Несколько слов об авторе:
Когда в советские времена критики называли Сергея Каледина «очернителем» и «гробокопателем», они и не подозревали, что в последнем эпитете была доля истины: одно время автор работал могильщиком, и первое его крупное произведение «Смиренное кладбище» было посвящено именно «загробной» жизни. Написанная в 1979 году, повесть увидела свет в конце 80-х, но даже и в это «мягкое» время произвела эффект разорвавшейся бомбы.
Несколько слов о книге:
Судьбу «Смиренного кладбища» разделил и «Стройбат» — там впервые в нашей литературе было рассказано о нечеловеческих условиях службы солдат, руками которых создавались десятки дорог и заводов — «ударных строек». Военная цензура дважды запрещала ее публикацию, рассыпала уже готовый набор. Эта повесть также построена на автобиографическом материале. Герой новой повести С.Каледина «Тахана мерказит», мастер на все руки Петр Иванович Васин волею судеб оказывается на «земле обетованной». Поначалу ему, мужику из российской глубинки, в Израиле кажется чуждым все — и люди, и отношения между ними. Но «наш человек» нигде не пропадет, и скоро Петр Иванович обзавелся массой любопытных знакомых, стал всем нужен, всем полезен.
Как я начал вышивать
Предисловие
Значит, «начинал вышивать»…
Но так ничего хорошего и не вышил. До такой степени ничего, что в девятом классе остался на второй год, а кроме того меня вышибли из школы. Сначала было даже весело, а вскоре захотелось повеситься. Потом вешаться раздумал. Отцов брат в Моссовете устроил в экстернат, а уж потом забрили в стройбат. После армии мать, имевшая блат в Литинституте, определила меня туда на переводчика с… татарского языка. С татарским языком романа не получилось, перевелся на заочного критика, а защищался по прозе. Проза называлась «Записки гробокопателя». Таким образом, так называемая творческая жизнь началась с того, где обычно всякая жизнь заканчивается, — с кладбища.
В дальнейшем повезло — десять лет не печатали. Говорю серьезно. За эти годы осеменил все издательства и журналы страны, узнал редакционную кухню, приобрел опыт, короче, обопсовел. Была возможность писать не торопясь дальше, что хочется (все равно ведь не напечатают).
Тахана мерказит
1
Ну, перетеплился малость, что поделаешь. А с другой стороны, если как Мерцалова велела — в шортах да в майке, — уж лучше совсем без порток, чтобы прямиком в дурдом.
Так рассуждал Петр Иванович Васин, спускаясь по трапу на летное поле аэродрома Бен-Гурион. Первое, что он увидел за пределами аэродрома: пальмы натуральные, будто в Сочах. И жару увидел — марево над бетоном колыхалось, как прозрачный желей.
Одет Петр Иванович был по-солидному: черный костюм, джемпер, сорочка — с галстуком, разумеется. На голове шляпа. В одной руке плащ, в другой — портфель (пожрать на первое время, мыло, то-се…).
На транспортерной карусели уже крутились оба его чемодана. Один деревянный, сработанный специально под плотницкий инструмент; второй обычный, фибровый — там инструмент электрический: лобзик, рубанок, точило…
Мартин, дурак, все смеялся, зачем ты с собой такую тяжесть прешь, там все дадут. Дадут, куда кладут! Кто ж это, интересное дело, свой инструмент чужому человеку даст? Пришлось Мартина маленько осадить: ты в своей яме сидишь и сиди, палочкой дирижерской маши, я тебя не учу. А в мое дело не суйся.
2
Месяц назад перед участком номер один садового товарищества «Салют» притормозил, чиркнув низко посаженным брюхом по разбитой дороге, белый «Мерседес» народной артистки бывшего Союза Ирины Васильевны Мерцаловой.
На бревнах, сваленных вдоль забора, сидел невеселый ханыга в меховой шапке с ушами и в синих милицейских галифе.
Ирина Васильевна шагнула во двор. Посреди участка возвышалось грандиозное сооружение. Строение до половины было выполнено из красного кирпича, выше сруб. Далеко, однако, сруб не ушел: три венца ощерялись поверху мощными шкантами. Вокруг были навалены готовые к кладке бревна с выдолбленными пазами. Меж бревен блуждали куры, поклевывая опилки, нервно дергал башкой цветастый петух, недовольный появлением нового человека.
В углу, у забора, притулилась крохотная времянка, обитая драным рубероидом. На оторванной дверце холодильника «Север-6» был сервирован стол. Ирина Васильевна подошла, заглянула в кастрюлю, вилкой поддела содержимое… Это оказался разваренный бычий хвост, опутанный водорослями петрушки. Окружали кастрюлю мутные стаканы, штук пять чесночин, две полубуханки черного хлеба и несколько яиц с прилипшим сором.
Рядом со столом, на земле, убранной щепой и завивающейся душистой стружкой, лежал сват Ирины Васильевны Петр Иванович Васин.
3
…И зря он сомневался насчет экипировки. Встречающие — в основном, мужики — все были в черных костюмах, в шляпах. Только у евреев шляпы черные, а у Петра Ивановича — беж. И рубашки у них почему-то без галстуков. Зато волосня какая-то по бокам. Может, это пейсы и есть? Скорей всего. А у некоторых еще из-под пиджаков бахрома белая вылазит… Так. А кто ж меня встречает?.. Должны с плакатом…
— Васина кто встречает?! — гаркнул он.
Из толпы выпростался запыхавшийся лысый бородатый мужик лет сорока пяти в толстых очках. На груди у него висела табличка: «Встречаю Васина Петра Ивановича». Петр Иванович никогда еще не видел свою фамилию, написанную такими большими буквами.
— С приездом, Петр Иванович! — Лысый без разговоров перехватил у него чемодан с электричеством и, к немалому удивлению Петра Ивановича, не помер тут же на месте. Похилился малость, но попер без особой натуги.
— Может, тележку взять? — предложил Петр Иванович.
4
В большой, изуродованной боем комнате Мишка, нелепо жестикулируя, доказывал что-то огромному — за метр восемьдесят — румяному толстому балбесу в военной форме. Пилотка торчала у балбеса под погоном. Вопил он не по-русски. На просиженной до пружин зеленой тахте валялась незнакомая Петру Ивановичу винтовка, похожая на удлиненный автомат. Покрывало сбилось на каменный пол.
— Немедленно прекрати, Павел! — орал Мишка. — У нас гость из Москвы! Васин Петр Иванович!
Павел замолк. Стало тихо. Мерно гудел, поматывая зарешеченной головой, голубой вентилятор на длинной ноге. Мири, точь-в-точь московская его внучка Машка, такая же зубастенькая, высунув от старания язык, на цыпочках подобралась к братану и со всего размаху заехала ему ногой чуть не по зубам. Пашка взвыл, кинулся за сестрой, но та уже нырнула в кухню к матери.
— Каратэ занимается, — не без гордости пояснил Мишка. — Третий год.
В комнату заглянула Алка.
