Не будем обсуждать мой маразм - он никому не мешает, давайте лучше поговорим о вашем.

  Мне снился странный сон - ночь, бушующее пламя вокруг, куда-то бегут люди и изредка мимо проносятся конные с пиками в руках. Вроде бы сон он и есть сон, чего здесь странного? Но не скажите, странно то, что я чувствую сильный жар от пламени, настолько сильный, что еще немного и кожа на лице начнет покрываться волдырями. Чувствуется какой-то дискомфорт, будто тело никак не может найти устойчивого положение, только восстановишь равновесие, как снова теряешь его и снова прилагаешь усилие, чтобы найти устойчивое положение. И гул в голове, который иногда прерывался каким-то скрежещущим звуком. Уточним - раздражающим звуком. Что б его ..., какой-то неправильный сон, нехороший, надо проснуться. Хм..., а как это сделать? Тут тело снова вышло из равновесия, картинка перед глазами резко рванула вниз, и я ощутил, как моя голова, словно мячик отпрыгнула от твердой земли. К черту, а вот это уже на сон совсем не похоже.

  Бодание с твердой почвой пошло на пользу, не скажу, что в голове сразу просветлело, но вместе с осознанием реальной опасности прорезался еще и звук. Не то, чтобы я раньше ничего не слышал - слышал, но не воспринимал, а теперь он приобрел вдруг объем:

  - Васька, дурень, пошли скорее, сгорим ведь!

  - А? Что? - Я повернул голову на звук.

  Тайна, тайна, тайна. Семен по приказу воеводы формировал обоз в Нерчинск, кормилец обещал, что если он сумеет все сохранить в секрете, то деньгой не обидит. А это для казака было очень важно, он же недавно из новиков, месяц как прибыл в Иркутск, ни родственников, ни семьи, одна служба, да и той пока не было, на местных содержания не хватало. А тут такие перспективы, почитай доверенное лицо воеводы, такое доверие терять нельзя, никак нельзя, поэтому Семен отнесся к поручению очень серьезно. С казаками сразу не заладилось, служивые в воеводский обоз наниматься не захотели, половину оплаты найма требовали сразу, мотивируя это тем, что Савелов не раз обманывал людей, следовательно, совести не имел, а потому доверия к нему больше не будет. Так прямо и говорили Семену:

  - Ты здесь человек новый, а мы Афанасия давно знаем, он и раньше слово не держал, а воеводой стал, остатки совести потерял. И тебя обманет, а то и под петлю подведет.

  В итоге в обозе оказались люди весьма сомнительного прошлого, из бывших стрельцов, но воевода на них дал согласие легко:

  - Это как раз и хорошо, такие меньше языком по кабакам трепать будут, а если все же попробуют, так его и укоротить легко.

  - А скажи, мне Митрофан, что там в Лисьем случилось? - Отец Игнатий, требовательно уставился на дьяка.

  - 'Добрался-таки малец до батюшки', - пронеслось в голове у служащего, - 'И кто его только в кремль пустил? И чего теперь делать?'

   Воевода на счет помощи строго предупредил, погорельцам никаких поблажек, если задумают строиться, пусть лес на корню выкупают. Насчет леса это Афанасий Тимофеевич загнул, где ж это видано, что б в Сибири за лес на корню платить? Чай не Москва, и то токмо в самой столице. А вот бревна заготовленные на ремонт стен и башен отдавать действительно нельзя, сухие они, а работ много запланировано, на башни сырой лес никак нельзя ставить.

  - Дык, погорели они, - ответил Игнатию дьяк и, пытаясь оправдать свое безделье, продолжил, - пока к воеводе выбранные не приходили, помощи не просили.

  - Нет у меня сейчас ни денег, ни хлеба, ни овса, - рыкнул воевода обозникам, - закуп только на следующей неделе будет.

  - Так позволь, кормилец, - тут же возразил казак, назначенный за старшего, - жить-то как прикажешь? Весной и так жалование не платили, говорили: по осени расплатятся, а теперь и хлеба нет. Ты уж, Афанасий Тимофеевич, совсем казаков решил извести.

  - Нет у меня ничего, из Братска на ваше содержание ничего не прислали, можете сами туда отправиться.

  Недовольный гул прокатился по обозникам: