В одном из многочисленных заливов Франции, что на побережье от Кале до Бреста, между Нормандией и Бретанью, мысами Гаг и Трегюйер, напротив старинных французских островов Джерси, Гернси и Ориньи, расположился на скале, подобно гнезду морской птицы, маленький городок Сен-Мало

[1]

.

В прошлом, в туманные изначальные времена, когда Бретань называлась Арморикой, скалу, омытую Рансом, отделяли от моря леса и поля. Окрестности Сен-Мало и острова, упомянутые ранее, были едины; но катастрофа 709 г. до н. э. поглотила добрую часть мыса, выдававшегося прежде в море, подобно мысам Гаг и Трегюйер.

Набеги норманнских пиратов, которые принесли столько горя Карлу Великому на смертном одре, вынудили местных жителей искать убежища на скале Сен-Мало. С 1143 по 1152 год Жан де Шатильон, после того как прибрал к рукам остров, перенес туда епископат, и в придачу перевел монахов из Мармутьера.

Именно тогда началась новая жизнь города: дитя дикого Океана быстро развилось под предводительством бравых моряков и юрисдикцией епископа и городского совета.

Эта вольница, утвердив принципы коммуны и народного права, привлекла переселенцев, превратила Сен-Мало в убежище отчаянных и привела город к процветанию. Морской флот вырос на портовых льготах, торговля взлелеяна благодаря исключительным правам и привилегиям, которые возобновляли во все времена герцоги и короли, и, наконец, благосостояние и удача выпестованы на добыче и призах военного времени, а в мирное время — благодаря непрерывной торговле и прибыльным сделкам. Это была республика бретонцев, независимая и необычная. Она спасла жизнь юному графу Ричмонду из дома Ланкастеров, который позже был возведен на трон под именем Генриха VII. В 1475 году первый государь из дома Йорков нашел убежище от жестокого преследования Эдуарда IV в церкви Сен-Мало.

Восьмого июля 1804 года, около одиннадцати утра, когда флотилия низких облаков, выбравшихся из моря, да так и не достигших неба, почти царапала крыши домов, молодой человек лет двадцати пяти — двадцати шести, от которого так и веяло холодной безучастностью, вышел из деревни Сен-Серван. Он заглянул туда по дороге из Шатонеф и остановился лишь затем, чтобы наскоро перекусить, а теперь спускался, минуя гранитные скалы, к дороге на Буасуз, ныне уступившей место императорскому пути. Дождь лил как из ведра и стекал с кожаной шляпы на моряцкую куртку, но был не в силах заставить пешехода ускорить шаг. Молодой человек шагал легко, нес за спиной сумку и высекал концом палки с верхушек цветов миллионы дождевых алмазов. Море ревело позади и впереди него, но юноша не обращал внимания на море; молнии раскалывали небо над головой, но его не тревожили молнии; дорога вывела к верфям, но даже открывшаяся картина, невероятная в своей мрачной силе, не сумела отвлечь его от раздумий.

Молодой человек достиг Сийона, выходившего на квартал Рокабей.

Сийон был узким молом меж морем и внутренней бухтой и соединял Сен-Мало и Сен-Серван. В обоих городах было слышно, как море каждой волной яростно билось о мол тридцати шагов в высоту и без малого восьми в ширину. Грозный прилив, пришедший сразиться с дамбой, обрушивал на нее валы высотой с дом, которые с ужасным шумом разбивались и падали во внутреннюю бухту. Редко кто дерзал пройти по узкой насыпной дороге, когда ветер и море терзали строптивую перемычку. Волны легко смывали с переезда в залив не только людей, но и экипажи с лошадьми. Было бы разумнее переждать, пока борьба стихий немного поутихнет, и перейти Сийон в более благоприятную пору. Путник, не раздумывая, вступил на насыпь. Дважды за то время, пока он пересекал дамбу, море, словно двуглавый монстр, разевало двойную пасть, чтобы пожрать его, и обрушивало гигантские волны. Но молодой человек, не ускоряя шага, добрался до противоположного конца Сийона и пошел вдоль стены замка, которая, не, уберегая от дождя, все же спасала от ветра и моря.

Так, по колено в воде, наш путешественник подошел к подвесному мосту и спустился в город. Войдя в Сен-Мало, он огляделся и, решительно взяв влево, вскоре оказался на маленькой площади, где ныне пристроилось кафе Франклин. Отсюда он свернул на улицу, которая, как он думал, выведет его с площади Масляной на улицу Поперечную, да заплутал в сети улочек, самая просторная из которых была не шире пары шагов. В одной из дверных ниш неподалеку хоронился от дождя пожилой моряк.

— Эй, дружище! — окликнул его путник. — Не укажешь ли ты мне таверну госпожи Леру?