Все счастливые алкоголики счастливы одинаково, все несчастные ведут себя очень по-разному. Мой биологический отец был несчастлив, и пил очень нехорошо. Алкоголь был его главным и единственным увлечением. Поначалу отца еще интересовали книги. Только детективы и фантастика. Но потом и к книгам он остыл. От постоянной неудовлетворенности жизнью (откуда ей было взяться?) он то и дело впадал в буйное помешательство. До белой горячки дело не доходило, но, выпив, он становился агрессивным, терял контроль над собой, и избивал мать.

Моя память включилась слишком рано. И потому из нее, к несчастью, так и не стерлись досадные эпизоды неправильного детства. Я помню, как просыпался от криков. Как выбегал из спальни, шлепая по линолеуму босыми ножками. И кидался на отца, трясущего мать, как тряпичную куклу, с кулаками. У него было красное перекошенное лицо, и пахло от него всегда перегаром. Он отбрасывал меня одним ударом, и я летел через коридор, и падал. А мать кричала надрывно: «Не смей! Не смей бить ребенка, подонок!»

Мне было больно. Я скрывал синяки от воспитателей, опасаясь, что меня заберут из семьи, и отдадут в детский дом. Об этой страшной возможности мне как-то раз поведала мать. Подозреваю, для нее было важно, чтобы я скрывал происходящее. И я скрывал. Ночью глотал слезы обиды и страха, и в конце концов засыпал, думая о том, что вырасту — и убью отца.

На следующий день все повторялось снова… И я опять, превозмогая страх, кидался на защиту матери… И получал свое.

Однажды случилось то, что и должно было случиться. В очередной раз надравшись, он убил ее, пырнул ножом. Но врачи в наше время творят чудеса. Она должна была умереть, но не умерла. И в больнице через некоторое время ее оживили. Вырезав, правда, некоторые пострадавшие внутренние органы.