Молодой серфингист Тим после разрыва с девушкой случайно оказывается обитателем роскошного особняка Фэрвью, принадлежащего странной девушке Анне, боящейся выходить из дома.
Что же с ней произошло?
Почему друзья Анны не просто отказываются посвящать Тима в ее историю, а, наоборот, лишь сгущают тайны недомолвками и намеками?
И почему в особняке все чаще случаются загадочные, пугающие, необъяснимые вещи?
Разум подсказывает Тиму бежать из Фэрвью, но вместо этого он решает остаться и раскрыть тайну печальной девушки из проклятого особняка…
Мне до сих пор снится Фэрвью.
Во сне дом больше, чем в жизни, выше и внушительнее, коридоры длиннее и запутаннее, комнаты холоднее и мрачнее, чем в действительности. Фэрвью превращается в лабиринт зловещих переходов и темных крутых лестниц, которые изгибаются и завязываются в кошмарные узлы. Я в панике бегу по дому, сам не зная, гонюсь за кем-то или убегаю от погони, пытаюсь ли скрыться или хочу, чтобы меня нашли. Отчетливо сознаю только крик, который громким эхом отдается в моей голове. Кто-то кричит, потому что уже обнаружил то, что я непременно найду за следующим поворотом.
Иногда во сне я вижу Анну — она маячит, расплывчатая и похожая на привидение, надо мной или впереди. Как бы усердно я ни гнался за ней и ни окликал, мне не удается ее настигнуть. Она появляется на мгновение, улыбается, протягивает руку, но лишь затем, чтобы исчезнуть за углом или в тени, как иллюзия или призрак. Как завиток дыма, растворяющийся в воздухе.
Во сне кажется, что дом полон зловещих намерений, как будто само его основание содержит темную энергию, которой пропитаны полы и стены. Она отравляет воздух, в корне меняя жизнь всех, кто переступает через порог.
На самом деле, впрочем, вовсе не Фэрвью виноват в том, что случилось. Вред принесли люди.
ЧАСТЬ I
1
— Тим, пора бы уже повзрослеть, — говорит Лилла. — И найти нормальную работу.
— У меня есть нормальная работа, — отвечаю я. — Я на нее хожу. Кое-что там делаю. Мне за это даже платят. Что еще нужно?
— Ну ладно. — Она вздыхает. — Наверное, я неправильно выразилась. Не просто нормальная работа, а доходная. Такая, которая по крайней мере позволит платить за жилье и за еду. Работа, которая даст тебе независимость.
— То есть ты имеешь в виду, — я поднимаю бровь, — что мне пора собирать вещи и сваливать?
— Да. — Она жмет плечами. — Раз уж ты об этом сам заговорил — не можешь же ты жить тут вечно. Ночевать у меня на кушетке не самая прекрасная перспектива. Особенно когда здесь Патрик.
2
Анна наблюдает за ним из окна. Закрыв входную дверь, она проскальзывает в гостиную, отодвигает занавеску и выглядывает.
Он идет быстро, слегка подскакивая — счастливая походка оптимиста, которому есть куда идти и не о чем беспокоиться.
Анне нравится, как он выглядит. Тима не назовешь красавцем, но у него открытое лицо, веснушки и растрепанные ветром волосы, которые некогда, возможно, были каштановыми, но на солнце выгорели добела. Прямой и честный взгляд, искренняя улыбка. Судя по всему, живется ему легко. Он любим, уверен в себе и в мире и знает свое место в нем. Тима никогда не ломала жизнь, не предавал собственный хрупкий рассудок.
Он выглядит как человек, который принадлежит ветру, солнцу, морю, тем стихиям, которые так ее пугают. Природе, которой она так старательно сторонится.
Анне кажется, что, если лизнуть его кожу, она будет соленой на вкус.
3
Пусть даже до начала моей смены еще больше двух часов, я иду в ресторан сразу после разговора с Анной. Добравшись до причала, я чувствую себя совершенно счастливым. Не только потому что дом стоит близко к пляжу и к центру города, но и потому что удобно ходить пешком на работу.
Мимо рысцой пробегает жилистый, спортивного вида старик, кивает в сторону сверкающей воды и качает головой, словно говоря: «Ты посмотри, вот это красота». Я улыбаюсь в ответ и вскидываю руку, словно салютуя.
В «Корсо» шумно и людно, пахнет вафельными рожками из кафе-мороженого и солью от океана. Настроение бодрое и приподнятое. После работы оно изменится, его испортят выпивка, пьяные крики и драки, разбитые бутылки, девушки с грустными лицами, ковыляющие домой на шпильках… Но в начале вечера я всегда испытываю праздничное чувство по отношению к этому месту, которое очень люблю.
«Корсо» находится прямо напротив Мэнли-Бич. Отец уже в ресторане, когда я прихожу. Он стоит, согнувшись, за стойкой и расставляет бутылки в холодильнике.
— Привет, — говорю я.
4
На следующее утро я встаю рано, потому что ночью в основном ворочался, метался и почти не спал. Я одеваюсь и собираю вещи, то есть скатываю спальник, засовываю одежду в рюкзак, забираю небольшую коллекцию книг и кладу лэптоп в чехол. Оставив короткую записку для Лиллы, я шагаю к автобусной остановке.
Еще достаточно прохладно, чтобы получать удовольствие, сидя на солнце, и, несмотря на гнетущий разговор, который состоялся у нас с Лиллой накануне, я уверен и исполнен оптимизма. По крайней мере теперь я знаю, чего хочу. Просто нужно об этом помнить и больше не предаваться пустым надеждам.
Придя в Фэрвью и отворив кованую калитку, я чувствую себя нарушителем границы. На мне старые шорты, футболка и дешевые резиновые шлепанцы. Несомненно, я выгляжу отнюдь не как человек, достойный жить в таком доме.
Анна открывает дверь почти сразу после звонка.
— Вот это скорость, — я смеюсь. — Вы, наверное, караулили у окна.
5
Она слышит, как он окликает ее, и дрожащим голосом отзывается:
— До свидания, Тим, увидимся.
Но Анна сомневается, что он слышит. Его шаги замирают на лестнице, потом хлопает входная дверь. Трудно винить Тима за то, что он хочет поскорее отсюда выбраться, уйти подальше от нее. Если бы она сама могла уйти подальше от себя, от собственных беспокойных мыслей, от дурацких тревог. Если бы только…
Тим ей нравится. Его присутствие само по себе в достаточной мере отвлекает Анну от грустных мыслей, которые не дают покоя, от бессмысленной одержимости прошлым, от желания вернуться назад.
Но вернуться невозможно. Сколько бы она ни прожила, сколько бы ни мечтала об этом. Мертвых не воскресишь.
