой бродячих собак. Король вздрогнул и поежился, когда по камышовым циновкам пробежала крыса. Тут слишком много темных углов, куда не достает свет факелов, подумалось ему.

— Всюду тени, — пробурчал он и, вернувшись к жаровне, принялся внимательно разглядывать тени в собственной душе.

Первым он вспомнил отца, короля Генриха, утонченного любителя наслаждений, озабоченного лишь собственными удобствами и удобствами своих фаворитов с нежной кожей и нежными голосами. Генрих только и думал, что о строительстве своего бесценного аббатства здесь, в Вестминстере.

Потом мысленному взору Эдуарда предстали другие, куда более грозные фигуры — де Монфоры: Симон с соломенными волосами и его заносчивые задиристые сыновья с улыбающимися лицами и сердцами предателей. Когда-то Симон был его близким другом, и Эдуард даже пошел вместе с ним против короля-отца, чтобы изменить жизнь в стране к лучшему, но благие мечты обернулись страшным сном. Генрих был всего лишь неважным королем, но де Монфор и другие алчные бароны оказались властолюбцами, стремящимися лишь к личной выгоде. И худшим был де Монфор, он связал себя с поклонниками Сатаны, отправлявшими мерзкие обряды, — этих нечестивцев проклятая семейка подобрала в тихих роскошных провинциях Южной Франции. Даже мертвый де Монфор, угрюмо размышлял Эдуард, тянет руку из могилы, чтобы через столько лет напомнить о себе. Впрочем, королю часто не давала покоя мысль о том, что де Монфор, может быть, вовсе не умер, а до сих пор возглавляет тайные шабаши и подсылает убийц, преследующих Эдуарда, словно натасканные на погоню охотничьи псы. Король посмотрел на белый неровный шрам на правой руке.

— Де Монфор умер! — прошептал он, обратившись к жаровне. — Убит много лет назад в Ившеме.