Ваши гости мало знакомы друг с другом, и разговор не клеится. А ужин не готов, и вам надо отлучиться на кухню. Как найти тему, которая объединила бы всех? Скажите вот что:

– Недавно купили радиолу "Ригонда", и что-то с ней случилось. Оказалось, вышел из строя нож для переключения диапазона. Копейки стоит, а найти невозможно. Хотели уже грузить этот комбайн и возвращать в магазин – вообразите затрату времени, нервов и денег! – но, к счастью, подвернулся один жулик. Видимо, где-то он этот нож украл, и все обошлось.

После чего спокойно идите и занимайтесь хозяйством. Гости вашего отсутствия и не заметят. К вам на кухню доносятся голоса:

– Моторная лодка. Чепуховая деталь – магнето. Приезжаем с Селигера обратно в Москву, ездим по магазинам, жара, мерзость, отпуск летит к черту...

– А у меня...

Он был немолод и вдов. Он владел автомобилем, холодильником, телевизором и пылесосом. Ни одна из этих машин не работала. Каждой не хватало какой-то мелкой, но существенной детали.

О, разумеется, у профессора были тысячи возможностей купить эти детали, как загадочно говорится, "с рук". Но, покупая этим способом, задают один-единый вопрос: "Сколько?" Профессор же задушевно спрашивал: "Откуда это у вас, мой друг?" Взгляда профессорских глаз не выдерживал никто. Продающий сперва что-то врал потом, махнув рукой, отчаянно говорил: "Ну украл, ну в чем дело? От резинового манжетика государство не обеднеет!"

И тут профессор преображался. Глаза метали молнии, голос звенел металлом. Профессор говорил речь об уважении к государственной собственности, об экономии, о честности...

Ах, такие речи произносят многие, но профессор отличался от многих тем, что слова у него не расходились с делом. Это почему-то чрезвычайно изумляло окружающих. Ставило их в тупик. И были люди, считавшие профессора ненормальным, ибо иначе объяснить его поведение они не могли.

Ремонта в квартире не было давно. Домработница Нюра вызвала как-то маляров, но профессор так подробно их допрашивал, откуда они собираются брать материал, что маляры, плюнув, ушли. Стены были в пятнах, потолки черны, машины бездействовали, но профессор был покоен и счастлив. Его утешали высоты собственного духа. Нюра же называла профессора "святым", и это тоже давало ей некоторую моральную поддержку.