Эта в своем роде уникальная книга о созидающей силе русского языка необычна тем, что ее автор - Ирзабеков Фазиль Давуд оглы - азербайджанец по национальности. Для него, коренного бакинца, русский язык стал родным - после окончания Института русского языка и литературы им. М.Ф. Ахундова он преподавал русский язык иностранным студентам в Азербайджанском государственном университете, работал заместителем председателя Республиканского совета по делам иностранных учащихся. Переехав в 1992 году в Москву, работая ответственным секретарем Общества российско-азербайджанской дружбы, Фазиль Ирзабеков стал еще глубже ощущать глубинное родство двух культур. В 1995 году на русской земле он принял Таинство Святого Крещения с именем Василий. В 2001 году создал и возглавил Православный центр во имя святителя Луки (Войно-Ясенецкого), получивший благословение Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, является помощником настоятеля храма Косьмы и Дамиана на Маросейке.
Для Василия Ирзабекова русский язык стал более чем родным - он стал сутью и нервом его жизни. Он борется за чистоту русского языка как публицист, участник и организатор духовно-просветительских конференций (в том числе и международных). Его лекции в школах, светских и духовных учебных заведениях не могут оставить равнодушными, потому что зажигают в сердцах любовь к русскому слову.
Ваши мнения, предложения и пожелания о книге вы можете направлять автору по адресу: [email protected]
Предисловие. Душа России
О чем эта книга, которую вы взяли в руки, быть может, из любопытства? О нашем языке? Нет — она о Боге. О Том, Который сотворил мир Своим Словом (Ин. 1,13), Который Сам есть Слово.
Наша будничная речь привычна для нас, как дыхание, но в то же время она либо исполнена Божественным отсветом, либо искалечена лукавой лексикой. Апостол Иаков напрямую связывал нашу речь с духовной жизнью, со спасением:
«Кто не согрешает в слове, тот человек совершенный, могущий обуздать и все тело»
(Иак. 3, 2). Но язык — это и великая заповедь творчества: человек получил от Господа возможность творить посредством своего слова. Это и бесценное сокровище, которое мы часто бездумно расточаем.
Все ли мы помним про нашу ответственность перед Богом за слово? А она велика, о чем предупреждают нас евангельские строки:
«За всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день Суда»
(Мф. 12, 36). Поразительно, но наше слово — станет главным свидетелем о нас на Суде Божием:
«От слов своих оправдаешься и от слов своих осудишъся»
(Мф. 12, 37). Недаром и представители современной науки, например академик Ф.Я. Шипунов, утверждают, что раз произнесенные или воплощенные в событиях слова
«запечатлеваются в любой точке Вселенной навсегда».
«Мы обязаны знать, —
пишет профессор доктор филологических наук В.Ю. Троицкий, —
одухотворенный русский язык — душа России, ее святыня, предметное воплощение высших духовных ценностей, нерушимое духовное достояние, без которого человек (и народ!) теряет свое лицо, при поругании которого народ испытывает, ущерб своего достоинства и духовной самостоятельности, оттесняется, становится нравственно уязвимым и духовно бессильным. Мы, как зеницу ока, должны беречь родное слово. Слово дано для стремления к истине. Судьба наша — в словах, нами произносимых».
Но что же может напомнить современному человеку о духовной сущности как слова, так и великого родного языка в целом? Иногда это может быть свежий взгляд того, кто родился в иной культуре и потому особенно остро переживает богоданность русского языка. Я встретил такого человека — было это еще во время моей учебы в Московской Духовной Академии. Во время разговора о происхождении русских слов с иностранцем, православным епископом, знатоком русского языка, я услышал от владыки восторженные слова:
1. Язык Бога или язык черни?
Удивительно, но язык каждого народа, пусть даже немногочисленного, обязательно содержит в себе информацию о Боге. Точнее, те представления о Творце, которые бытуют именно в этой конкретной общности людей. Даже у полудикого племени индейцев, затерянного где-нибудь в дебрях Амазонки, в их весьма скудном, на наш просвещенный взгляд, лексиконе наверняка найдутся слова, относящиеся к их божествам. Воти получается, что если безбожного человека еще можно встретить, то безбожного языка просто быть не может.
Так, в лексике некоторых тюркских языков мы встречаем интересные параллели со Священным Писанием. Скажем, в азербайджанском языке слово
человек
звучит как
адам,
что сразу же возводит нас к самым истокам ветхозаветной истории. Слово
предатель
произносится как
хаин —
да-да, тот самый Каин, совершивший самое первое и тяжкое предательство: убийство единокровного брата. Значение
чуждый, нездешний, несведущий, не наш человек —
это
хам,
что также не нуждается в особых комментариях. Такая вот причудливая ветхозаветная матрица.
Что касается русского языка, то мы можем говорить о нем, как о явлении сакральном. При внимательном любовном рассмотрении становится ясным, что он повествует нам об Иисусе Христе, содержит сокровенное знание о Нем.
Корни и мысли
Начнем со слова
человек:
что оно значит в русском языке?
Обращаясь с этим вопросом к различным аудиториям, нередко слышал в ответ:
«чело»
и
«век».
Однако это не несет в себе никакой смысловой нагрузки, чего попросту не может быть. Невероятно, чтобы слово, означающее в столь богатом языке понятие
венец Божьего творения,
было случайным набором не стыкующихся меж собой смыслов. Вспоминаю в этой связи, как был участником отпевания блаженного младенца, который прожил три неполных дня, но, к счастью, его успели окрестить. Я еще поинтересовался тогда у священника: какие же грехи у этого крошечного создания? И услышал в ответ, что даже новорожденный несет на себе печать первородного греха, — и в этом заключается одна из тайн человеческой природы. Немало повидавший за свои более чем полвека, я не нашел тогда в себе мужества взглянуть на
чело
этого ангелочка. А уж какой там век?! Но Церковь отпевала именно
человека!
Так что же значит это удивительное слово —
человек?
Замечательное объяснение нашел я в «Славянорусском корнеслове» Александра Семеновича Шишкова. Но сначала скажу несколько слов о самом этом великом русском человеке. Адмирал и госсекретарь, один из славных защитников Отечества, верой и правдой служивший четырем царям, министр просвещения и президент Российской Академии наук, он посвятил свою книгу государю Николаю I. Цель труда всей своей жизни он выразил в следующих словах:
«Попытаемся, откроем многое доселе неизвестное, совершим главное дело и оставим будущим временам и народам обдуманное, обработанное и требующее для дальнейшего исправления уже мало попечений».
Человек необычайной популярности, яростный поборник чистоты родного языка, Александр Семенович ратовал за удаление из него вошедших в моду многочисленных иноязычных заимствований, связанных с тогдашним засильем французского. Протест его был направлен также и против засилья французских гувернеров, заполонивших Россию, — воспитателей будущей элиты общества.
Человек словесный
Так что же все-таки означает слово
человек?
А.С. Шишков возводит его этимологию непосредственно к понятию «слово»:
слово — словек — цловек — чловек — человек.
И дело не только в том (хотя и это немаловажно), что таким образом подчеркивается главное отличие людей, как существ словесных, мыслящих словами, от всего живого, сотворенного Богом, но и в том, что
Слово —
это прежде всего имя Самого Бога! На какую же неизмеримую высоту поднимает нас эта мысль, какое высокое достоинство придано всем нам. Вспомним Евангелие от Иоанна:
«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог»
(Ин. 1, 1-3).
Больно слышать, когда Православную веру пытаются (и попытки эти в последнее время становятся все более настойчивыми) представить всего лишь одной из религий. Можно ли с этим согласиться? Ни в коем случае. Ведь Господь Бог наш Иисус Христос, в Которого мы веруем, личностен. Именно в этом заключается коренное отличие нашей веры от иных религий. Господь был явлен нам, воплотившись, жил среди нас, учил и исцелял нас, радовался и горевал вместе с нами, принял за нас крестные страдания. И разве не этим сокровенным делится с нами святой апостол Иоанн: «О
том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривала и что осязали руки наши, о Слове жизни, — ибо жизнь явилась и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную жизнь, которая была у Отца и явилась нам, —
о
том, что мы видели и слышали, возвещаем вам, чтобы а вы имели общение с нами: а наше общение — с Отцем и Сыном Его, Иисусом Христом»
(1 Ин. 1, 1-3). И далее:
«Сей ученик и свидетельствует о сём, и написал сие; и знаем, что истинно свидетельство его»
(Ин. 21, 24). Вспомним, любимый ученик Спасителя даже слышал биение сердца своего Божественного Учителя, приникнув к Нему во время Тайной Вечери. И если пафосом иных верований является мысль о ничтожестве человека пред лицом Всевышнего, то Священное Писание говорит нам о совершенно ином — что мы созданы по образу и подобию Божию. Пречистыми устами Господа нашего Иисуса Христа оно взывает к нашему с вами Небесному достоинству.
«Над небом голубым!..»
Не знаю, читал ли Николай Васильевич Гоголь Шишкова, но как проникновенны его слова из «Выбранных мест из переписки с друзьями»:
«Нужно вспомнить человеку, что он вовсе не материальная скотина, но высокий гражданин высокого небесного гражданства. Покуда он хоть сколько-нибудь не будет жить жизнью небесного гражданства, до тех пор не придет в порядок и земное гражданство».
Кстати, нелишне будет поведать о той печальной метаморфозе, которую претерпело само слово
гражданин
в советский период нашей истории. Ведь именно тогда оно стало ассоциироваться с понятием
казенщина,
более того, с весьма специфичным понятием общения с
«гражданином начальником».
Вспомним, будучи заподозрен в чем-то противоправном, человек из дружественного разряда «товарищей» автоматически переходил в печальную группу изгоев — «граждан». А ведь изначально слово это обозначало высшую похвалу и пожелание православному человеку стать по завершении земного бытия насельником Небесного Града Иерусалима, и именно от этого
Града
ведет свое происхождение высокое слово
гражданин.
Не потому ли так нелепо звучат для нас, нынешних, бывшие некогда хрестоматийными строки:
«Смотрите, завидуйте, я — гражданин Советского Союза!»
Вот и в популярной песне Б. Гребенщикова «Под небом голубым» (авторство его мне кажется весьма сомнительным, так как и мелодия, и слова эти известны не одно столетие) всего из-за одного-единственного предлога искажен ее сокровенный смысл. На самом деле стихотворение это звучит несколько иначе:
«Над небом голубым есть Город Золотой».
Речь в этой песне идет все о том же Небесном Граде Иерусалиме.
А взять, к примеру, слово
славяне —
по Шишкову, это люди, одаренные особым даром слова. И это правда: ни у одного народа в мире нет больше такой великой литературы, каковой является русская словесность. Конечно, есть множество народов, литература которых насчитывает не одно столетие и даже тысячелетие, но дело не в возрасте. Хотя по историческим меркам русская словесность еще достаточно молода в силу юности нации, главное ее отличие от всех иных — прежде всего, в том, что в творениях ее классиков, как ни в какой иной литературе, показана вся глубина, все неуловимые оттенки движения души человеческой, и ее ангельские, лучезарные взлеты, и тяжкие мрачные падения. Никогда и нигде не ставились доселе так властно и с такой пронзительной любовью и болью «проклятые вопросы» человеческого бытия. А потому, отмечая то огромное влияние, которое она неизменно оказывала на весь строй души русского человека, на его умонастроения и в конечном итоге на судьбы нации, находившийся в эмиграции Иван Бунин в 1925 году горько констатирует:
Вспоминаю, как покойный дед мой, окончивший классическую гимназию, а позже преподававший в ней, неизменно называл литературу
Вся правда Христова
Не так давно в культурной жизни нашей страны произошло событие мирового значения: прославленная балерина Майя Плисецкая отмечала свой юбилей. В одном из телевизионных интервью восьмидесятилетняя балерина (она мужественно не скрывала своего возраста, не буду делать этого и я) заявила:
«Вот говорят, что в начале было слово, а я говорю, что в начале был жест».
Эффектно, ничего не скажешь, но отчего-то стало грустно. Не хочется думать, что великая танцовщица так и не удосужилась открыть Евангелие от Иоанна. Или, может, не заметила, что в первой же фразе
Слово
написано с большой буквы. Ибо это Бог.
Как оказалось, можно дожить до весьма солидного возраста, сохранив прекрасную физическую форму (согласитесь, сегодня это все же редкость), снискать заслуженную мировую славу, но так и не уразуметь того, что было осознано и, что гораздо ценнее, прочувствовано полуграмотным, а то и вовсе безграмотным простым русским человеком и два, и три, и пять веков назад.
«Я
утверждаю, —
пишет Ф.М. Достоевский в «Дневнике писателя», —
что наш народ просветился уже давно, приняв в свою суть Христа и учение Его. Мне скажут: он учения Христова не знает, и проповедей ему не говорят, — но это возражение пустое: все знает, все то, что именно нужно знать, хотя и не выдержит экзамена из катехизиса. Научился же в храмах, где веками слышал молитвы и гимны, которые лучше проповедей. Повторял и сам пел эти молитвы еще в лесах, спасаясь от врагов своих, в Батыево нашествие еще, может быть, пел: "Господи Сил, с нами буди!"И тогда-то, может быть, и заучил этот гимн, потому что кроме Христа у него тогда ничего не оставалось, а в нем, в этом гимне, уже в одном вся правда Христова».
Так можем ли мы не ощутить драгоценность языка русского, несущего нам
«всю правду Христову»?
Можем ли остаться равнодушными к раздумьям великого писателя:
«Главная же школа христианства, которую он прошел — это века бесчисленных и бесконечных страданий, им вынесенных за всю историю, когда он, оставленный всеми, попранный всеми, работающий на всех и на вся, оставался лишь с одним Христом-Утешителем, Которого и принял тогда в свою душу навеки и Который за то спас от отчаяния его душу!»