Подарок наблюдающим диковинки городов и чудеса путешествий

Ибн Баттута

Абу Абдаллах Мухаммед ибн Абдаллах ибн Баттута ал-Лавати ат-Танджи по праву считается величайшим путешественником мусульманского средневековья. За почти 30 лет странствий, с 1325 по 1354 г., он посетил практически все страны ислама, побывал в Золотой Орде, Индии и Китае. Описание его путешествий служит одновременно и первоклассным историческим источником, и на редкость живым и непосредственным культурным памятником: эпохи.

Путешествия по Золотой Орде и Средней Азии

Публикация 1841 г.

[1]

Доныне знали мы только путешествия Европейцев к Монголам, начиная с Плано-Карпини — вот, если не ошибаемся, первый, сделавшийся нам известным, письменный памятник путешествия, совершенного в Монгольскую Орду жителем Востока, мусульманином, теологом и писателем восточным. Любопытность его умножается обстоятельствами, при которых совершено было путешествие.

Абу-Абдалла-Мугаммед Ибн-Абдалла эль-Лавати

, вообще называемый

Ибн-Батута

, уроженец Тангера Африканского, влекомый желанием видеть отдаленные страны и изучить нравы и обычаи народов, отправился из родины в 725 году эгиры (1321 году от Р. X.), проехал в Египет северною Африкою, посетил Сирию, Персию, Аравию, Малую Азию, Крым, Золотую Орду, Бухарию, Индию, Цейлан, Суматру, Яву, Китай (куда посылан был послом от Деглийского Двора), и на обратном пути обозрел Испанию и внутреннюю Африку до Томбукто. В 1353 году возвратился он на родину, принятый везде с почестью, удостоенный милостей и привета при всех посещенных им Дворах, с мудростью опыта и огромным описанием всего виденного им. Книга Ибн-Батуты нам остается неизвестною, и мы знаем ее только по двум сокращениям земляков его,

Ибн-Даези эль-Кельби

и

Ибн-Феталлаха эль-Бейлуни

. Бурхардт первый вывез их в Европу. Козегартен и Апетц издали их сокращенно, а в 1829 году напечатан в Лондоне полный перевод их г-м Ли (The Travels of Ibn-Batuta, translates by Samuel Lee, in 4, XVIII и 243 стр.). Из сего перевода передаем читателям нашим любопытное извлечение — путешествие Ибн-Батуты в Золотую Орду, описание того грозного Двора Ханского, куда с трепетом являлись тогда наши Князья, и приволжских и южных стран России за 500 лет до нашего времени. — В Орде царствовал тогда роскошный, гордый, кровожадный и прихотливый

Узбек

, сын Тохты, наследовавший престол отцовский в 1313 году, в умерший в 1341 году. Перед его суд смиренно являлась Петр Митрополит, Михаил, Димитрий, Александр Тверские, Георгий и Иоанн Калита Московские; он изрек смерть Михаилу, Димитрию, Александру, Иоанну Рязанскому, Феодору Стародубскому. Орда только что приняла тогда исламизм. Поэты громко славили Великого Узбека. Папа льстил ему в своих грамотах. Дочь Императора Греческого была его супругою, и многие ханы принимали потом имя его вместо титула, называясь

…Отсюда отправился я в

После многих дней пути, достиг я

Публикация 1988 г

Введение

Важное значение для исследования истории и исторической географии, истории культуры, искусства и других областей общественной и политической жизни народов, населяющих в настоящее время наши среднеазиатские республики, имеют памятники арабской географичсской литературы. Они представляют собой обширный пласт написанных по-арабски сочинений, через века и страны тесно связанных друг с другом определенными традициями и линиями преемственности (хотя их авторы были представителями разных народов). Для IX в. это труды таких ученых, как ал-Балазури, Ибн Хордадбех, ал-Йа'куби; для Х в. — труды ал-Истахри, Абу Дулафа, ал-Мукаддаси, ал-Мас'уди, ал-Хорезми, ад-Динавари, ат-Табари, Ибн Мискавайха, Ибн Руста, Ибн ал-Факиха, Ибн Хаукала, XI век представлен трудами ал-Бируни, от XII в. сохранились сочинения ал-Идриси, Марвази и ас-Сам'ани, от XII–XIII вв. — Ибн ал-Асира, Йакута ал-Хамави, в XIV в. писали ал-Умари и Ибн Арабшах. Эти и многие другие историки и географы оставили нам наследие, на которое опираются современные ученые в воссоздании картины исторического и культурного развития народов Средней Азии, Кавказа и европейской части СССР.

«Путешествие Ибн Баттуты» (XIV в.), которому посвящена настоящая работа, занимает особое место среди трудов арабских путешественников.

«После космографии и энциклопедий XIII–XIV вв., — писал И. Ю. Крачковский, — общая мусульманская литература как бы достигает апогея… жанр путешествий остается количественно богатым до конца, но показательно и здесь, что последний великий путешественник, объехавший все мусульманские страны, относится тоже к XIV веку. Это знаменитый Ибн Баттута, путешествие которого до сих пор читается в арабской школе… тот самый Ибн Баттута, без ссылок на которого не обходится ни одна работа о Золотой Орде или Средней Азии…».

На важность сообщений Ибн Баттуты о сравнительно мало изученном периоде истории Средней Азии давно обратили внимание и другие востоковеды

[2]

Ибн Баттута восполняет своими интересными записками (полное название его книги — «Тухфат ан-нуззар фи гараиб ал-амсар ва аджаиб ал-асфар»), основанными на личных впечатлениях, многое из того, что не зафиксировали местные хронисты того времени. Именно это увеличивает интерес к его повествованию, которое дает нам яркую и реалистическую картину культурной, политической и социальной жизни Средней Азии первой половины XIV в. Многие рассказы Ибн Баттуты о городах и городской жизни Средней Азии в первой половине XIV в. не имеют параллелей в других источниках.

И. Ю. Крачковский называл Ибн Баттуту «последним универсальным географом-практиком, не книжным компилятором, а путешественником с громадным районом посещенных стран. По подсчетам, им было пройдено более 75 тысяч миль». В течение своих двадцативосьмилетних странствий он побывал в сотнях городов и селений Северной и Западной Африки, Аравийского полуострова, Индии и Испании, Турции и Ирана, Средней Азии и Восточной Европы и, наконец, Китая. «Путешествие» Ибн Баттуты настолько насыщено интересными рассказами о самых дальних странах, что его современники сочли их неправдоподобными и фантастическими. Даже такой выдающийся ученый, как Ибн Халдун,

Глава 1. ЖИЗНЬ И ПУТЕШЕСТВИЯ ИБН БАТТУТЫ

Полное имя Ибн Баттуты

[5]

— Шамс ад-Дин Абу Абдаллах Мухаммад ибн Абдаллах ибн Мухаммад ибн Ибрахим ибн Мухаммад ибн Ибрахим ибн Йусуф ал-Лавати ат-Танджи. Он происходил из берберского племени лавата (илаватен) и родился в г. Танжере в 703/1304 г. Год рождения Ибн Баттуты можно определить из его слов: «Я покинул город Танджу, мою родину, во второй четверг месяца Аллаха раджаба «одинокого» 725 г. (14 июня 1325 г.)… и было мне тогда двадцать два года» Эта дата подкрепляется сообщением редактора «Путешествия» Ибн Баттуты Ибн Джу-заййа ал-Калби (ум. 1356), который, ссылаясь на свою беседу с Ибн Баттутой в Гранаде, пишет: «Абу Абдаллах сообщил мне в Гранаде, что он родился в Тандже в понедельник 17 раджаба 703/24 февраля 1304 г.»

Семья Ибн Баттуты принадлежала к средним городским слоям. Отец его был мелким

факихом

(мусульманским законоведом), по-видимому, не располагавшим достаточными средствами, чтобы дать сыну хорошее образование. Ибн Баттута, не рассчитывая на поддержку отца, решает на свой страх и риск отправиться в Мекку, чтобы слушать там лекции известных мусульманских ученых. Отважный, но бедный молодой путешественник пускается в путь пешком и в одиночестве добирается до Тлемсена. Затем Ибн Баттута дошел до Милийны, присоединился там к группе тунисских купцов и вместе с ними направился через Алжир в г. Биджайа где ему пришлось столкнуться с произволом местных чиновников и наместника правителя страны. Здесь путешественник заболел, но тем не менее решил продолжать путь.

С этого времени начинаются странствия Ибн Баттуты. Маршруты и хронология его путешествия подробно разработаны И. Грбеком, а также другими авторами (Ф. Бадави, Г. В. Милославский, и мы не будем специально останавливаться на них. Но поскольку Ибн Баттута по праву считается одним из величайших путешественников домагелланова мира, мы опишем эти маршруты вкратце, чтобы дать представление о масштабе его путешествий.

Итак, несмотря на болезнь, Ибн Баттута двинулся дальше. С трудом добравшись до г. Константины, он своим изможденным видом и нищенской одеждой возбудил жалость правителя города Абу-л-Хасана, который подарил ему два динара и одежду.

Прожив некоторое время в Тунисе, довольно подробное описание архитектурных памятников которого он оставил нам впоследствии, Ибн Баттута вновь отправился в путь. Через Сусу он поехал в Сфакс, где присоединился к каравану паломников.

Глава 2. ИЗУЧЕНИЕ «ПУТЕШЕСТВИЯ» ИБН БАТТУТЫ. ПЕРЕВОДЫ И ПУБЛИКАЦИИ

В конце XVII в. один из почитателей Ибн Баттуты, Мухаммад ибн Фатхаллах ибн Мухаммад ал-Байлуни, чтобы приспособить «Путешествие» к вкусам широкого круга читателей и сделать его доступным, значительно сократил книгу и, присовокупив к ней собственное предисловие в стихах, выпустил под названием «ал-Мунтаки мин рихлат Ибн Баттута ат-Танджи ал-Андалуси» («Извлечения из „Путешествия" Ибн Баттуты Андалусского из Танжера»). После того как «Извлечения» ал-Байлуни вошли в обиход, почти окончательно прекратилась переписка полного текста «Путешествия». Большинство рукописей «Путешествия», дошедших до нас, содержат текст «Извлечений» ал-Байлуни, а не подлинной книги Ибн Баттуты.

Европейская арабистика познакомилась с Ибн Баттутой также через сокращенный вариант ал-Байлуни. Впервые (1808 г.) на «Путешествие» обратил внимание немецкий путешественник У. Зеетцен, который приобрел его для Готской библиотеки. На основе этой рукописи «Извлечения» Дж. Г. Козегартен в 1818 г. опубликовал отдельное исследование, текст и латинский перевод трех отрывков из «Путешествия», посвященных Индии, Китаю и Судану. Основное внимание было уделено сообщениям путешественника, относящимся к Судану. Для проверки достоверности сведений Ибн Баттуты Козегартен привлек и другие географические источники, сравнение с которыми убедило его, какую огромную историко-географическую ценность представляет «Путешествие».

В 1819 г. ученик Дж. Г. Козегартена Генрих Апец издал другую часть «Извлечения», посвященную Малабарскому побережью Индии и Мальдивским островам. Работа Апеца, состоящая из перевода, комментариев и небольшого предисловия, по своему характеру и методу исполнения представляла собой продолжение исследования Козегартена.

В том же, 1819 г. вышла в свет книга знаменитого путешественника И. Л. Буркхардта «Путешествие в Нубию», в приложении к которой была помещена заметка о «Путешествии» по «Извлечениям» ал-Байлуни, три рукописи которых он приобрел во время своего пребывания в Магрибе. Несмотря, на то что Буркхардт не разобрался во многих местах тексга, он сумел достойным образом оценить важность книги своего предшественника. Буркхардт умер в Каире за два года до выхода своей книги, и после его смерти рукописи сокращенного варианта «Путешествия» поступили в библиотеку Кембриджского университета.

Английский ориенталист Семюэл Ли продолжал изучение памятника и перевел на английский язык полный текст «Извлечений», составленных ал-Байлуни. Однако перевод Ли не отличался большой точностью, а местами представлял собой лишь изложение текста.

Перевод глав «Путешествия» Ибн Баттуты, касающихся Средней Азии и некоторых сопредельных областей

Через десять дней после отъезда из Сара

[12]

мы прибыли в город Сараджук,

[13]

джук

значит «маленький». Они таким образом хотели выразить, что это Сара Малый. Город этот расположен на берегу полноводной, крупной реки, называемой Улусу,

[14]

значение чего «великая вода». Через нее переброшен мост из лодок,

[15]

такой же, как в Багдаде. В этом городе наше путешествие на лошадях, тянувших арбы, закончилось. Там мы продали их по четыре динара денег

[16]

за лошадь и меньше этого, ввиду их слабости и дешевизны в этом городе, и наняли верблюдов, чтобы тянуть арбы. В этом городе находится завия

[17]

праведного старца из тюрков, которого называют

ата,

что значит «отец». Он угостил нас в завии и благословил. Принимал нас также кади этого города, имени которого я уже не помню.

Оттуда мы ехали тридцать дней, торопясь, останавливаясь в день не более двух раз — поздним утром и на заходе солнца. Привалы занимали столько времени, сколько требовалось для того, чтобы приготовить суп из

дуки

и съесть его, а варится он, вскипев один раз. У них с собой бывает сушеное мясо, которое кладут в него и поливают кислым молоком. Каждый путешественник даже на время еды и сна не прерывает езды на арбе. У меня в моей арбе было три невольницы.

Эмир Хорезма

Он — великий эмир Кутлудумур, имя его означает «благословенное железо», так как

кутлу

значит «благословенный», а

думур —

«железо». Эмир этот — сын тетки по матери великого султана Мухаммада Узбека и величайший из его эмиров. Он же является его наместником

(вали)

в Хорасане. Его сын Харун-бек женат на дочери упомянутого султана. Ее мать — царица Тайтугли, о которой было сказано ранее. Жена Кутлудумура Турабек-хатун известна своим благородством. Когда кади пришел, чтобы приветствовать меня, как я о том говорил, он сказал мне: «Эмир уже знает о твоем приезде, но он еще болен, и это не позволяет ему прийти к тебе».

[44]

Я поехал вместе с кади навестить эмира. Мы прибыли к нему домой и прошли в обширное приемное помещение

(мишвар),

большинство покоев которого были деревянные. Затем мы вошли в малый зал с деревянным инкрустированным куполом; стены в нем были обиты разноцветным сукном, а потолок — златотканым шелком. Эмир сидел на шелковой постели; ноги его были укутаны по причине подагры. Эта болезнь распространена среди тюрок.

Я приветствовал эмира, и он усадил меня рядом с собой. Сели также кади и факихи. Эмир расспрашивал меня о своем повелителе, царе Мухаммад Узбеке, о хатун Байалун

[45]

— о ее отце и о городе Константинополе. Я рассказал ему обо всем этом. Затем были принесены подносы с угощениями: жареные куры, журавли и молодые голуби, пирожки, замешанные на масле, называемые

кулича,

печенье и разные сладости. Принесли еще другие подносы, на которых были фрукты — очищенные гранатовые зернышки в золотых и серебряных сосудах с золотыми ложками, а часть — в иракских стеклянных сосудах

[46]

с деревянными ложками, виноград и удивительные дыни.

У этого эмира было принято, чтобы кади приходил каждый день в его приемную и садился на место, отведенное для него, а вместе с ним факихи и писцы. Напротив него садился один из главных эмиров и с ним восемь старших тюркских эмиров и шейхов, называемых

йаргуджи

.

[47]

Люди обращаются к ним с тяжбами. Если дело относится к шариатским, то по ним решение выносит кади, а по другим делам выносят решение эти эмиры. Их решения точны, справедливы, потому что их не заподозрят в пристрастии и они не берут взяток.

Мы вернулись в медресе, после того как были приняты эмиром, и он послал нам рис, муку, овец, масло, разные приправы и вязанки дров. Во всей этой стране не знают угля, так же как в Индии, Хорасане и Персии. Но в Китае используют для топлива камень (т. е. каменный уголь. —

Рассказ о достоинствах этого кади и эмира

В одну из пятниц я молился, как обычно, в мечети кади Абу-Хафса, и он сказал мне: «Эмир приказал дать тебе пятьсот дирхемов и устроить угощение, на которое будет израсходовано еще пятьсот дирхемов. На нем будут присутствовать шейхи, факихи и знатные лица. Когда эмир приказал это, я сказал ему: "О эмир, ты устроишь угощение, присутствующие на котором съедят по куску или по два; если же ты отдашь ему все эти деньги, это будет для него гораздо полезней". Он сказал: "Я так и сделаю". И назначил тебе тысячу дирхемов полностью». Затем эмир послал в сопровождении своего имама Шамс ад-Дина ас-Синджари деньги в мешке, который принес его слуга. Стоимость этих дирхемов на магрибское золото равняется тремстам динарам.

[49]

В тот день я купил вороного коня за тридцать пять динаров и поехал на нем в мечеть. Я отдал его цену из той же тысячи. После этого у меня стало много коней. Число моих коней достигло такой цифры, которую я не называю, чтобы не солгать. Число лошадей у меня продолжало возрастать до тех пор, пока я не прибыл в Индию. У меня было много лошадей, но я предпочитал этого коня, ухаживал за ним и привязывал впереди всех лошадей. Он был у меня три года, а когда пал, я был сильно огорчен.

Жена кади — хатун Джиджа-ага послала мне сто динаров денег. Ее сестра Турабек, жена эмира, устроила пиршество, на которое пригласила факихов и знатных людей города. Этот пир был устроен в построенной ею завии, где кормили приезжавших и уезжавших. Она послала мне соболью шубу и хорошего коня. Она лучшая, праведнейшая и щедрейшая женщина. Аллах да вознаградит ее добром.

Рассказ

Покинув пиршество, устроенное в мою честь этой знатной госпожой, я вышел из завии и в дверях повстречал женщину, одетую в поношенное платье. Голова у нее была закрыта чадрой, с ней были женщины, числа которых я не помню. Она приветствовала меня, на что я ответил, не останавливаясь и не обращая внимания на нее. Когда я был уже на улице, меня догнал кто-то из бывших при этом людей и сказал: «Женщина, которая приветствовала тебя, и есть Турабек-хатун». Я устыдился, услышав эти слова, и хотел вернуться к ней, но узнал, что она уже ушла. Я передал ей привет через одного из ее слуг и извинился за то, что не узнал ее.

Хорезмская дыня

Как на востоке, так и на западе

[50]

мира нет дынь, подобных хорезмским, за исключением бухарской, за которой следует исфаханская дыня. Кожа ее зеленая, мякоть красная, очень сладкая и при этом твердая. Удивительно, что ее разрезают на куски, сушат на солнце и кладут в корзины, как у нас делают с сушеными фигами

(шариха)

и малагским инжиром,

[51]

и везут из Хорезма в дальние города Индии и Китая. Среди всех сушеных фруктов нет лучше ее. Во время моего пребывания в индийском городе Дели, когда прибывали путешественники, я посылал кого-нибудь к ним купить мне сушеной дыни. Царь Индии, если ему привозили даже немного ее, присылал мне, так как знал мое пристрастие к ней. Он имел привычку угощать чужеземцев плодами своей страны и этим выказывал свою заботу о них.