Группа иностранных корреспондентов осматривала Ленинград. В сопровождении студентки-переводчицы журналисты медленно проезжали по строгим улицам города, хранившим многочисленные следы только что перенесённой осады. Большой открытый «паккард» часто останавливался то у расколотого бомбой пятиэтажного дома, то у высоких колонн храма, на розовом мраморе которых осколки вражеских снарядов оставили щербины, похожие на след когтей…

Иногда корреспонденты сходили с машины, чтобы лучше оценить силу снарядного удара о гранитные ступени набережной, заснять пробоину в стене Адмиралтейства или на верхнем карнизе Зоологического музея… Они спрашивали свою неизменно внимательную спутницу, что это за высокое здание на той стороне Невы с пустыми чёрными впадинами вместо окон и верно ли, что на шпиль Петропавловской крепости когда-то, ещё при царе, поднимался один преступник, чтобы поправить крест, и что за это он получил помилование…

В выходной мать устроила стирку. Должно быть, она сильно распарилась у плиты, у кипящего бельевого бака, а когда вечером, накинув на потные плечи ватник, вышла в сени развешивать бельё, её прохватило холодным сквозным ветром.

К ночи у матери начался жар.