Меч по-прежнему был готов к бою — Станко знал, что уж в схватке-то он сможет защитить себя. Но Илияш, конечно, на открытую схватку не решится. Десять монет у него; чего стоит однажды ночью взять да и сбежать?
Дело было вечером; Илияш неподвижно сидел напротив, поворачивая над огнем костра самодельный вертел с нанизанными на него ломтями мяса. Глядя на его невозмутимое сухощавое лицо, Станко помрачнел.
Он бредет за проводником без дороги и ориентира, о замке ему известно только, что тот где-то на востоке, но чего стоит это знание в непролазных княжеских лесах? На лугах, где полно капканов? На опушках, где рыщут стражники? Если Илияш сбежит, шансы Станко на встречу с отцом сильно поредеют.
ПРОЛОГ
Темной холодной ночью двое стояли на крепостной стене, и длинным и страшным было их ожидание.
— Изготовились ли воины? — спросил тот, что носил на седой голове четырехзубый княжий венец. — Заряжены ли катапульты, и кипит ли смола?
Лучники замерли у бойниц, и готовы были катапульты, и смола пузырилась в черных чанах.
— Что ты там видишь? — спросил венценосный у стоящего рядом, ибо тот обладал силою видеть в темноте, и на сто верст вперед, и на десять локтей под землей.
— Вижу, — ответствовал тот, — вижу бесчисленные отряды, и сталь полыхает при свете факелов, и ведет их твой сын.
1
Солнце стояло уже высоко, когда он, голодный, бросил заплечный мешок в траву.
Никогда в жизни он не видел такой травы — густой, лоснящейся, как шерсть сытого и здорового зверя. Ему казалось, что все здесь лоснится от удовольствия — и деревья, здоровенные, в три обхвата, и непуганое зверье — вон, полевая мышь смотрит и не боится, — и птицы, и белесые цветочки…
Он еще раз огляделся и, хмыкнув, потянул из ножен меч.
В который раз сердце его сладко замерло, когда без звука, без скрежета миру явилось широкое ясное лезвие, поймало плоским боком солнечный луч и отправило его Станко в глаза.
Он прищурился.
