Океан. Выпуск пятый

Каменцев Владимир Михайлович

Хикмет Назым

Белкин Семен Исаакович

Глушкин Олег Борисович

Рейтман Марк Исаевич

Волков Михаил Дмитриевич

Суслович Никита Рафаилович

Тюрин Владимир Михайлович

Иванов Юрий Николаевич

Серго Герман

Широков Виктор Александрович

Матвеев Владимир Васильевич

Грачевский Юрий Маркович

Олейников Иван

Базоев Мурат Михайлович

Подколзин Игорь Васильевич

Туманов Олег Иванович

Алексеев Владимир Николаевич

Гайдаенко Иван Петрович

Веселов Павел

Усенко Николай Витальевич

Муравьев-Апостол А.

Колмаков Юрий Иннокентьевич

Непомнящий Николай Николаевич

Дудников Юрий

Барсов Сергей Борисович

Супрунов Н.

Литературно-художественный сборник знакомит читателей с жизнью и работой моряков, с выдающимися людьми советского флота, с морскими тайнами, которые ученым удалось раскрыть.

ПРИХОДИ К НАМ НА МОРЕ!

В. М. Каменцев,

министр рыбного хозяйства СССР

ОКЕАН, ХАРАКТЕР, ПРОФЕССИЯ

И в наши дни не состарилась мудрая заповедь древних: плавать — значит жить. 365 миллионов квадратных километров необозримых океанских просторов пересекают трассы, проложенные моряками.

А с чего, собственно, началось мореплавание? Как так получилось, что первобытный человек, преодолев страх, сел на бревно и отправился в первое свое путешествие по воде? Что руководило им? Любопытство? Желание раздвинуть рамки известного ему мира? Вряд ли. Слишком велико было чувство страха перед непонятным голубым простором, чтобы заставить первобытного человека покинуть земную твердь. Нужен был очень сильный и веский стимул для этого. Им оказалась необходимость добывать себе пищу.

Ведь охота и сегодня не всегда бывает удачной. А что говорить об охоте, когда в руках человека была всего лишь палка или каменный топор? Рядом же, буквально у самого берега, безмятежно плескалась рыба. И наш первобытный предок рискнул… Так рыболовство породило мореплавание.

С тех пор минули десятки тысяч лет. Сегодня только наша страна насчитывает около двадцати тысяч рыболовных судов. Более полумиллиона советских людей, в основном молодых, задорных, сильных, пытливых — их средний возраст 25 лет — трудятся на рыбопромысловом флоте. И флот этот непрерывно растет, расширяются районы промысла. Наши рыболовные суда теперь уже работают по всей акватории Мирового океана, раскрывая всё новые и новые промысловые районы и глубинные клады доселе неведомых объектов промысла — удивительная неиссякаемая новь открытий!

Мы возлагаем большие надежды на молодежь, связываем с ней будущее рыбной промышленности и хозяйства, потому что намечаем грандиозные программы освоения биологических богатств океана, а выполнить их без энтузиазма молодого поколения невозможно.

Назым Хикмет

ЗАКОН МОРЯ

Считается, что море коварно, что морю, как и женщине, нельзя доверяться, и хотя им обоим пороки эти вовсе не свойственны, море, как и женщину, принято порицать. Это мнение проникло даже в художественную литературу. А точнее, быть может, такой взгляд на море как нечто коварное и недостойное доверия проник в жизнь не от моряков, не от рыбаков, ведущих схватку с ним, а, наоборот, каналами литературы. Именно поэтому такое мнение оказывается в конце концов не чем иным, как полированной литературной фразой.

Так почему же море вероломно? Почему же нельзя доверяться этой самой живой, самой красивой, самой созидательной в мире стихии?

Если море двумя ударами опрокидывает тех, кто, не понимая его языка, вознамерился одолеть его волны с трусливым сердцем в груди, то кто в этом виноват — море? Или те, кто его не понимает?

Море не прощает малейшего к себе пренебрежения, малейшего невежества. Море требует от нас знаний и мужества, мастерства и почтения к себе. …Каждый шторм на море заранее возвещает, когда он разразится. Если не понимаешь языка этих предупреждений, пеняй не на море, а на собственное самонадеянное невежество.

В море нельзя выходить с трясущимися поджилками, со смутной тревогой в сердце. Кто в море выходит с дрожью в руках, тот гибнет. Таков закон моря.

С. Белкин

РЕПОРТАЖ С ПРОМЫСЛА

Очерк

Это был теплый летний день, какой может быть только в середине декабря. Да, да, декабря. Мы промышляли рыбу в Южном полушарии. Вокруг нас простирался необозримый океан. Рыболовный траулер легко разрезал фиолетовую гладь воды, ежесуточно проглатывая свои 240 миль лазурного пространства. Был самый обычный день самого обычного рейса…

БЕЗРЫБЬЕ

Дню этому, казалось, не будет конца. Солнце неподвижно застыло в зените, вперив свое огненно-рыжее око в палубу нашего траулера, как бы пытаясь понять, зачем этим обуглившимся от загара людям в шортах и тапочках на босу ногу да в замысловатых шапочках на голове потребовалось уходить так далеко от дома.

А люди занимались своими будничными, привычными делами. Из ходовой рубки выглядывал с биноклем в руках молодой штурман Леша Воронцов. Широкое лицо его, обрамленное окладистой пушистой бородой, занимало чуть ли не все лобовое окно рубки, и за ним нельзя было увидеть стоявшего на штурвале Гену — худущего, долговязого курсанта Сахалинского мореходного училища, впервые попавшего в настоящий промысловый рейс.

На крыше рубки расположилась живописная группа моряков, которых по их пляжному виду можно было бы принять за праздных туристов, если бы не напряжение, с которым они, вооружившись сильными морскими биноклями, всматривались в неподвижную гладь океана. Даже на фоне своих темно-шоколадных товарищей эти моряки с биноклями отличались каким-то фантастическим загаром, а их лица от долгих контактов с дневным светилом напоминали иссушенный египетский пергамент. Это наблюдатели, которым доверена самая ответственная работа, определяющая успех рейса — поиск рыбы.

Оказывается, есть такие рыбы, которых очень трудно найти, даже пользуясь самыми совершенными электронными приборами. Они живут в верхних слоях воды. Поэтому на промысле некоторых поверхностных рыб, включая мелких тунцов, добычей которых занимался и наш траулер, лучшим и самым совершенным прибором продолжает оставаться человеческий глаз, вооруженный хорошим биноклем.

Работа наблюдателей при всей ее видимой приятности очень непростая и нелегкая, хотя, казалось бы, что может быть лучше: сиди себе, свесив с крыши рубки босые пятки, загорай, дыши свежим воздухом. Но попробуйте продолжительное время пристально всматриваться поверхность тропического океана. От нестерпимого блеска воды глаза быстро устают и начинают болеть, острота зрения притупляется, и поэтому вахта наблюдения самая короткая: час-два, не более. А смотреть приходится очень тщательно: не найдешь рыбу — вернешься в порт с пустыми трюмами, и полугодовой рейс пойдет насмарку.

СПАСИБО ТЕБЕ, КАШАЛОТ!

Кончался очередной день рейса — такой же обычный и невыразительный, как и предыдущие. Было часов 6 вечера. Солнце уже «шло на посадку», когда наблюдатели заметили несколько бревен, плывущих навстречу судну. Об этом немедленно сообщили в ходовую рубку по трем причинам: во-первых, при этом потрясающем однообразии даже бревна — это тоже событие; во-вторых, если судно наскочит на бревна, можно повредить корпус или винт и, в-третьих, около плавающих предметов часто концентрируются косяки рыбы.

Как всегда в подобных случаях, сразу же к штатным наблюдателям присоединился десяток добровольцев, и все стали с интересом рассматривать эти бревна. И каково же было удивление, когда бревна начали фонтанировать. Они оказались не поваленными ураганом деревьями, а живыми кашалотами! Видимо, чтобы окончательно развеять наши заблуждения, на поверхности появилась ужасно некрасивая голова одного из морских гигантов, похожая на авиационную бомбу эдак тонн на десять, и начала открывать и закрывать свой рот, напоминающий ковш гигантского экскаватора. Создалось впечатление, что кашалот исполнял песню. Потом он нырнул и продемонстрировал нам свой хвост. Затем этот хвост начал шлепать по воде с такой силой, что брызги взлетали вверх метров на двадцать.

Пока кашалоты развлекали нас, в стороне показался еще один здоровенный кит, пасшийся в гордом одиночестве на солидном расстоянии от своих расшалившихся собратьев. Но что это? Вокруг него внезапно закипела вода, и на поверхности появился косяк тунцов — эдаких резвых бычков килограммов по пятьдесят. Они были в превосходном настроении, выпрыгивали из воды в полный рост и, выполнив свой трюк, шлепались о поверхность океана, уступая место новым исполнителям. Видимо, вместе с китом они охотились на какую-то рыбную мелкоту.

Решение идти в замет было принято мгновенно. То, что в неводе может запутаться кит и разворотить всю сеть, — это капитана не пугало: он хорошо знал, что киты никогда не попадают в сети — почувствовав опасность, они ныряют на большую глубину и уходят из зоны обмета. А вот с точки зрения рыбалки присутствие кита даже полезно: тунцы во время замета будут держаться около этого гиганта и не станут метаться в разных направлениях.

Быстро спустили бот, на него передали капроновый трос, привязанный к неводу, уложенному в виде высокого, неуклюжего горба на корме траулера. Наше судно начало набирать скорость: малый ход, средний, полный, самый полный… Траулер задрожал словно под ударами пневматических молотков. Казалось, что двигатель вот-вот выпрыгнет из корпуса. Судно поравнялось с косяком.

ВЕЧЕРНИЕ ПОСИДЕЛКИ

В этот день команда освободилась довольно рано: с утра сделали один замет, к обеду управились со всем уловом, после обеда боцман выгнал всех на драйку палубы, и часов в 6 вечера один за другим моряки начали «выходить в свет»: часть из них расположилась за деревянными столами, предусмотрительно сколоченными боцманской командой в начале рейса; другие — на крышке люка; третьи уселись прямо на палубе, аппетитно пахнувшей свежевымытым деревом.

По кругу идет пачка сигарет, и начинаются долгие и неторопливые рыбацкие посиделки. О чем только не услышишь в этом импровизированном дискуссионном клубе: и о международном положении, и об иностранных портах, и о проделках моряков на берегу. Иногда чувствуется, несет рассказчик несусветную чушь, но все равно слушатели воспринимают рассказ с самым неподдельным интересом и охотно от души смеются, если увлеченный рассказчик «зальет» что-то особенно сногсшибательное.

— Был у меня друг, боцман, — плетет нить своего рассказа один из матросов. — Приехал после рейса в Находку, увидел на аэродроме заблудившуюся корову и привязал ее за рога к вертолету. Вертолет взлетел вместе с рогами… Потом штраф боцман уплатил — пятьсот рублей — за порчу домашнего скота…

Чушь несусветная, но дружный хохот взрывает ночную тишину.

С мачты испуганно взлетает, громко хлопая крыльями, присевшая отдохнуть большая птица.

КАПИТАН

Еще будучи учеником начальной школы, я очень часто рисовал в своем воображении капитана корабля — мужественного, решительного человека, наделенного кучей всяческих добродетелей. Одним словом, капитан представлялся мне неизменно таким, каким его изображал Жюль Верн и другие авторы доступных мне в ту пору приключенческих романов. Для меня капитан был всегда героем, первопроходцем, сильным и справедливым, смелым, отчаянным человеком.

И вот настало время, когда я лично познакомился с капитаном, причем не на берегу, где он сидит за бокалом шампанского при всех регалиях и рассказывает очарованным слушателям, а особенно слушательницам, удивительные морские истории и приключения из собственной жизни. Нет, я получил возможность познакомиться с капитаном в его повседневной работе, когда он один на один с океаном, один на один с кораблем и его экипажем. Капитаном во время шторма, при замете, при швартовке, на собрании, в иностранном порту, за партией в шахматы… И увиденное произвело на меня гораздо большее впечатление, чем все читанное мною о капитанах каравелл, бригантин и чайных клипперов и даже о самом капитане Немо.

Да, действительно каждое плавание в эпоху парусного флота было подвигом. На утлых суденышках капитаны уходили в полную неизвестность, не имея элементарных навигационных приборов, нормальной пищи, они жестоко страдали от жажды, от отсутствия примитивных жизненных благ и удобств, постоянно вступали в яростные схватки то с ветрами, то с пиратами, а порою и с мятежниками на собственном судне. Безусловно, в этих условиях капитан должен был обладать поистине необыкновенными, сверхъестественными качествами.

Так что же, может быть, сейчас работа капитана легче? Не спешите отвечать утвердительно. Да, современный капитан живет в комфорте. У него отдельная каюта, а точнее — целая квартира на судне: кабинет, спальня, ванная. У капитана есть свой холодильник, радиоприемник, телефон; каждое утро к нему приходит дневальный и делает уборку. А сколько прав у капитана! Ни один человек не может быть зачислен в штат судна без согласия капитана. Все его распоряжения обязательны для выполнения и обсуждению не подлежат. Он может поощрять, наказывать, даже уволить провинившегося члена экипажа, отправив его на попутном судне домой. Если в море рождается ребенок, капитан составляет акт о рождении, если член экипажа или пассажир умер на борту судна, капитан составляет акт о смерти. Одним словом, капитан на судне — наивысшая инстанция решительно по всем вопросам.

Но вместе с тем ни одна профессия, ни одна должность не накладывает на человека такого бремени ответственности. Прежде всего, капитан — это штурман высшего класса, и он лично отвечает за безопасность судовождения. Как только возникает трудная ситуация: нужно проходить канал, шлюз, узкий проход, произвести швартовку, разойтись с близко идущим судном — капитан обязан находиться на мостике и лично руководить маневром. В любое время дня и ночи его помощники обязаны поднять капитана и пригласить его в ходовую рубку, если возникает хоть малейшая угроза безопасности судна. На чьей бы вахте ни произошла авария, кто бы ни был в ней виновен — ответственность в первую очередь несет капитан, и с него всегда взыскивают строже, чем с других.