Когда Дирк Питт спас «Титаник», — а произошло это на страницах машинописной рукописи, в сыром углу недостроенного подвала, — легендарный океанский лайнер отделяло еще десять лет от того времени, когда он был обнаружен в действительности. Это был 1975 год и «Поднятие „Титаника“» стало четвертой книгой о подводных приключениях Питта. В то время никого не вдохновляла идея организации поисковых работ, требующих огромных усилий, затрат времени и денежных средств. Но после публикации романа и выхода снятого по нему фильма новая волна интереса к проекту поднятия «Титаника» прокатилась по Америке и Европе. В итоге пять экспедиций приступили к поискам затонувшего судна.

Мой изначальный энтузиазм основывался на фантазии и на желании увидеть, как самый известный в мире корабль будет поднят со дна океана и отбуксирован в гавань Нью-Йорка, завершив свой первый рейс, начавшийся три четверти века назад. К счастью, эту фантазию разделяли миллионы энтузиастов.

Теперь, спустя семьдесят три года с тех пор, как лайнер был поглощен безмолвной черной пучиной, телекамеры сумели наконец заглянуть в бездну.

Вымысел стал реальностью.

Описание затонувшего судна в книге Питта во многом соответствовало картине, запечатленной телекамерами, после того, как «Титаник» был обнаружен при помощи сканирующих сонаров.

На палубе "А", в каюте № 33, на узкой койке метался мужчина с потным лицом. Его мучил кошмар.

Мужчина был невысокого роста, от силы пять футов и два дюйма, его светлые негустые волосы спадали на безвольное лицо с темными кустистыми бровями. Руки его были переплетены на груди, пальцы нервно подергивались. Мужчина выглядел на все пятьдесят. Пористая кожа оттенка асфальта, глубокие морщины под глазами. И тем не менее всего десять дней назад ему исполнилось тридцать четыре.

Физические перегрузки и нервное напряжение последних пяти месяцев превратили его в полубезумного старика. В недолгие периоды бодрствования мысли его блуждали по запутанным коридорам прошлого, и мужчина терял представление о времени и реальности. Он вынужден был постоянно напоминать себе, где он и какой был день. И все же медленно и неотвратимо мужчина скатывался в безумие, и самое худшее в этом ужасе заключалось в том, что он знал, что сходит с ума.

Дрогнули веки, мужчина открыл глаза и уставился на бездействующий вентилятор, прикрепленный к потолку каюты. Проведя ладонями по лицу, он почувствовал двухнедельную щетину. На себя ему смотреть было незачем: одежда, он и так знал, была мятой, жеваной и отвратительно пахла кислым потом. По прибытии на корабль ему следовало бы вымыться, переменить белье, — но вместо этого он завалился на койку и забылся липким кошмарным сном, который с небольшими перерывами растянулся на трое суток.

Было воскресенье, поздний вечер. В Нью-Йорк корабль прибывал рано утром в среду, следовательно, оставалось еще более пятидесяти часов.