Офицеры

Караваешникова Елена

В учебно-оперативный Центр секретного подразделения внешней разведки попадают только лучшие из лучших. Но до конца пройти его муштру удается далеко не каждому новобранцу: хилые нервы «салаги» просто не выдерживают экзаменационного задания — убийства особо опасного преступника… Судьба сводит в Центре двух молодых людей из совершенно разных миров. Егор Осоргин — блестяще образованный красавчик, сын отставного генерала. Сашка Гайдамак — простой поселковый парень, мечтающий вырваться из пьяного быта российской глубинки. Но суровый Командор, учитель и единственный начальник парней, неумолим — работать им придется в паре. Оплошает один — выгонят и второго. Волей-неволей подопечным приходится принять требования, и это становится началом настоящей офицерской дружбы…

ЧАСТЬ 1

1

Всю дорогу до Кубинки шел сильный дождь, но как только свернули с шоссе, ливень внезапно кончился. Синевато-серая клубящаяся громада тучи перевалила за зубчатую стену леса, и открылась веселая синева неба. Поначалу робко улыбнулась радуга. Командор смотрел, как она растет, набирает силу, и чувствовал, как уходит постоянно сосавшая сердце тяжесть тревоги. В этом году ему исполнилось сорок. За последние десять лет успел повоевать в горячих точках на трех континентах — в Азии, Африке и Южной Америке. Куда и с каким заданием предстояло лететь на этот раз, Командор не знал. Всю необходимую информацию сообщают обычно перед вылетом. Может случиться и так, что конверт с заданием он распечатает уже на борту.

Внутри первой радуги вспыхнула и заиграла вторая. Служебный «уазик» подполковника Ивана Георгиевича Марченко — псевдоним и позывной в эфире «Командор» — миновал КПП при въезде на аэродром и под двойной радугой проехал к ангарам.

«Двойная радуга, говорят, к счастью. Спасибо за добрый знак», — порадовался Командор.

«Уазик» подъехал к одному из дальних ангаров на краю летного поля. Водитель быстро взял с заднего сиденья и отдал своему командиру спортивную сумку. Одетый в черные джинсы и летную кожаную куртку секретный сотрудник одного из оперативных подразделений внешней разведки перекинул сумку через плечо, обменялся прощальным рукопожатием с водителем и вошел в ангар.

Все семеро из оперативной группы ждали командира, каждый по-своему коротая время — один курил, другой листал «Плейбой», двое играли в шахматы на карманной доске, остальные трое неподвижно и расслабленно сидели в пластиковых дачных креслах, одинаково закинув головы и вперившись взглядами в потолок и предчувствуя, что задание, о котором руководство ничего не сообщило заранее, окажется из тех, что при первом ознакомлении представляются совершенно невыполнимыми, от чего холод пробегает по хребту. Командор отобрал в группу самых надежных людей.

2

В семь утра Осоргин отправился на прогулку со своим любимчиком рыжим колли Грэем. Выйдя в отставку, генерал армии Алексей Федорович Осоргин большую часть времени жил на даче, и утренняя прогулка входила в обязательное расписание дневных занятий. В семьдесят с небольшим генерал выглядел много моложе своих лет — худощавый, стройный, с прямой спиной и плечами, которые не согнуло бремя лет. На него все еще с интересом поглядывали женщины. В движениях генерала сохранилась сухая, нервная легкость, отличавшая его и в молодости.

После прогулки генерал приготовил завтрак и накрыл в саду стол на двоих. Но завтракал, впрочем, как обычно, в одиночестве. Поев, посидел еще некоторое время, наслаждаясь ласковым солнечным утром, и пошел в дом.

В кабинете за стеклами книжных шкафов стояли фотографии сына — Георгия Осоргина — Егора, как называл его отец. Осоргин с нежностью скользнул по фотографиям взглядом. На одной из них Егор запечатлен пятилетним мальчиком на руках у отца, на другой — угловатый подросток. Смущенно улыбаясь, Егор, уже юноша с редкими волосками над верхней губой, смотрит со следующего снимка. Алексей Федорович прекрасно помнил день, когда сын поступил в университет: раскрасневшийся и гордый, Егор выбежал из старого здания «альма-матер», сунул в руку такому же гордому однокурснику фотоаппарат и попросил снять его вдвоем с отцом.

Егор, родившийся, когда Осоргину стукнуло уже пятьдесят, стал его величайшим счастьем, его радостью, а теперь, после ухода со службы, и всем смыслом жизни.

Осоргин подошел к письменному столу и посмотрел на портреты, стоящие радом. Со старых фотографий в простых деревянных рамках на него смотрели две женщины. Одну из них Осоргин любил всю жизнь — любил со всей страстью, но безнадежно. Люба была женой человека, с которым Осоргин близко сошелся, когда учился в военной академии. Георгий стал тем единственным настоящим другом, горячую сердечную привязанность к которому Осоргин пронес через всю жизнь, несмотря на то что виделись редко — служба часто разводила их на долгие годы. Когда родился сын, Георгия уже не было в живых. Осоргин назвал сына в честь друга.

3

Командор вышел из штаба и сел в поджидавший его «уазик». Машина двинулась мимо плаца, на котором инструкторы занимались с курсантами, и подъехала к КПП. Серые металлические ворота с красными звездами открылись, выпуская «уазик» на узкую асфальтированную дорогу, проложенную через сосновый лес.

Прошло два года после той операции в Пакистане. Теперь Командор занимал должность начальника Учебно-оперативного центра внешней разведки. Сегодня он ехал на дачу к Осоргину, с которым его связывали почти родственные отношения — Командор был сыном Георгия, лучшего друга генерала.

Командор знал, что Осоргин будет говорить с ним о сыне. Тема эта уже возникала в их разговорах, но не напрямую, а так, обиняками. Егор хотел служить в подразделении Командора. В принципе, оснований для отказа у того не было. Парень подходил ему по всем параметрам: офицерское звание, знание языков, английского и испанского, крепкое здоровье. Но оперативное подразделение внешней разведки — далеко не самое теплое место под солнцем. В качестве советников и военных специалистов сотрудники подразделения участвовали в непрекращающейся войне сильнейших мировых держав за сферы влияния. А войн без потерь не бывает.

— Егор хочет служить у тебя в подразделении, и с этого его уже не свернешь. А уж возьмешь ты его или нет, тебе решать, — сразу взял быка за рога Осоргин, когда Командор приехал к нему на дачу.

— Егору надо очень хорошо подумать. Нетрудно вообразить себя суперменом, начитавшись боевиков.

4

Командор сдержал свое обещание. В институт, в комиссию по распределению, пришел запрос на Осоргина. А телефонным звонком самому Егору сообщили, что ему предписывается — именно так и было сказано: «предписывается» — через три дня явиться для прохождения службы. Впрочем, это не означало, что Егор уже был зачислен в подразделение Командора. Ему предстояло пройти отборочную комиссию, а затем, если все хорошо сложится, еще пять лет посвятить учебе.

Учебно-оперативный центр секретного подразделения внешней разведки находился в расположении одного из подмосковных полков. На жаргоне курсантов и сотрудников центра это место называлось «Пансионат». Штаб, учебные и жилые корпуса были разбросаны в лесу.

Дежурный офицер доложил Командору о прибытии Осоргина.

— Пусть войдет, — разрешил Командор.

Дверь открылась, в образовавшемся проеме показалась взлохмаченная голова Егора. Встретившись глазами с Командором, он расплылся в улыбке и без малейшего смущения вошел в кабинет. Самонадеянного парня не насторожило то, что Командор, коротко взглянув на него, снова вернулся к документу, который он, видимо, читал до его прихода. Егор подошел к столу и сел.

5

— Он где-то здесь.

— У нас три минуты, чтобы найти его. Иначе не успеваем.

— Давай в темпе вальса! Я — юг, ты — север.

Вооруженные автоматами парни в черных комбинезонах разошлись в разные стороны и начали прочесывать непролазный на первый взгляд участок леса. Вид поваленных друг на друга елей наводил на мысль о катастрофе вроде падения тунгусского метеорита. Передвигаться здесь можно было, только прыгая по скользким, качающимся бревнам или пролезая под ними. Задачу осложняли дефицит времени и тяжелые рюкзаки за спиной. Но прежде чем добраться до этого «объекта» на тренировочном маршруте, Осоргину и Гайдамаку пришлось буквально проламываться через искусственные препятствия, проползать под рядами колючей проволоки, натянутой на высоте сорока сантиметров над землей. По ним стреляли, закидывали взрывпакетами. На них охотились другие курсанты, получившие задание поймать «диверсантов».

— Егор, я нашел жмура! — заорал в буреломе Гайдамак. — Топай сюда быстро!

ЧАСТЬ 2

1

Старший военный советник полковник Ширяев, Советник, ехал в аэропорт, чтобы встретить фивийского торговца оружием Аль-Хаадата. Ливиец рассчитывал договориться о закупке партии «Калашниковых», гранатометов и боеприпасов к ним. Перед Советником стояла задача наиболее выгодным дая себя образом устроить сделку между Аль-Хаада-том и генералом Агильерой.

Подъезжая к аэропорту, Советник по мобильному телефону связался с диспетчерской службой, и ему сообщили, что интересующий его самолет должен приземлиться через несколько минут. Чернокожие охранники в тропическом камуфляже открыли створки ворот и формально, без особого рвения, встали по стойке «смирно», пропуская «мерседес» русского военного советника.

На ближайшей к воротам стоянке разгружался бельгийский «Боинг» с надписью «UN world food».

Процесс был в самом разгаре: толпа чернокожих подростков набросилась на кучу тюков с «гуманитаркой» и со страшной силой растаскивала банки и коробки, вывалившиеся из распоротых бритвами упаковок. Солдаты, охранявшие «Боинг», прекратили чесать яйца и принялись шмалять по ворью из пистолетов. Подростки бросились наутек, утаскивая то, что удалось схватить. Один из них — одноногий — проворно закинул себе на хребет мешок с мукой. Орудуя костылем и одной ногой, он семимильными прыжками понесся едва ли не впереди всех. Американские консервы, пачки швейцарских гондонов и рваные упаковки с розовыми детскими пеленками валялись по всей бетонке. Кому они здесь нужны? Стерильными детскими пеленками и женскими гигиеническими пакетами местные приспособились вытирать лобовушки автомобилей.

Советник поставил машину в горячую тень, отбрасываемую редкими низкими пальмами и пыльными акациями. Окна были плотно закрыты, кондиционер пахал на полную мощность.

2

Лагерь Вигоро представлял собой совершенно дикое место в горах. Плато, начисто лишенное растительности, было огорожено колючей проволокой. Внутри периметра стояли грузовики российского производства, старый автобус и «уазик» русских спецов. Солдаты обходились либо вообще без каких-либо удобств, либо устраивали лежбища под натянутыми над землей кусками брезента. Единственная постройка представляла собой хижину, сложенную из снарядных ящиков. Крышей служила маскировочная сетка.

Сержант Шелумба, высокий, здоровенный африканец свирепого вида, уже построил курсантов для начала занятий и ждал появления командира. Он подтянулся и скомандовал «смирно», когда грубо сколоченная дверь, висящая на петлях из кусков кожаного ремня, открылась и из хижины вышел бог оравы черных головорезов — белый человек. Он был поджарый, как и его дикое воинство, похожее на стаю черных пантер, надменный и опасный. На нем был нейлоновый разгрузочный жилет, бандана и пятнистые штаны от тропического камуфляжа, на руках кожаные перчатки с обрезанными пальцами. На впалых щеках топорщилась двухдневная щетина, на загорелой шее висела стальная цепочка с «собачьей биркой» и кожаный шнурок с местным охотничьм амулетом — когтем леопарда. На стальной пластине «собачьей бирки» был выгравирован его псевдоним «Ставр» и группа крови. В нем с трудом можно было признать интеллигентного московского парня Егора Осоргина.

— Сержант! — рявкнул Ставр. Шелумба тут же подлетел к нему.

— Да, сэр.

— Шелумба, мне надо срочно вернуться в город. Прими командование подразделением.

3

— Один наш общий знакомый рассказал мне о вашем увлечении, — с тонкой улыбкой сказал Аль-Хаадат Советнику. — В прошлом году в Париже на аукционе я случайно приобрел вещицу, достойную, как мне кажется, вашей коллекции.

С этими словами Аль-Хаадат поставил на круглую столешницу из оникса изящную хромированную статуэтку, предназначенную для установки на радиаторе автомобиля. Статуэтка олицетворяла богиню Скорости. Изящная женщина с развевающимися волосами сжимала в руках шуракен — смертоносное оружие ниндзя, представляющее собой летящий с огромной скоростью диск с заточенными краями.

— Это богиня Скорости с радиатора «кадиллака» тридцать второго года, — важно пояснил Аль-Хаадат.

— Прекрасный экземпляр. — Советник взял статуэтку и принялся рассматривать как истинный ценитель. — Однажды один коллекционер перехватил у меня такую, но она была в значительно худшем состоянии. Я ваш должник. Но как специалист я вам скажу: эта богиня не с «кадиллака». Это фигурка английского производства.

— Как вы это определили?

4

Через час у Советника была назначена встреча с президентом Сантильяны. Он принял душ и переменил сорочку. В здешнем климате даже при кондиционерах одной белой сорочки на весь день не хватало.

Роскошный белый дворец президента окружали небольшие виллы, коттеджи жилого городка и казармы. Все утопало в вечно цветущей тропической зелени, только плац, где довольно часто проводились пышные парады и показательные выступления национальной гвардии, целиком был во власти убийственного солнца.

Секретарь открыл перед Советником дверь кабинета президента. Давид Агильера был высокий, худощавый, пахнущий духами негр в костюме от «Хьюго Босс». Он происходил из высшего клана местного племени воинов и охотников. За двести лет британского владычества вожди клана совершенно цивилизовались, их потомки стали получать в Европе военное и юридическое образование. Из поколения в поколение они занимали высокие посты в колониальном правительстве. Обретя независимость, Сантильяна превратилась в очередную незаживающую язву на многострадальной шкуре Африки. Придя к власти, Агильера попытался дать стране новую конституцию и вернуть к жизни алмазные месторождения, которые повстанцы и бандиты привели в полную негодность, разграбив их и уничтожив оборудование. Но он никак не мог решить, строить ли ему национальную армию для борьбы с повстанцами или сконцентрировать усилия на создании президентской охраны, чтобы защитить себя от личных врагов и скрытой внутренней оппозиции. Из всей дикой, плохо обученной армии президент мог рассчитывать только на тысячу национальных гвардейцев, состоящих под командованием его брата Джошуа Агильеры. Командиры остальных частей давно превратились в удельных князей, преданность их была весьма сомнительна. Агильера держался у власти только потому, что главари повстанческих отрядов постоянно грызлись между собой и были абсолютно не способны договориться о совместных действиях. Но в конце концов появился сильный лидер, страшный человек из тех, кто становится героями, — Фодей Мабуто, за свою исключительную, даже для Африки, жестокость получивший прозвище Мясник. Ему удалось организовать Объединенный революционный фронт, который пока не имел реальной силы, но уже существовал. Если бы Мабуто удалось сконцентрировать силы хоть на один удар, армия Агильеры не выдержала бы.

— Обстоятельства требуют от нас решительных действий, — сказал президент Агильера Советнику. — С Мабуто необходимо покончить немедленно.

— У Мабуто хорошая охрана, и он умеет путать следы. Но у нас есть агентура среди местного населения. Как только мы установим, где он сейчас находится, мои люди с ним покончат.

5

Пуля щелкнула в лобовое стекло, и на нем вспыхнул звездообразный скол.

— Твою мать! Ну ты посмотри, не успели выехать, как кто-то уже нагадил на стекло. — Ставр надел обтянутую камуфлированной тканью каску. — Раз, два, три, ну я пошел. Кто не спрятался, я не отвечаю, а кто спрятался, я не отвечаю вдвойне.

— Давай, Ставридас.

Ставр пролез между передними креслами и выпрямился во весь рост, по грудь высунувшись в люк. На случай ближнего боя под рукой был автомат, но экипаж имел устрашающую огневую мощь благодаря установленному в люке крупнокалиберному пулемету, поворачивающемуся на турели в любую сторону. Ставр перевел предохранитель пулемета в положение «огонь». Мягкие кожаные перчатки с обрезанными пальцами были не просто живописной деталью: под лучами солнца металлические корпуса оружия так раскалялись, что только дотронься незащищенной рукой — шкуру приварит.

«Тойота» миновала гигантскую этажерку из железобетонных свай. Высотное здание начали строить в короткий период перемирия. Потом сантиль-янцы сообразили, что, как только кончается война, кончается и гуманитарная помощь. Война кормила городскую часть населения, а главное — обогащала небольшую группу вояк и чиновников, которые имели отношение к поставкам оружия и гуманитарной помощи, поэтому они быстро возобновили боевые действия.