Книга, которую Вы держите в руках, — вовсе не модный ныне «кинороман», хотя на ее страницах вы встретитесь с героями всем известного и всеми любимого фильма — Суховым и Верещагиным, Саидом и Петрухой, Абдуллой и Гюльчатай. Вы уже знаете, что случилось с ними в Туркестанской пустыне. Но как они все там оказались? Откуда пришли? Что делали до того, как под белым палящим солнцем раздались выстрелы? Вот лишь несколько штрихов к биографиям героев:
Незадолго до схватки с Абдуллой Сухов чудом избежал смерти — собственный командир стрелял в него за неповиновение.
В Первую мировую войну Верещагин был фронтовым разведчиком и прославился умением добывать немецких «языков».
Петруха обокрал своего отца-сапожника, чтобы помочь революционному подполью.
Саид мстил Джевдету не только за убийство отца, но и за гибель родной сестры.
Любимой женой Абдуллы была русская женщина, с которой он познакомился в 1913 году в Петербурге. Остальное Вы прочтете в романе «Белое солнце пустыни».
Рустам Ибрагимбеков, Валентин Ежов
Белое солнце пустыни
Бывший красноармеец Федор Сухов двигался по пустыне походным шагом, оставляя за собой лунки следов, которые горячий ветерок старался побыстрее засыпать песком.
Темные пятна пота на выгоревшей гимнастерке с белым, как иней, налетом соли говорили о том, что Сухов не первый день идет по песчаным барханам, тянущимся от горизонта до горизонта, словно волны застывшего моря.
За спиной у Сухова висел тощий «сидор», в руке он нес саперную лопатку с зарубками на черенке, на первый взгляд непонятного назначения. Новенький поясной ремень, широкий, кожаный, с двумя рядами дырочек не соответствовал рангу рядового бойца, каким еще недавно был Сухов. На одном боку к этому ремню был приторочен малость помятый металлический чайник, на другом — кобура с револьвером; у самой же пряжки с ремня свисал кинжал в ножнах из жесткой кожи, вернее, даже не кинжал, а тяжелый боевой нож.
Солнце поднималось все выше и выше. Кустик полыни застыл метелочкой, не отбрасывая от себя тени. Промелькнула ящерица, царапая песок коготочками, и вновь все замерло, погрузившись в густую жаркую тишину, только под тяжелыми ботинками Сухова равномерно шуршал песок.
