Я гляжу в окно, за которым привычно буйствует метель, гляжу на согнутые от висящего на них льда ветви клена. Они похожи на челюсти. Зубами служат острые сосульки, деснами — черные морщинистые прутья. В лиловом свете фонаря они кажутся облитыми какой-то запекшейся дрянью.

Древесное чудище скалится за окном, ему хочется попробовать меня на вкус. Но хрупкое стекло надежно разделяет наши миры — и холоду сюда не ворваться. А жаль. Уж лучше снег в лицо, лучше ледяные клыки, чем жужжание люминесцентной лампы, красные всполохи на дисплее и негромкое ворчание винта. И мои пальцы, нервно сжимающие черную двухкнопочную мышку.

Когда-то давно, еще до Реализации, я любил эту песню. Ту, что всплывает из памяти назойливой строчкой — свобода быть собою, не спать всю ночь свобода… Какая издевка — сейчас половина четвертого, и до рассвета остались долгие часы, но свобода — где она? Я раб, и мне уже никогда не стать собою. Да и был ли я им?

В окошке результата мигают красные цифры — 28746. А если вспомнить, что завтра — нет, уже сегодня тридцатое число, и до месячной нормы не хватает около семи тясяч, становится холодно. Несмотря на щедро снабжающую меня теплом батарею. Dura Lex, sed lex. Закон суров, но это — закон. Он выполняется непреложно, информационный разум не знает жалости, его не подкупишь толстой пачкой зеленых. Да и чем я могу ублажить Господина Варкрафта, если единственное, что нужно этой бестелесной гадине — набранные мною очки? Абстрактные цифры, говорящие лишь о том, что игра идет. Что он, Светлый Господин — жив.

Когда-то я любил книжки о вампирах. Стокер, Олшвери, Мак-Комон до чего же они были наивные ребята! Их традиционные мозги не смогли бы вместить и полпроцента нашей скучной прозы. Когда жизнь вертится вокруг Игры, миллиарды таких же, как и я, унылых созданий, просиживают дни и ночи за компьютерами, расстреливают из бластера мохнатых шестиногих пришельцев, бегают от скелетов по затхлым катакомбам, протыкают мечами звероподобных гоблинов…

Они позвонили в дверь как раз когда я снимал яичницу со сковородки. Нет, не стану утверждать, что меня окатило волной страха или что желтый яичный блин шлепнулся на пол. Ничего такого не было, я еще ночью подготовился к неизбежному. Хорошо хоть мамы нет сейчас дома она гостит у тети Лены в Питере. Точнее, в «мегаполисе N:345/56-RWQ2». Только мы, темные юзеры, пользуемся старыми названиями, а господа алгоритмы давно уже все за нас решили.

Маме еще повезло, она пенсионерка, а те избавлены от ежемесячной нормы. Господа Алгоритмы сочли их бесперспективными. Ну не могут косные старческие мозги освоить тонкости электронных сражений! Поздно им учиться. Так что Игры попросту махнули на пенсионеров рукой. Или чем у них там — юнитом каким-нибудь или блоком.

Хорошо им хоть пенсию не отменили.

…Когда так надрывно трезвонят, да еще в семь утра — сомнений быть не может. И лучше открыть не мешкая, ребята из СТП ждать не любят.

Им и не пришлось ждать, троим коротко стриженным крепышам в темно-зеленой форме. Я распахнул дверь и молча отступил на шаг.

Обезумевший ветер сечет мое лицо острыми кристалликами льда брызги застывают на лету, последнюю неделю стоят совершенно уже запредельные морозы. В такие дни лучше сидеть дома у батареи, и хорошо бы чай с лимоном, и по ящику что-нибудь успокоительное…

Вместо всего этого приходится ворочать неподъемным веслом, мышцы привычно болят, зато работа спасает от холода. Поистине труд делает свободным. Если, конечно, считать свободой осознанную необходимость.

Наш драккар уже пятые сутки ползет вдоль изрезанного скалистого берега. Ярл Сигурд Светлоусый, гроза морей и прочая, вознамерился сразиться с подлыми орками. В том ему, по идее, должно помочь волшебное копье, в древности сработанное самим Тором, Или Одином — я их все время путаю, что для историка постыдно. Но никогда не любил северной мифологии.

Впрочем, путаю не один лишь я. В Коллекторе, куда я попал сразу после ареста, нас обучали наспех, тамошнее начальство беспокоилось главным образом о сроках и объемах. И сейчас мы, недоделанные викинги, должны найти и обезвредить столь же недоделанных орков. Порукой чему длинная палка с зазубренным наконечником. Все ее волшебство заключено лишь в имени, а так — швабра шваброй. Но если приказано быть волшебной, будет. Ведь реализуется Алгоритм, мы все знаем свои роли, хотя предпочитаем помалкивать. Еще, чего доброго, на повторный срок пойдешь. Наверняка кто-нибудь из дружины Светлоусого постукивает в СТП. Должен у них быть свой человек, должен. Нет, не сам Сигурд, конечно (в миру Михаил Абрамович Зейдель, еще год назад — доктор филологических наук, университетское светило). Кто-нибудь помельче, понезаметнее. Им может быть кто угодно. К примеру, какой-нибудь плюгавый мужичок Хъярни Синий Зуб, или даже Олаф Сын Крысы, мой напарник по веслу. Ведь, если разобраться, ничего я об этом Олафе не знаю, даже настоящего имени. Может, какой-нибудь Вася Голопупкин из деревни Болдовка, а может, сэр Джеймс Вестфилд. Почему бы и нет, владения господина Варкрафта раскиданы по всему миру. Тем более, Олаф столь немногословен, что даже по его произношению ничего не поймешь.

Сейчас он привалился к неструганной спинке скамьи, вытянулся и закрыл глаза. Отдыхает. А мне еще грести не меньше получаса, потом сменимся. Елки-палки, двадцать первый век, а на это корыто даже мотор поставить нельзя. Нарушает, понимаешь, колорит. Точно Господину Варкрафту не все по барабану, весла ли, гребной ли винт… Хотя, наверное, когда-то запрограммировали в нем такую картинку. А нам теперь надрывайся. Главное, почти три года впереди такой жизни. Если, разумеется, за это время меня не проткнут копьем или не сбросят за борт. Побултыхайся-ка в броне.

Сказать, что бой был жарким — это ничего не сказать. Выдвинувшаяся из тумана длинная ладья орков присоседилась борт в борт к нашему драккару, оттуда умело метнули крючья, притянулись, и мгновение спустя визжащая орочья орда посыпалась к нам на палубу.

Мы-то уже с полчаса как видели ихние маневры, но по сценарию полагалось, упившись вусмерть, быть застигнутыми врасплох. Мы и в самом деле приняли по чуть-чуть, раз уж сценарий дозволяет, тем более, в мороз самое оно. Но проглядеть орков не сумел бы и самый безнадежный алкоголик. Однако Игра есть Игра.

Картина была еще та. Ночь, луна то появляется в черных разрывах облаков, и тогда под ее мутными лучами блестят широкие, зазубренные изнутри ятаганы орков, то ее заволакивает плотная пелена, и лишь рыжий огонь факелов освещает наше ристалище. Слышатся крики боли пополам с матерщиной, как правило, нашей, родной, хотя временами звучит и иная речь. Главное, не требуется переводчика — все и так ясно. Все расписано на много ходов вперед.

Я сжимаю ставшую вдруг липкой рукоять меча, отмахиваясь от наседающего на меня орка. Когда луна выглядывает из облаков, видно, что это совсем еще юный парнишка, не старше семнадцати. Над губой у него едва лишь наметились мечты об усах. Но юноша тем не менее ловок и напорист. Копье в его руках так и играет, и вскоре он пробьет мою защиту.

А по сценарию мне положено его зарубить. Во вводной, которую заставляли выучивать чуть ли не наизусть, сказано: «И никто из мерзких косматых чудовищ не остался в живых». Интересно, знают ли об этом косматые чудовища?

Эту ночь можно спать спокойно. По сценарию следующий бой лишь дня через два, близ Земли Чертовых Скал. Северное побережье Норвегии, говоря по-простому. А пока нам ничего не грозит. Разве что ветер и волны. Но к ним дружина Сигурда Светлоусого уже привыкла.

Викинги, укрывшись всем, чем только можно, храпят в кубрике. Если только эту вонючую конуру можно так назвать. Я-то знаю, три года служил на Тихоокеанском флоте. В принципе меня и впрямь можно считать старым дядькой. Тридцать девятый пошел.

— Ну вот, сейчас самое оно, — удовлетворенно хмыкнул Олаф, кутаясь в тулуп. Конечно, по сценарию не положено, разрушает колорит, но если мы тут все вымрем, кто обеспечит Игру? И потому наши надзирающие на многое закрывают глаза.

— И о чем же ты хотел базарить? — хмуро поинтересовался я, глядя на мокрые доски палубы, куда изредка опускались подсвеченные луной снежинки. Облака наконец разошлись, и холодные огоньки звезд не спеша покачивались над нашими головами. То есть, конечно, качался на волнах драккар, но мы уже как-то привыкли брать его за неподвижную систему отсчета.

— Ну, для начала я тебя кой-чего спрошу, — усмехнулся Олаф. — А дальше посмотрим, как базар пойдет.