Нежная тайна

Иванов Вячеслав Иванович

ЛЕПТА

   Стихотворения, соединенные под заглавием «НЕЖНАЯ ТАЙНА» по преобладающему в них лирическому мотиву,— написаны летом 1912 года, в Савое, без определенного плана, почему и расположены (с незначительными отступлениями) в порядке их возникновения.

   Приложение озаглавлено ЛЕПТА — в подражание александрийским поэтам, которые называли так свои поэтические «мелочи». Это маленькое собрание посвящается приятелям стихотворца и, вместе с ними, любителям стихов, сложенных по частным, скромным поводам или просто — в шутку. Если такие произведения художественно закончены в своем роде, они могут наравне с другими приношениями упасть смиренною лептой в копилку Аполлонова святилища.

   Да не усмотрят школьного педантизма в том, что последние из этих лепт выбиты древним чеканом. Пристрастие любителя оправдывается его верою в будущность нашего гуманизма. Автор думает, что античное предание насущно нужно России и Славянству — ибо стихийно им родственно,— и смело предполагает в числе своих читателей «humaniorum studiorum cultores».

[1]

Озирая все, собранное вместе в одном издании, автор, первый, смущен сопоставлением столь различного. Некоторые страницы книжки изображают созерцания, несомненно выходящие за пределы поэзии, понятой как ars profana

[2]

— как художество мирское, а не таинственно-богослужебное. Другие, напротив, являют, по-видимому, вторжение в округу искусства такой обыденности, которая может показаться «внешнею» — profana — артистическому Парнасу. Одни — скажет его суд — посвящены предметам, недоступным Музе по своей возвышенности или «запредельности», другие — недостойным ее, по непосредственной близости к житейскому и повседневному. Автор признается, что в долгих размышлениях о существе поэзии разучился распознавать границы священных участков: он не умеет более различать желательного и нежелательного в ней — по содержанию. Мерилом поэтического (поскольку речь идет о словесном воплощении душевного состояния) служит для него достоинство формы: не техническое, в тесном смысле слова, ее совершенство, но — в более широком и окончательном смысле — ее художественно цельное тожество с содержанием. Из чего, впрочем, вовсе не следует, что он считает это единство формы и содержания действительно осуществленным в собственных творениях: никто себе не судья.

В. И.

НЕЖНАЯ ТАЙНА

АЛЕКСАНДРУ БЛОКУ

Ты царским поездом назвал

Заката огненное диво.

Еще костер не отпылал

И розы жалят: сердце живо.

PROOEMION

[3]

Я не знаю, где он рухнет, льдами вскормленный

                                       поток.

Рок ли стройно движут струны? Или лирник —

                                  темный Poк?

Знаю только: эти руны я пою не одинок.

РЫБАРЬ

Поразвешены сети по берегу…

В сердце память, как дар, берегу

Об уловом разорванных неводах

И о Встретившем нас на водах.

НОВОСЕЛЬЕ

            Моим новосельем

Раздвинулся горный, над влагой лазурной, туман;

            И к праздничным кельям

Склонился, разнежен смарагдным весельем, платан.

ПАРУС

Налетной бурей был охвачен

И тесный, и беспечный мир;

Затмились волны; глянул, мрачен,

Утес — и задрожал эфир.