Ночь наступала с грохотом и ревом. Дождь хлестал по открытым палубам и стеклам закрытых помещений королевского почтового судна «Иллирия», следующего рейсом в Нью-Йорк и сражающегося с январскими бурями в Атлантике. Тем не менее погода была не самая плохая, а гироскопы обеспечивали лайнеру устойчивость. «Иллирия» — точная копия «Сильвании», за исключением того, что она была приписана к Ливерпульскому, а не Саутгемптонскому порту, — попала в сильный шторм, но едва покачивалась на волнах.

В курительной первого класса, расположенной спереди прогулочной палубы, громко скрипели переборки, украшенные коричневыми щитами с эмблемами различных полков британской армии. Был сонный послеобеденный час. В салоне отдыха, который отделял от курительной вестибюль с лестницей, ведущей к каютам, начинался сеанс игры в бинго под наблюдением помощника судового эконома; за ним должны были последовать не внушающие особого энтузиазма танцы в сопровождении ансамбля Джимми Такого-то.

Курительную с коричневыми кожаными креслами и маленькими столиками с красными крышками тоже нельзя было назвать веселым местечком. Нэт — низкорослый бармен с седыми волосами, морщинистой физиономией и зловещими черными бровями — лениво откинулся на спинку стула за стойкой. Стюард Джорджи подремывал стоя. В этот час выпивка потребовалась только двум пассажирам.

Филип Нокс со стаканом в руке медленно бродил между своим столиком и дверью вестибюля, приспосабливая шаги к движениям корабля и обдумывая миссию, с которой он направлялся в Америку. Этот худощавый, добродушный и довольно видный мужчина был весьма популярным историком. Филипу Ноксу исполнилось пятьдесят четыре года. Но, сохранив стройную фигуру, лишенные седины волосы и чувство юмора, он редко сожалел об ушедшей молодости. Миссия в Америке также не слишком его беспокоила — Нокс полагался на свои обаятельные манеры, приятный голос и красноречие.

В самом большом кресле, пыхтя и усмехаясь, восседал старый друг Нокса, доктор Гидеон Фелл.

Переборки курительной охватил очередной приступ скрипа и треска. Брызги обдавали нос «Иллирии», когда она падала вниз с очередной волны. Шум бури слышался даже здесь. Впрочем, качка постепенно уменьшалась, и уже не было необходимости хвататься за окружающие предметы, дабы удержать равновесие.

Однако Филип Нокс забыл не только про качку, но и про некогда любимую Джуди. Повествование доктора Фелла звучало настолько выразительно, что мертвый неукротимый Эдам Кейли, казалось, дышал и двигался рядом с живой и столь же неукротимой Марджери Вейн.

— Слушайте, доктор Фелл, — заговорил Нокс, зажигая четвертую сигарету. — Я никогда не знал имени ведущей актрисы труппы Эдама Кейли, а если и знал, то напрочь позабыл. Безусловно, я не связывал ее с Марджери Вейн, которая произвела в Англии фурор тридцать с лишним лет тому назад. Я впервые появился в Лондоне в 33-м году, когда она играла леди Тизл. Кстати, откуда вы получили всю эту информацию?

— Большей частью от самой леди, — ответил доктор Фелл. — Как только мы поднялись на борт, она обратилась ко мне за советом. Впрочем, анекдот о молодом актере, которого Марджери Вейн по непонятной причине возненавидела и уволила, исходит не от нее, что вполне естественно. Я слышал его уже давно от Харви Баскервиля — актера, игравшего брата Лоренцо в первом спектакле «Ромео и Джульетты» в Ричбелле. Сейчас Харви уже под восемьдесят. Он живет со своей внучкой в Бате

[14]

и почти такой же толстый, как я. Страдает артритом, но будет болтать о театре, пока рак на горе не свистнет. Таковы все актеры. Что касается его рассказа о мисс Вейн…

— Кто был тот молодой актер, которого она не выносила? Что с ним стало?

— И что случилось потом? — спросила Джуди.

Ну, подумал Нокс, теперь с лекционным туром покончено. Собственно говоря, с ним было покопчено уже месяц назад. Деревья в Грамерси-парке одевались зеленью, густеющей с каждым днем, словно под действием весеннего дыхания. В душе Филипа Нокса также царила весна. Вечером в воскресенье, 18 апреля, он сидел в холле своего отеля — маленького старомодного «Грамерси-Хаус», обращенного фасадом к парку на углу с Двадцать первой улицей — и смотрел на женщину, устроившуюся напротив него.

Да, тур был завершен. Нокс побывал в Новой Англии, на Среднем Западе и на Юге. Все пророчества доктора Фелла исполнились, включая бесконечные часы ожидания в аэропортах из-за нелетной погоды и снежную бурю на Среднем Западе, задержавшую его на двое суток в Детройте. Правда, он познакомился с интересными людьми и везде его принимали по-королевски, так что жаловаться было грех.

«И все же, — думал Нокс, прочитав последнюю лекцию, — я бы не согласился продлить это удовольствие еще на месяц».

Одним из его последних пунктов назначения — это происходило в конце марта — был Фарли в штате Коннектикут, следующая станция после Гринвича по Нью-хейвенской железной дороге. Там ему предстояло читать лекцию в женском клубе. Несмотря на то что в последние годы железнодорожный транспорт работал из рук вон плохо, поезд доставил его туда всего за час. В Ричбелле, где состав проехал по мосту над Ричбелл-авеню, Нокс попытался вспомнить знакомые места. На фоне грозящего снегопадом неба вырисовывались «американские горки», но он не припоминал, был там раньше парк с аттракционами или нет. Зато ближе, на Ричбелл-авеню, ему удалось разглядеть здание театра «Маска», над входом в который виднелась надпись большими красными буквами «ТРУППА МАРДЖЕРИ ВЕЙН» — электрическую надпись еще не включили.

— Потом, моя дорогая, разверзся ад. Второй помощник капитана случайно оказался на палубе снаружи, заступая на вахту или, наоборот, уходя с дежурства. Он видел стрелявшего, но не смог толком его рассмотреть. Незнакомец повернулся и быстро скрылся в направлении кормы. Помощник зашел в салон проверить, не пострадал ли кто-нибудь, а затем доложил о происшедшем. Вот тогда-то и разверзся ад. Началось расследование…

— Ты имеешь в виду, что этим занялся капитан? — осведомилась Джуди.

— Ну, не у всех на глазах. В море капитан — чересчур богоподобная личность, чтобы лично участвовать в суматохе. Расследованием занялся эконом, и как занялся! Полагаю, он старался быть тактичным, но действовал, как частный сыщик в «крутом» детективном романе.

Конечно, стреляли не обязательно в Марджери Вейн, хотя она была лучшей мишенью, так как встала со стула. Поразмышляв, эконом, да и мы все решили придерживаться версии, что намеченной жертвой была она.

Знала ли мисс Вейн какого-нибудь пассажира, который мог бы хотеть причинить ей вред? Нет, не знала. Мисс Вейн заявила, что видела всех пассажиров первого класса и ранее никогда не встречалась ни с кем из них, кроме, разумеется, двух своих спутников и доктора Фелла.

— Здесь? Но ты говорила…

— Знаю! — прервала Конни. — Мы все это говорили и все так думали. До сегодняшнего дня, когда она позвонила из аэропорта Ньюарка.

[60]

Не знаю, был ли это внезапный импульс или заранее обдуманный план. Но она здесь!

— Чего она хочет, Конни? Надеюсь, не играть Джульетту?

— Слава богу, нет! Мисс Вейн хочет посмотреть генеральную репетицию одна в ложе, так как не может выносить ничьей компании, когда смотрит то, что ей нравится! Если не считать участников постановки, в зале не должно быть никаких зрителей, кроме пятерых, которых она одобрила лично. К тому же репетицию следует задержать до тех пор, пока она не будет готова к просмотру.

— Когда ты сказала, что мисс Вейн здесь, Конни, ты имела в виду, что она уже в театре?